— Ну, ты даешь! — наконец, выдохнула я, дрожащей рукой зажигая свечку. — Совсем с ума сошел! Это ж надо было сообразить… ты хоть подумал, что будет, если тебя найдут?! А?! Если кто-то увидит, как ты бродишь по улицам?! В клетке давно не сидел?! С вилами на тебя не охотились?!
Оборотень виновато ужался и на полусогнутых, как застигнутый врасплох домушник, скользнул к подоконнику, собираясь исчезнуть так же быстро, как и ворвался. Я даже рот открыть не успела, как он оказался на другой половине комнаты и почти выскочил наружу. Но если бы и успела, не думаю, что смогла бы сказать что-то вежливое и ласковое. На языке, как ни старалась, крутились одни сплошные гадости. Так что он мудро поступил, не став испытывать мое терпение, потому как я в это время весьма уже начала кровожадно оглядываться, прикидывая, чем бы этаким запустить в мохнатый зад. Желательно, потяжелее и поувесистее, чтобы, так сказать, выразить всю степень моего возмущения. Вот, взять хотя бы этот стул… или стол… а может, начать сразу с сундука?
Спасло его от страшного позора, а мебель — от беспощадного разрушения, всего две важных вещи: первое — я все никак не могла выбрать средство мести за свой недавний испуг, и, наконец, второе — в коридоре неожиданно послышались тяжелые шаги и кто-то, вежливо прокашлявшись, деликатно постучал в мою дверь.
— Трис? Ты еще не спишь?
Я вздрогнула от неожиданности.
— Трис?
Лех… его голос… боже, как не вовремя!!
Мы с Ширрой разом окаменели, словно застигнутые врасплох воры рядом с только что вскрытым и обчищенным тайником. Я — возле застеленной постели, в простыне и с мокрыми волосами, все еще слегка бледная от пережитого, но изрядно не одетая, зато настойчиво тянущаяся за тяжелым подсвечником. А он — в полуразвороте, почти в полуприсяди перед мощным прыжком, несильно опираясь передними лапами на хлипкий и отчаянно прогнувшийся подоконник. Огромный, неподвижный, но с медленно меняющимся выражением на усатой морде.
— Трис?
Я чуть ли не с ужасом уставилась на тигра, у которого золотистые искры в глазах разом поблекли, а вместо них проступила знакомая черная жуть. Судорожно вздохнула и лихорадочно заметалась взглядом по сторонам, в то время как он, резко передумав уходить, вдруг бесшумно опустился на все четыре лапы. Внутри. Рядом с кроватью. Беззвучно приподнял губы и, как-то нехорошо прищурившись, сделал плавный шаг в сторону двери. Мама… что сейчас будет! Он же зол, как сто чертей!! Нет, почти в бешенстве!!
У меня голове вихрем пронеслись суматошные картинки, в которых ничего не подозревающий Лех вдруг заходит сюда, но видит вместо меня готового к броску оборотня… а этот не уйдет теперь… как же! ишь, смотрит… того и гляди, сам дверь вышибет, ревнивец… и тогда… боже, боже… вот же не свезло! Я почти увидела, как они вместе выкатываются в коридор, по пути пугая и сшибая с ног всполошившегося трактирщика, выбежавших на шум постояльцев, соседей, друзей и всю округу, заодно… как начинает истошно вопить непосвященный, а потому дико перепуганный народ… как быстрее молнии разносится по городу весть о кровожадном оборотне, жестоко загрызшем ни в чем не повинного человека… плевать, что не загрыз, а слегка поцарапал — толпе ведь ничего не докажешь, когда она входит в раж… и везде — шум, вопли, крики о помощи, впопыхах схваченные мечи, топоры и вилы. Осиновые колья, которых в приграничном городе наверняка найдется предостаточно. А потом кто-нибудь непременно додумается захватить серебряный клинок…
Ширра многообещающе улыбнулся, стоя по эту сторону двери и кровожадно глядя на несчастное дерево, за которым нетерпеливо переминался недогадливый Лех. Опасно припал на передние лапы, незаметно подобрался. А тот все не уходил. Вот уже начал беспокойно озираться, тревожиться, вот почти протянул руку… тигр зловеще оскалился, готовый в любой миг метнутся на незадачливого ухажера.
А я неожиданно поняла, что пропала.
В крохотной комнатушке на мгновение воцарилась напряженная тишина, наполненная моим молчаливым воплем о срочно требующемся спасении, злым шипением Ширры и почти ощутимым беспокойством замершего снаружи Леха.
Мама! Как же я влипла!
Тигр стоит уже рядом, сверкая влажными клыками, и, кажется, они с каждым мгновением становятся все длиньше и острее. У самой ноги трясутся, сердце колотится, как бешеное, будто у застуканной с любовником неверной супруги. Треклятый «супруг» нерешительно мнется снаружи, явно намереваясь стоять до победного. Причем, судя по настойчивости и осторожному царапанию в дверь, скоро перестанет ограничиваться простым вопросом и попытается воочию убедиться, что меня не похитили отсюда какие-нибудь местные злыдни. Вряд ли у него займет много времени справиться с обычной деревяшкой — не получив ответа, может и в самом деле встревожиться. Пихнет плечом, продавит створку, заявится внутрь, а там… и тигра, как назло, уже не вытуришь наружу — вон стоит, злой, как демон! Того и гляди взбесится! Надо же, кавалер нашелся! Угу. Еще один…
Мне только этого не хватало!!!
— Трис? Ты здесь?
Боже! За что мне такие проблемы?!!
Ширра выразительно оскалился и негромко зашипел, хищно прищурив потемневшие от гнева глаза. Ревнивец, тоже мне, сыскался! Можно подумать, я его просила ко мне влезать, аки пылкий возлюбленный! Можно подумать, ждала с нетерпением, таращась в темноту и с замиранием сердца ожидая, пока этот кошак не взберется по отвесной стене! Герой проклятый! Морда любопытная! Наглый подглядыватель, лишенный даже жалких капель несуществующей совести! Хоть бы подумал, каково мне будет — увидеть его тут среди ночи! Это ж можно заикой остаться! Гад! И Лех тоже хорош! Это ж надо было придумать — явиться меня навещать в эту темень, будто больше заняться нечем! Чего ему надо? Зачем приперся? Скучно, что ли, стало?! Так с братом бы пива выпил, с отцом поспорил, с племянником поиграл… НУ, ЧЕГО ИМ ВСЕМ ОТ МЕНЯ ВДРУГ ПОНАДОБИЛОСЬ?!!! СЕЙЧАС?!! ОДНОВРЕМЕННО?!!
Я лихорадочно заозиралась.
— Трис? С тобой все в порядке? — беспокойно переступил Лех и взялся за ручку двери. — Хорошо себя чувствуешь? Ничего не случилось? Трис? Ты меня слышишь?
— Шр-р-р… — зловеще заворчал тигр, подступая еще ближе к двери. Сам напряжен, как струна, хвост уже гуляет ходуном, под мягкой шкурой плавно проступают могучие мышцы, способные одним движением завалить матерого медведя. Лапы чуть согнуты, страшноватая морда слегка наклонена и опущена книзу, уши прижаты к голове, в глазах почти не видно золотистых огней. Вот-вот прыгнет!
Дверь нетерпеливо дрогнула от напора снаружи.
