собственным глазам. Над ней, словно скала над пенным морем, возвышался Темный лэрд.
***
Мари спала плохо. Зимняя сырость замка без труда одолела тепло камина. Горячие камни, греющие постель, уже давно остыли и попросту мешали. Звать служанку, чтобы их убрать, не хотелось, впрочем, как и вылазить из-под тяжелого мехового одеяла. Мари оттолкнула их на другую половину кровати, стало немного удобней. Гарольд, вернувшийся с похода, спал в отдельной комнате. Сначала по причине ранения, а после узнал, что молодая королева в тяжести. И решил "не беспокоить ту, что носит наследника". Мари хмыкнула, вспоминая аудиенцию у постели короля, его полные усталого безразличия слова, и потянулась, окончательно прогоняя сон. События последних трех месяцев выстроились ровной чередой.
Изменения организма она заметила не сразу. А почувствовав, выдохнула с облегчением. Получилось. С первого раза получилось! Теперь можно постепенно обживаться, укрепляя свои позиции. И не опасаться интриг, хотя бы пока не придет срок родам.
Первый месяц прошел в относительном покое. С отъездом Гарольда замок стих, укрылся снежной шапкою спокойствия. Две королевы почти не пересекались, предпочитая принимать пищу каждая в своих покоях. Мари не рвалась к власти, а Гинерва не собиралась ею делиться. А потому на короткий срок установился нейтралитет. Фрейлины вели себя тихо и, пожалуй, с опаской. Слухи о том, как Айлин наказала трех представленных к ней дам, обросли мхом невероятных подробностей, и теперь больше походили на страшную сказку, чем на правду. Впрочем, Мари это было только на руку.
Все поменялось, когда вернулся король Гарольд. Израненный, поседевший, замкнутый с безумными глазами. На муже, которому не исполнилось и двадцати, это смотрелось жутко. Вскоре монарх впал в горячку, а Гинерву словно подменили. От холодной степенной королевы не осталось и следа. Она металась, словно зверь, пойманный в клетку. Ярость лилась по ее венам, мешала дышать. Придворные бежали из Бренмара, словно крысы с пылающего корабля.
Немного успокоившись, Гинерва вызвала к себе Мари и без каких-либо вступлений приказала:
— Призывай Темного лэрда!
Бывшая служанка и бровью не повела. Опустилась грациозно в кресло, мягко поглаживая небольшую подушечку, нашитую поверх камизы. Живот еще не появился, но свое положение при дворе Мари предпочла подчеркнуть.
— Нет.
Тонким навыком плетения интриг она не обладала, но прыткий ум быстро просчитал цепочку. Гроган предупреждал, что Гинерва знает о том, что наследный принц помогал Айлин. Соответственно отпираться глупо.
— Он выполнил свою часть сделки и исчез. У меня нет власти над ним.
— Врешь! По глупости своей врешь, деревенщина. Подумай о ребенке! Темный лэрд - старший брат твоего короля. Проклятый сидский принц. И если с Гарольдом что-то случится, то даже я не смогу тебя защитить! Завтра даже имени твоего никто не вспомнит, — Гинерва впилась ногтями в дерево подлокотников, отчего пальцы ее неестественно побелели. — Призови его, а я уж сделаю так, чтоб он более не побеспокоил нас.
— Вообще-то, — Мари заговорщицки понизила голос, — каждый в Бренмаре знает, где дом темного мага, не могу понять, отчего бы не послать слуг да не привести вашего пасынка, раз вы так хотите его увидеть.
Мари поднялась и медленно подошла к камину. Протянула руки к огню, держась так, чтобы не упускать из виду королеву. Было страшно до звона в ушах. Успеет ли прийти гроган на помощь в случае опасности?
— Ах ты, шельма! А, быть может, ты выгораживаешь мага от того, что платой за сейд был ребенок? И не Гарольда чадо под твоим сердцем, а его?! Посидишь в темнице, а если твой драгоценный маг не придет тебя вызволять, то на одну глупую голову станет меньше. Стража!
Но не успела дверь королевской спальни отвориться, как Мари молниеносным движением руки смахнула с каминной полки песочные часы. Гинерва в ужасе вскрикнула и замерла с искаженным лицом. Гвардейцы в растерянности остановились, а молодая королева, даже не пытаясь справиться с дрожью в собственном голосе, отчеканила:
— Пошли вон!
Стражники, не услышав от Гинервы никаких приказов, потоптались и скрылись за дверями. Мари проводила их долгим взглядом, шумно выдохнула и опустилась в кресло.
— А теперь поговорим спокойно, матушка. К вашему огромному счастью часы были не настоящие, но на этом хорошие новости заканчиваются. Думаю, вы уже догадались, что мне известен ваш маленький секрет. Более того, часы спрятаны, но я не знаю где. Тем не менее по моей просьбе они переворачиваются. И если такой просьбы не поступит…- Мари развела руками.
— Ведьма! – выплюнула Гинерва, чем сильно рассмешила свою невестку. Напряжение выплеснулось хохотом.
— Интересные вы, люди, право слово! А кто бы иной смог бы ваше дикое желание с золотой пряжей исполнить? Так что теперь не обессудьте.
Гиневра наконец взяла себя в руки.
— Чего ты хочешь?
Ничего сверх того, что мне и так уже принадлежит, матушка. С той лишь разницей, что отныне мою жизнь вы будете беречь пуще своей. А в остальном поступайте, как желаете. И да, я вам сказала правду. У меня нет власти над Темным Лэрдом. Всего доброго.
И Мари ушла, выскользнула словно сельдь из рук нерадивого рыбака. Впервые за долгие годы королева почувствовала себя слабой. Она так привыкла быть стальной, несгибаемой, что сейчас хруст, с которым переломился ее хребет, казалось, слышал каждый в замке. Трясущимися руками Гинерва достала сундук и взвыла, не обнаружив там каминной цепи.
Шли недели. Постепенно Гарольд оправился от страшных ран, но о встрече с Наклави продолжал молчать. Сам он сделался похож на собственную призрачную тень. Да и с кубком вина его видели чаще, чем с мечом.
Мари перевернулась еще раз и все же поднялась с кровати, желая подбросить дров в камин. Огонь весело затрещал, прогоняя остатки ночи. Наполнил комнату тенями. Да, Гарольд окончательно поправился, но супругу свою избегал. Не то чтобы молодую королеву сей факт огорчал, но ей хотелось поддержки днем и ласок ночью.
«А так, словно тот принц зачарованный, что днем мужчина, а ночью тюлень. Никакого прока, красота одна. Красотой сыт не будешь. Интересно, прогонит, если сама приду?»
Мари накинула поверх рубахи плащ и тихой лаской тайными ходами прошмыгнула в королевскую опочивальню.
Гарольд спал, раскинув ручищи, а над ним трепетала туманная зыбь. На столбах
