Впереди обед с его величеством в честь их свадьбы с Годфри, прогулка и танцы. Одна она уже потерялась бы, а с мужем – только бы попробовала, он бы тотчас нашёл. Поэтому улыбнуться мужу – и вперёд.
12. Женатый мужчина
Рыжий смотрел на толпу придворных вокруг и понимал – не будь его Росинки рядом, поубивал бы всех, начиная с его богоданного величества. Но тут же говорил себе – не будь Росинки рядом, все бы на них так не таращились.
Девица, да ещё дочь принца Рогана – это одно, а чья-то супруга – другое. Можно мельтешить у неё перед глазами, смотреть так, будто она не герцогиня Вьевилль, а жена какого-то мелкого чиновника, и даже пытаться что-то там ей говорить! Правда, нужно отдать должное Катрин, она была со всеми вежлива и непреклонна. Приветствовала, рук не подавала, о давнем знакомстве вспоминала, авансов не раздавала. С его величеством и принцем Генрихом, наследником, была почтительна, с остальными – холодна, подобно её отцу. Вот и подумаешь, что не так-то и плохо то, что воспитана она в строгости! Вот пусть и будет строгой… с ними всеми. А с Рыжим – нет.
Она была так хороша… даже лучше, чем в день свадьбы. Тогда она страшилась неизвестности и его самого тоже, а сегодня – нет, сегодня она смотрит спокойно, говорит со всеми ровно, рука её в его руке, а взгляды, которые она изредка на него бросает, говорят прямо – я с вами, всё в порядке. Да, вот так.
А ещё обед и танцы! Правда, за обедом она сидела рядом, между ним и наследником. Беседовала с Генрихом и его женой, рассказывала ему что-то про Лимей и порядки в нём. И рекомендовала задать какие-то вопросы её брату Франсуа – мол, он больше знает и лучше расскажет.
На танцах же держать себя и никого не вызвать оказалось сложнее всего. Потому что все кавалеры двора желали танцевать с герцогиней Вьевилль! Он было попытался отправить наглецов восвояси, но наследника престола не отправишь так далеко, увы. И даже его величество изволил пригласить Катрин на павану! И говорил с ней о чём-то! Наверное, она потом расскажет.
- Годфри, отчего вы так мрачны? – Катрин вернулась и взяла его за руку, сама взяла. – Кажется, вы готовы на какой-то опрометчивый поступок.
- О нет, - пробормотал он. – Только лишь – танцевать следующий танец с вами.
Следующий танец завезла к ним супруга принца Генриха, точнее, кто-то из тех придворных, что прибыли с ней из её родной Феррайи. Сначала долгое шествие в колонне по залу, затем – словно разговор в паре. И так вышло, что ни его величество, ни принц Генрих не танцевали, и Рыжий с Росинкой оказались в первой паре. Ах, как загорелись глаза его супруги, когда она это поняла! С какой гордостью она делала ему реверанс в начале танца, и после несла себя на цыпочках по мраморным плитам пола!
Правая рука, левая рука – ух ты, даже пожимает его ладонь своими тоненькими пальчиками! И смотрит, не отрываясь, и даже немного улыбается. Пусть все местные сплетники знают, что герцог Вьевилль и его супруга – вместе, не только потому, что обвенчаны, и по всяческим союзным обязательствам, но ещё и по сердечной склонности.
После, конечно, пришлось отпустить её ещё на пару танцев, Рыжий надеялся, что не слишком явно пожирает супругу глазами. А вольту он не собирался отдавать никому.
- Госпожа моя и супруга, скажите, вас учили танцевать вольту? – спросил он тихонечко.
Потому что благонравный Луи де Роган мог и не учить. Самого-то его Рыжий ни на одном придворном балу не помнил, может, тот и приходил, но когда-нибудь давно, скажем, когда Катрин ещё на свете не было? Нужно потом Шарля расспросить. Или не спрашивать, потому что какая ему разница, что там творил в молодости отец его прекрасной супруги? Даже если и ничего не творил, что вернее всего.
- О да, немного. Я не уверена, что выполняю прыжок правильно, - она одарила его быстрым взмахом ресниц и опустила взгляд на свою юбку.
- Это не страшно, - обрадовался он.
Потому что прыжок они уж как-нибудь вместе сделают, с господней помощью. После всего, что им уже удалось.
