Перевязав все раны, которые я сообразила, как перевязать, я легла рядом с Джейсоном, опираясь на подушки локтем, и прижала его к себе. И так держала, обнимая, и молилась, молилась с той силой, которую придает трагедия. Нет молитвы сильнее, чем когда молишься, обнимая любимого, и чувствуешь, как он холодеет.
Я знала, что для выздоровления ликантропа нужно тепло. Холод для них вреден, это я знала, но ничего не могла придумать, кроме тепла собственного тела. Пистолет я сняла с пояса и положила рядом на подушку. Все, что я могла придумать, я сделала — оставалось ждать прибытия помощи. Ждать и молиться.
Джейсон в моих руках не ощущался как Джейсон. Губки и полосы простыни, шероховатые на ощупь, сменили гладкость его тела. Моя одежда, заскорузлая от его засыхающей крови, липла к телу. Надо было ее снять перед тем, как я легла, чтобы он был ко мне ближе, но мне тогда уже едва хватало сил прижать его к себе. И сейчас не было сил пошевелиться, да и шок не прошел.
Почему? Почему они его пытали? Зачем они нас похитили? Один из них кричал: «Где Лорна?» Мы же не знаем никого по имени Лорна — во всяком случае, я не знаю. Кто она такая, черт побери? Я готова была ручаться, что это никакого отношения не имеет к Джейсону и самое прямое имеет к Саммерлендам. Джейсон опять получил трепку вместо Кейта Саммерленда? Все так просто, или еще что-то происходит, о чем я понятия не имею?
Сейчас, обнимая Джейсона и ощущая, как прилипает одежда, пропитанная его засыхающей кровью, мне хотелось верить, что я просто много чего не знаю.
Открылась дверь — наружная, потому что я услышала, как стукнулась о стену сетчатая дверь. Вошедший задержался в коридоре. Увидел тело. Если это спасатели, они меня окликнут.
Я взяла пистолет. Предохранитель был снят, патрон дослан в зарядную камеру — это я успела сделать до того, как положила оружие рядом. Если кто-то войдет в эту дверь прежде «скорой», это не будет друг.
Глядя на дверь, я медленно выдохнула. Дала телу расслабиться, чтобы рука с пистолетом была спокойна. Если бы Джейсон сейчас шевельнулся, я бы, наверное, вскрикнула.
Из коридора донесся мужской голос:
— Я слышу, как бьются ваши сердца. Слышу запах крови. Мои ребята убиты, следовательно, у вас хотя бы один из их двух пистолетов. Знаете, мистер Саммерленд, я недооценил вас.
Я ничего не сказала. Если вести себя достаточно тихо, он может подойти поближе и заглянуть. Если подойдет достаточно близко — я его застрелю.
— Мистер Саммерленд, отчего вы не отвечаете? Если бы вы просто нам сказали, где Лорна, мы бы вас так же просто отпустили. Совершенно не желая причинять вред сыну губернатора.
Он лгал.
— Мистер Саммерленд! — снова позвал он. — Отчего вы не отвечаете?
В воздухе пахло рассветом. Не прямо сейчас, но скоро. Мне было интересно, вампир это или нет, но если я попробую его прощупать некромантией, он поймет, кто я. Так, наверное, они решили, что я просто какая-то девчонка Кейта Саммерленда. Вот почему они меня оставили в ванной без охраны. Вот почему этот думает, будто Кейт Саммерленд как-то освободился и убил двух вампиров. Этот тип считает, что раз я женщина, то я не опасна. Не время ли дать понять последнему оставшемуся на ногах мужчине, что это ошибочная точка зрения?
— Мистер Саммерленд?
Голос прозвучал ближе. Ждать, пока он подойдет на выстрел, или попытаться вытащить из него какие-то ответы?
Рассвет уже совсем близко. Если это вампир, то у него в буквальном смысле слова кончается личное время. Если человек — это не важно. Я решила попытаться получить информацию.
— С чего вы решили, что Лорна должна быть с ним?
— А, так вы та девушка!
В голосе прозвучало непритворное удивление.
— Ага, — подтвердила я. — Та девушка.
— А вы знаете, где Лорна? — спросил он, и в его голосе прозвучал намек на надежду.
— После того, что вы сделали с моим бойфрендом, я не уверена, что хочу отвечать на ваши вопросы.
— Мы действовали жестко, и я об этом сожалею. Сожалею искренне.
— Врете.
— Как ваше имя? — спросил он.
— Сперва вы.
— Меня зовут Джорджем.
— Я хочу знать имя, а не как вас кто зовет.
Тут он рассмеялся, и получилось у него это хорошо. Хороший был смех, будто и не стоит он в коридоре, глядя на трупы бандитов, которых он нанял нас пытать. Конечно, может, он очаровательный социопат, и тогда смех был вполне искренним. Если ни к кому у тебя никакого сопереживания, то чужие смерть и ранение для тебя ничего не значат.
— Эдмонд. Мое имя — Эдмонд. А ваше?
Я решила попробовать соврать.
— Кэтрин.
Это действительно мое среднее имя.
— А кто теперь врет? — спросил он с некоторой игривостью в голосе.
Ладно.
— Анита. Меня зовут Анита.
— Какое красивое имя — Анита, — заметил он.
— Что будет, если вы не найдете Лорну?
Он секунду-другую помолчал, потом ответил:
— Ее муж не будет этому рад.
— Значит, вы ее найдете и заставите вернуться к нему?
— Он ее муж, он ее мастер.
Интересный выбор слов. Лорна — жена того мастера города, о котором говорил мне Питерсон?
— И ваш мастер тоже, Эдмонд?
— Он удостоил меня этого поручения.
— Значит, да.
— У вас манера речи не такая, как у телок Кейта Саммерленда.
— А Лорна тоже телка?
— Я никогда бы не посмел назвать таким словом жену моего мастера.
— Отчего же она тогда решила, что может бросить своего мастера и умотать с Кейтом Саммерлендом? Поступок, не свидетельствующий о большом уме.
— Он слишком похож на ее давнюю любовь. Она не видит его недостатков — видит только лицо. Как призрак ушедшего и забытого.
— У нее были чувства к Джедедии Саммерленду?
— Кто вы такая, девушка?
— Джедедию убили вампиры. Вы хотите сказать, что Лорна увидела Кейта и решила оживить старые времена?
— Вы это так походя говорите… Как, вы сказали, ваше имя? Анита?
— Да.
— От вас пахнет кровью и скорбью, но вы спокойны. Как ваша фамилия?
Рассвет уже давил своим весом в окно с тяжелыми шторами. Этот тип слишком был спокоен для не успевшего уйти под землю вампира. Значит, человек, но я готова была ручаться, что слуга-человек. Не просто отирающийся около вампиров, а настоящий слуга, как я у Жан-Клода. Он сказал, что чует кровь и скорбь. Чтобы приобрести такие способности, надо долго прослужить.
— Ответьте на мой вопрос, и я отвечу на ваш.
— Да, она пытается оживить старый роман с Джедедией. Его ослепила собственная власть, но человек он был волевой и сильный. Мальчишка — ноль по сравнению со своим предком, но сходство почти таково, что можно говорить о реинкарнации.
