воды и стал обривать себе голову!
— Что ты делаешь?
Рука, державшая короткую походную бритву, дрогнула.
— Я…
— Ты должен отращивать волосы! Тебе каждый день приходится мазать лысину средствами, ускоряющими рост волос. Что ты творишь?
— Но… Мне нельзя… Наиль, я не могу это выносить! Как только они немного отрастают, меня словно наизнанку выворачивает! Все тело горит, я не знаю, куда себя деть! И страх. Он просто пожирает меня!
— Борись с этим!
— Не могу! Я не могу!
Мужчина расплакался, все еще сжимая в руке бритву, словно это было его последнее спасение.
«Наиль, у него сломана воля, есть предел того, что ты можешь от него добиться сейчас. Уже чудо то, что он может общаться с тобой и мной. Особенно — со мной, ведь я ему не близкий родственник».
Наиль вышел из воды, задумчиво потирая татуировку Черных Кинжалов на груди.
— Я наложу на тебя ментальное ограничение эмоций. Ты будешь ощущать себя немного не живым, это нормально. Сегодня должен прибыть мой друг — Повелитель Зверей. Он поможет. Тебе нельзя больше брить голову.
— Хорошо, — обреченно опустил руку с бритвой мужчина. Он сжимал ее так сильно, что порезал пальцы. Кровь алыми каплями падала в озеро.
Ближе к полудню во главе стаи огромных магических волков прибыл Арсис. Он восседал верхом на черном вожаке волчьей стаи. Волки вели себя миролюбиво. Они немедленно рассредоточились по небольшой поляне у озера, где улеглись, блаженно жмурясь в солнечных лучах.
— Давно не виделись, — кивнул Наиль черному волку, после чего улыбнулся Арсису. — Я тебя ждал. Отец в палатке. Пришлось немного подавить ему эмоции и дать успокоительное.
— Понимаю. Пойдем, посмотрим, что с этим можно сделать.
Наиль прожил с отцом на берегу небольшого лесного озера два месяца. Арсис закончил за три дня восстанавливать личность Риаза, после чего удалился, заявив, что его ждет его невеста. Наилю было интересно, когда и каким образом они, наконец, поженятся, но Повелитель Зверей только смущенно отвечал, что были какие-то проблемы с ее семьей, которая не хотела, чтобы девушка провела остаток жизни в лесной глуши.
После его ухода Наиль с отцом жили вдвоем, наверстывая упущенное. Отец все время задавал сыну вопросы о его жизни, планах и прочем. Хуже всех был вопрос о будущем парня. Риаз хотел знать, когда тот тоже планирует жениться.
— Мы с сестрой — маги. У нас будет длинная жизнь, так что нам нет нужды торопиться, — попытался закрыть тему молодой человек, но отец с этим не соглашался. У него было свое собственное мнение на этот счет, от которого он совершенно не собирался отступаться.
Арсис отделил в его сознании то, что происходило с момента попадания в рабство от самоощущения. Теперь Риаз, хоть ничего и не забыл, но ощущал, будто это происходило не с ним, а словно он прослушал чью-то историю. Наиль с восхищением наблюдал за действиями Арсиса в ментальной магии, и тот пообещал научить парня этой методике. С уровнем дара он без проблем сможет повторить подобный процесс.
Все это помогло Риазу вернуться к поведению, которое было у него по детским воспоминаниям Наиля. Гордый, уверенный в себе мужчина с правильными чертами лица, все время готовый учиться чему-то и узнавать что-то новое. Внешность тоже постепенно восстанавливалась. Многочисленные лекарства, приготовленные одушевленным клинком, а также несколько редких плодов, продлевающих человеческую жизнь, подаренные Арсисом, вернули Риазу молодость до такой степени, что они с Наилем теперь казались практически ровесниками. Он даже заинтересовался алхимией и с огромным интересом наблюдал за тем, как Зиргрин готовит зелья.
Одушевленному клинку неожиданно стало интересно. Он стал рассказывать об алхимии во время работы над зельями, а отец Наиля после долгих расспросов неожиданно начинал понимать, о чем идет речь. Зиргрин заметил в Риазе спящий дар целителя и предложил ему попробовать себя в алхимии. У того довольно быстро стали получаться простенькие зелья. Стало очевидно, в кого пошел талант Исы!
— Я мог бы пробудить твой талант целителя, чтобы ты мог полноценно заниматься алхимией, но для этого необходимо некоторое вмешательство моей божественной силой, все же ты не ребенок, и дар давно превратился в рудимент, — произнес однажды Зиргрин, овладевший телом Наиля для приготовления очередной порции зелий. — Но ты последователь Златоликого. Такое вмешательство может очень плохо отразиться на твоей душе.
Риаз взглянул в голубые глаза с вертикальным зрачком, через которые на него смотрела высшая сущность.
— Мне нужно подумать. Отказ от своего бога — это не шутки. Да и ты — довольно жуткий бог. Больше демона напоминаешь.
— Я не настаиваю. Все зависит от твоего желания. У тебя еще есть время, пока я не покинул этот меч.
— Если что-то решу — я скажу, — закончил этот разговор Риаз.
К концу двухмесячного периода золотистые, как и у Наиля, волосы Риаза отросли по плечи. Этого было уже достаточно, так что оба приняли решение возвращаться. Чтобы забрать некоторые вещи, они вошли в последний раз в палатку, которая изнутри была размером с дом, а с наружи не представляла из себя ничего особенного. Риаз взглянул на два мощных шеста, установленных прямо посередине.
— Всегда хотел спросить, что это такое…
Наиль взглянул на то, о чем его спросил отец и вздохнул.
— К этим шестам приковывается человек. Так его удобно пытать с разных сторон.
Мужчина немедленно отступил на шаг от того, что оказалось пыточным инвентарем.
— Кто устанавливает такое в палатке⁈
— Отец, эта палатка выдается в разведке всем мастерам смерти. Это часть рабочего снаряжения. Никогда не знаешь, куда тебя занесет и в каких обстоятельствах придется работать.
— Сын… Может… оставишь все это? Как я понял, у тебя достаточно денег, есть конезавод и винодельня, которые вскоре должны начать давать неплохой доход…
— Мы ведь об этом уже не раз говорили, — расстроенно ответил парень. — Я уже стал мастером смерти. Мое ремесло давно въелось в меня, если откажусь — то будут срывы. Кровавые срывы. Я видел дела рук других мастеров смерти во врем срывов. Да и не хочу я ничего менять. Прошу, давай не будем снова к этому возвращаться.
Риаз тяжело вздохнул. Он понимал, что его сын не сможет уйти, даже если сам захочет. Ему просто не позволят — слишком высоко он поднялся в этой кровавой карьере. Более того, корона нуждалась