Так и вышло – он поднимал её вверх, и даже немного подбрасывал, и она летела и сияла улыбкой на всю бальную залу его величества Франциска. И возвращалась к нему в руки, и хотелось уже притянуть её теми руками к себе – всю и без остатка.
Но удалось так сделать уже только дома, когда и коней увели, и люди по делам рассосались, и в коридоре никого рядом не было.
- И как тебе двор, госпожа моя? – Рыжий обнял её и смотрел, смотрел – при свете неяркого магического огня – на бездонные глаза и отсветы на нежной коже.
- Супруге герцога Вьевилля понравилось там больше, чем принцессе Роган, - со смехом отвечала она. – Но я надеюсь, что тамошние обитатели привыкнут ко мне в новом качестве и перестанут так смотреть, будто увидели что-то невероятное. И многие такие глупые – думают, раз я вышла замуж, то можно попытаться меня соблазнить!
- Кто это у нас бессмертный? – лениво поинтересовался Рыжий.
- Дураки какие-то, - со смехом пожала плечами Росинка.
- Вот точно, - пробормотал он, целуя её наконец-то. – Нет, радость моя, соблазнять тебя сегодня буду я и только я.
- Годится, - в тон ему ответил она. – Начнёшь прямо здесь? Или хотя бы избавишься от придворного наряда?
- Могу и избавиться, - пожал он плечами, - как будет угодно госпоже моей и супруге.
- Проводить вас в купальню? – она хитро глянула на него.
- А и проводите, - важно согласился он. – Что я вообще знаю о тех ваших купальнях? Ничего, я ж человек простой и вообще военный.
До купальни дошли вместе, там Катрин кликнула кого-то по зеркалу и велела прийти.
- Помочь вам, господин мой и супруг? Сейчас придёт ваш Арно, и забёрет придворную одежду.
- Я думаю, мы заодно отдадим ему и вашу придворную одежду, вам ведь будет неудобно, не так ли?
- Как вам будет угодно, - она снова взялась за зеркало и позвала кого-то.
- А пока я даже готов помочь вам, моя принцесса, - Рыжий важно поклонился, куда там придворным сегодня в танце, и стащил с её головы богато расшитый чепец.
Он так надеялся, что из-под чепца выпадут её прекрасные золотые волосы, но увы! Они были крепко связаны в сложный узел, ещё и перевитый жемчужными нитями. Она тем временем расстегнула ему все пуговицы на дублете – и спереди, и на рукавах, и ему оставалось только помочь ей стянуть его восвояси.
Рыжий, конечно, имел опыт снятия с дамы платья, но, прямо скажем, не очень большой. Потому что или то платье не снимать вовсе, или уже сняли без его ценной помощи. Так что пришлось попотеть – пока нашёл все завязки и развязал все шнурки. Рукава отвязывать не стал – их же потом всё равно обратно туда мостить, пусть сразу так будут. И стянул с неё верх от платья, и зарылся носом в кружева спереди, там, где виднелась грудь.
- Погоди, - смеялась она, - я сейчас тоже с тебя что-нибудь сниму.
И отшнуровывала дублет от штанов, и стягивала его, а штаны сами свалились. Пришлось вытащить её из юбки, то есть из всех юбок, сколько их там было.
А ещё они всё время смеялись и целовались – даже когда он стягивал с неё жесткий лиф, а он застрял, и шнурки зацепились за жемчужины в причёске и запутались – Рыжий и так потянул, и сяк, побоялся, что или что-нибудь оторвёт, или как-нибудь ей повредит. Вытянул как-то, что лицо показалось наружу, и принялся целовать, а потом вытащил весь тот дурацкий шнурок, да и всё.
Когда пришёл камердинер Рыжего Арно, оба они остались в одних рубахах, и босые. Рыжий схватил всю одежду, какая была, одной кучей, и велел тащить наверх, в гардеробную. А пришедшей следом девчонке Онорине отдал снятые с обоих поясные сумки, а которые упихали драгоценности – всякие там родовые цепи и жемчужные нити. На сорочке Катрин осталась только брошь – лилия с прозрачной росинкой, как только держалась на кружеве.
- Вот теперь я могу помочь вам, снимайте же рубаху и полезайте, - важно сказала Катрин.
- Дамы вперёд, - промурлыкал он.
