и воинской части.
— Ну, может в лес там можно сходить, на речку?
— Нельзя. Радиация же кругом, природа может быть заражена.
Дни тянулись монотонно медленно. Немного разнообразия добавил приезд бардов, которые выступали на большой сцене на площади. Они пели под гитару Интернационал, Варшавянку и песни из репертуара Анны Герман.
Народу было много, буквально не протолкнуться. Зажимаемый со всех сторон, Максим пытался слушать усиленные мегафоном звуки, которые были лишь немного громче гула толпы.
Когда представление закончилось, публика постепенно разбрелась по своим баракам. Пронин некоторое время слонялся по площади, а потом случайно встретил Колю, который тоже задумчиво бродил.
— О! Привет, — сказал тот, — что, куда тебя распределили? Что-то давно не видел…
— Да вот, на токарном станке работаю. А ты?
— Тоже.
Они обменялись еще несколькими ничего не значащими фразами и разошлись.
Будучи под впечатлением от концерта, Максим в эту ночь увидел необычно яркий сон и понял, что спит. Он осознал себя стоящим на большой трибуне, и что-то громко вещающим толпе ребят в пионерских галстуках.
«Зеркало! — вспомнил парень, — нужно срочно найти зеркало». Он судорожно огляделся, а потом побежал к ближайшему зданию, которое во сне выглядело несколько странно: было сделано из кирпича фиолетового оттенка, а на фасаде висели вывески из странных символов, похожие не то на руны, не то на китайские иероглифы. Пронин даже остановился, чтобы рассмотреть их, но тут за спиной послышались голоса:
— Эй! Куда же ты? Давай дальше про коммунизм нам втирай.
Парень ускорился и юркнул в обитую ржавым листом металла дверь. За ней длинный коридор, лозунги «Слава КПСС», портреты Ленина, плакаты с изображением большого красного рабочего, который мощным кулаком давит черненьких буржуев.
В одном из кабинетов Максим увидел искомое зеркало. Стал судорожно вспоминать, куда хотел отправиться. И тут почувствовал, что посыпается.
— Черт… — пробормотал он, — куда же я хотел попасть… а… пусть я попаду туда, где уже построили коммунизм.
Из зеркала высунулись чьи-то мохнатые руки, схватили парня и затащили внутрь.
Когда Максим открыл глаза, то понял, что он уже в другом мире. Вокруг довольно уютная, хоть и относительно небольшая комнатка. Парень лежит на мягкой кровати, укрытый настоящим одеялом, а не какими-то грязными тряпками.
«Надеюсь, получилось», — подумал Максим, сладко потянувшись и выглянув в окно. Он увидел двор, детскую площадку с качелями и обычную пятиэтажную хрущевку напротив. В общем, ничего особо интересного.
Потом Максим изучил свою квартиру. Это оказалась однокомнатная студия без кухни, но с ванной и туалетом, которые были разделены перегородкой. Из мебели только кровать, стол, пара табуреток, гардеробный шкаф, в котором нашлась только белая рубашка и черные брюки, хотя места хватало, чтобы повесить еще одежду.
Чтобы разобраться, что делать дальше, Пронин, как обычно, проник в память оригинала. Оказалось, что утром все ходят в общественную столовую завтракать, а потом кто работать, а кто учиться. «Ну что ж, — подумал он, — Завтрак бы не помешал».
Парень оделся в единственный предмер гардероба, у выхода обнаружил черные ботинки и вышел на улицу, с некоторым удивлением разглядывая прохожих, которые были одеты практически одинаково: мужчины в белые рубашки и черные брюки, такие же, как на нем, а женщины в белые блузки и черные юбки до колен. В общем, создавалась впечатление, что он в каком-то большом офисе, где все одеты в униформу. И все это на фоне одинаковых бледно-желтых панельных пятиэтажек.
Вот и столовая. Выбор тут был небольшой: борщ, жареная картошка с курицей, рис с гуляшом или макароны с котлетой, два вида салата, хлеб и чай. Радовало только, что все бесплатно.
Сидя за одним из одинаковых столиков, Максим наблюдал за одинаковыми людьми. Хотя… одинаковы они были только на первый взгляд. Вскоре парень научился различать разные прически, разный цвет волос, разные лица. Даже одежда оказалась различна, права, только у женщин: различия были в оттенках цвета юбки, и фасонах блузки.
Позавтракав, Максим направился в институт: вскоре начиналась первая пара. Возле аудитории уже собрались молодые люди: парни в белых рубашка и черных брюках, и девушки в черных юбках, белых блузках, и в черных туфельках на каблучках.
— Привет, — поздоровался Пронин.
— Привет, — помахали ему ручкой в ответ.
Одна девушка с ярко накрашенными губами спорила со своей подругой, у которой губы были чуть бледнее:
— Нет, парадокс Ферми объясняется не тем, что другие цивилизации погибают, не успев развиться, а тем, что они переходят на такой уровень, что контакт с нами для них становится неинтересный.
— Это почему же?! — возмутилась ее оппонентка.
— А тебе будет интересен контакт с муравьями? О чем ты с ними будешь говорить?
— Подожди… Но люди не муравьи.
— Для высокоразвитой цивилизации, освоившей межзвездные перелеты, мы все равно, что муравьи.
— Кать! Ты, похоже, уроки исторического материализма прогуливала… Вспомни-ка. По какому сценарию развивается цивилизация?
Не дожидаясь ответа, девушка увлеченно продолжала:
— Первобытнообщинный строй, феодализм, капитализм, коммунизм. Это закономерные стадии развития любого общества. Это универсальный закон развития цивилизации.
Максим обратил внимание, что девушек никто особо не слушал, хотя говорили они весьма громко. Остальные ребята занимались своими делами. Кто рассеянно листал конспект, кто читал книгу, кто просто стоял, думая о чем-то своем.
— Э… девчонки, — робко вмешался в дискуссии Максим.
Те повернули головы по направлению к нему.
— Простите, что вот так беспардонно вклиниваюсь в ваш научный диспут, но не кажется ли вам, что мы не можем делать какие-то предположения о развитии других цивилизаций, руководствуясь лишь одним элементом наблюдаемой выборки?
— Тоже исторический материализм прогуливал? — с усмешкой спросила подруга Кати.
Студенты, тем временем, оторвались от своих дел и стали внимательно наблюдать, чем все кончится. Кто-то снисходительно улыбался.
— А причем тут исторический материализм? Тут статистический анализ рулит. Или может, ты прогуливала теорию вероятностей? Вспомни-ка критерий Пирсона.
Максим и сам был удивлен, что он вот так вот сразу воскресил в памяти давно забытые математические термины.
— Двоечник! — насмешливо проговорила девушка, — разве можно применять статистический анализ для выборки из одного элемента?
— В том то и дело, что нельзя. Я о чем и говорю.
— Ну… и что мы в таком случае делаем?
И тут Максим растерялся.
— Э… мы ничего не сможем сделать.
— Фи! Ты так легко сдаешься… Ребята, подскажите ему…
— В случае инопланетных цивилизаций мы применяем исторический материализм, — ответил худощавый паренек в очках.
— Вот! — девушка направила свой наманикюренный пальчик вверх, — мы исходим из того, что все цивилизации проходят один и тот же путь, ибо у нас нет причины думать иначе. Следовательно, — она
