Ознакомительная версия.
- А друиды где?
Зада вопрос Крут, ожидая ответа. И старик не стал правду утаивать – ушли они. Неведомо куда. Бросили народ свой в беде… Скрипнул зубами воевода, прикрыл глаза, желая видеть, лжёт ему старец, иль нет… Не лгал. Чистую правду поведал старик. Задумался лишь на миг воевода. Спросил старца:
- Допустим, поможем мы вам. Сожжём поганое место. Черноризцев на деревьях развесим, да храм их спалим. Поможет ли? Ил Лютеции легионы придут, и тогда уж не успокоятся ромеи, пока всех вас не добьют.
- Знаем мы это. И просимся после того, как освободите вы наших братьев и сестёр, с вами пойти. Будем вам верными друзьями до скончания веков. Клятву крови готовы принести.
…А душа у старика горит, прямо сияет! Видно то Круту хорошо… Поднялся воевода, раздвинул спины дружинников, ждущих приказа, взглянул на тех, кто ждёт, что славяне пиктам ответят… А чисты их намерения. Правда в очах их пылает. И в душах чистых. Повернулся вновь к деду, улыбнулся:
- Хорошо, пикт. Удача на твоей стороне. Только вот места у нас мало. Людей то погрузим, а вот припасы… Хотели мы монастырь этот и так уничтожить. Забрать оттуда жито и скот. Да теперь на то место свободное, что имелось, вас надо забрать. Не знаю, что и придумать…
Тут старик просиял:
- С этим мы помочь можем, славянин. Уже давно мы начали готовится к отъезду на новые земли. Только путей не знали. И есть у нас много корачей, в тайных местах припрятанных. Коли пошлёшь с нами воинов – мы их быстро соберём. И на них можно будет и воду и припасы везти.
- Коли так, дедушко, то созывай своих людей. Пусть гонят сюда корабли ваши, да созывают всех, кто желает свободным жить, без Проклятого Богами!...
…Линдесфарн горел чадно и тяжело. Чёрные клубы пламени рвались к небу из церкви, забитой монахами. Их вопли далеко разносились по округе, но собравшиеся вокруг неё пикты и славы лишь наслаждались ими, мрачно улыбаясь. То, что увидели дружинники в монастыре, заставило содрогнуться самые суровые сердца. Насаженные на колья скелеты и уже мёртвые тела, таких же мертвецов в клетках, развешенных вдоль дороги на столбах. Обнаружились и исчезнувшие дети – их крохотные тельца и останки нашлись в глубоком подвале, выкопанном под церковью, стоявшей над подземельем. Туда их сбрасывали без воды и пищи, чтобы несчастные умерли страшной смертью от зубов крыс-людоедов. В том числе и совсем крохотные, грудные… Пикты-рабы были в жутком состоянии: истощённые до предела, со следами страшных пыток на телах, с обрезанными ушами. У некоторых женщин были вырезаны груди. И практически все оказались заклеймены знаком позорной казни прямо на лице. Без исключения. Что мужчины, что женщины. Когда воины славов, пройдя по дороге мертвецов с ходу вынесли ворота в каменной стене, ограждающей настоящую крепость, то первое, на что они наткнулись – два крепких монаха в чёрных рясах, распиливающих живого пикта на козлах большой пилой. Несчастный корчился и пытался кричать безъязыким ртом, но его мучители мерзко подхихикивая иль немного снижали темп жуткой работы, чтобы тот дольше мучился и страдал… А потом монахов согнали в церковь, обложили хворостом, благо того обнаружилось очень много – жечь людей заживо было любимым занятием настоятеля Майлса. Черноризцы молили о пощаде, но после того, что увидели славяне в обители Проклятого Истинными проще было уговорить камень пощадить монаха, чем дружинника. Большие, забитые до отказа зерном, шерстью и солёным мясом амбары. Тучные стада коров и овец, даже табуны лошадей, лоснящиеся жиром морды монахов и монастырских служек, и обтянутые кожей кости со стороны пиктов-рабов… Крут первым бросил факел в обильно политый смолой хворост, затем и остальные, в своё черёд, добавили огня. Вой донёсся из церкви. Монахи не молили своего Проклятого Бога, они плакали о пощаде, обращаясь к своим палачам. Но после того, что было найдено… Не сгорели лишь настоятель Майлс, да его любовник Фиш, обоим оказали честь – разорвали лошадьми… Все телеги, что нашлись, забивались грузом полностью. Две тысячи человек ещё пополнили ряды новых переселенцев. Пикты уходили с родной земли со слезами на глазах, но у них не было другого выхода. Ромеи и саксы практически полностью их истребили, и немногим оставшимся оставалось лишь ждать конца своего существования… Неделю простояли лодьи в гавани, пока посланцы племени приводили со всей округи укрытые в тайных местах корачи и грузили их всем необходимым в пути. Славяне смотрели на пиктов и ужасались увиденному, тихо, чтобы не обидеть новых соплеменников, обсуждая между собой пережитые несчастными ужасы. Вот что несёт Триглавый Чернобог славянским племенам. И так же как пиктов, через своих жрецов уничтожает он завоёванные им народы… За неделю, пока собирали новых поселенцев, да перевозили захваченные монастырские запасы, люди немного отдохнули от долгой дороги, а истощённые рабы пришли в себя, чуть поднабрались сил. Затем караван, ставший ещё больше, двинулся в путь… Корачи тащили на буксирах. Всех людей погрузили на лодьи. Перун и Маниту защитили своих детей – ни единой бури не было за время всей долгой дороги, а ровные ветры подгоняли караван к дому…
…Крут прервался, наполнил ковш чистой родниковой водой, смочил пересохшее горло, снова обвёл всех собравшихся за столом в горнице огненным взглядом, и закончил:
- Так вот мы и добрались домой, братие. Уж простите за самовольство… Что забрал с собой пиктов, да после того монастыря…
Сглотнул тяжкий ком, возникший в горле. Гостомысл хотел было что-то спросить, но Крут сделал знак рукой – мол, ещё не всё. Снова продолжил рассказ:
- Самое страшное – не то, что черноризцы творят. Куда хуже другое… Я, пока стояли в гавани, да готовились к отходу, поспрошал знатных ромеев… И ниточка далеко протянулась… Очень далеко… Словом, прошлой осенью, едва мы отплыли из Арконы, да уговорились с торговцами людьми о выкупе людей нашей крови, гонец отправился в Царь-Град… Из Храма Святовидова с вестью… И потому Император ромейский и отправил флот свой перехватить наши корабли. Рабов – вернуть на прежние места, а у нас выпытать, где новые земли находятся, на которых злато самородное находится. Ну и сделать рабами своими. А земли те – под ромейскую руку взять. Вёл тот флот лучший императорский мегадук Махер Ивакинус. Да вот просчитался император. Не подумал, что наши корабли смогут отпор дать ромеям. Послал вроде много, а вышел – пшик…
- А где сам Махер?
Крут мрачно улыбнулся:
- Сгорел. В его галеру первый снаряд с зельем огненным угодил. Никто оттуда не выжил.
Брячислав потемнел лицом, глухо молвил:
Ознакомительная версия.
