дикари начинают наглеть,– мрачно заметил молодой военачальник.– Подождите, они ещё и не того от нас захотят. Откуда мы знаем, может быть, усилившись, они решат, что повеления исходящие из Алого дворца не стоят и горсти дорожной пыли у них под ногами?
– Думаю, что доблестный тайчи Хэчи Шен совершенно прав,– поддержал его правитель Кутюма.– Мы взращиваем под самым своим боком коварного и сильного врага…
– Вы оба не правы, ибо не до конца представляете все мудрые действия имперского Совета, направленные на то, чтобы держать степных дикарей в узде,– перебил его столичный вельможа.– Вы, доблестнейший Хэчи Шен, когда-нибудь задумывались, почему ваш сабрак, усиленный тагмой лучников-сидуганцев и конными стрелками, направлен на границу? Ведь вы военный, и должны знать, что перемещение войск происходит не просто так. Что ещё ты видел и слышал? – обратился он к замершему в неподвижности Химчену.
Соглядатай Тайной Стражи уловил в голосе сановника нотку раздражения своими собеседниками. Химчен сразу догадался, какое решение будет принято, и не хотел лишний раз навлекать на себя возможный гнев начальства. Наоборот, здесь следовало подыграть.
– Те дикари, населяющие полуночные земли, что послужили причиной несчастья, постигшего нефритовый престол, прислали своих посланцев в стан Темябека. Я передал желание сиятельных Кияху и тот сделал так, что послы были перебиты и теперь между табгарами и враждебными нам племенами пролегла кровь…
Химчен без всякого зазрения совести приписал себе заслуги Кияха. Он был твёрдо уверен в том, что степной язычник-колдун, вряд ли потребует награды у владык Ченжера за собственное злодеяние. Правда, ни он, ни его хозяева ещё не догадывались, что Киях, ведя двойную игру исключительно в собственных интересах, ловко натравил оба соседних племени на империю, а ведь она ещё не начинала войны.
– Это значит, что они никогда не смогут объединиться между собой! – воскликнул Ялунэ, а вельможа бросил на Химчена взгляд, в котором читалось явное благоволение.– Следовательно, наши действия, направленные на разделение и разжигание розни среди дикарей – правильны! Теперь-то табгарские вожди будут верными союзниками Империи Феникса. Ты хорошо послужил, как твоё имя?
– Химчен, сиятельный князь.
– Твоё звание? – слегка вельможа приподнял одну бровь.
– Сыскной пристав, сиятельнейший.
– Отлично, Химчен. Отныне можешь считать себя старшим приставом. Твои сведения ценны, и потому завтра ты отправишься вместе со мной. Я хочу, чтобы в Дацине услышали известия, что ты доставил, из первых уст. А сейчас ступай к себе. Завтра утром ты придёшь к лунчиру Железных Ястребов из моей свиты. Я передам ему соответствующие указания насчёт тебя.
Химчен встал, и, кланяясь и бормоча слова благодарности, задом попятился к двери.
– Постой-ка…
Голос Ялунэ задержал соглядатая у самого выхода. Князь наклонился к столичному вельможе и зашептал ему на ухо. Брови Лянсяо изумлённо взлетели вверх. Слушая правителя Пограничья, он время от времени кивал головой.
– Ответь, что за люди были в том караване, с которым ты ходил к дикарям? – обратился к Химчену ванарх Ялунэ.
– Разные, сиятельный князь. Были маверганцы, тайгеты и даже один йоностанец.
– Тайгеты говоришь? Сколько их было?
Химчен на мгновение задумался, перебирая в памяти сотоварищей по каравану.
– Их было одиннадцать человек, включая караван-баши.
– Они все прибыли сюда вместе с тобой?
– Нет, сиятельный князь. Один из тайгетов покинул наш караван, когда мы направились в кочевья дикарей, прозываемых кудунами. Трое других присоединились к каравану, следующему в Маверган. Остальные семеро должны быть где-то здесь на базаре.
– Если понадобится – ты сможешь их опознать?
– Да, сиятельнейший.
– Хорошо. Иди,– отпустил его Ялунэ.
В коридоре его встретил давешний провожатый, который вывел его из дворца. Оказавшись на свежем ночном воздухе, Химчен шумно выдохнул воздух. Общение с высшим начальством всегда повергало его в трепет. Слава богине, что всё так закончилось, и все остались довольны.
Кроме того, наконец-то, его прозябание в этом забытом богами захолустье закончится, и он снова увидит благословленный Дацинь. Лишь бы сиятельнейший князь Ялунэ не подгадил своими тайгетами. Ещё, чего доброго, вместо поездки в столицу, заставит его мотаться по базарам и торжищам, выискивая бунтовщиков. Нет, уж. Пусть розыском занимаются местные сыскари, а он устал и хочет покоя. С этой довольно-таки крамольной мыслью мастер Химчен поспешил на своё подворье.
Глава 12
Ни в Хован-мяо, ни в Кутюме, а уж тем более в далёком отсюда Дацине не знали, что хан Бохорул и нойоны коттеров решили упредить своих противников. Проводив табгарских послов восвояси, хан орхай-менгулов в несколько дней собрал своё войско и, дождавшись ополчения коттеров, стремительными переходами двинулся прямо через каменистые гоби в кочевья мелаиров.
Войско шло по ночам, ибо днём палящие лучи солнца изнуряли и людей, и лошадей, а хан хотел прийти к мелаирам со свежими силами. Каждый воин имел вьючную лошадь, на которой перевозился запас воды и пищи, а также запасное оружие.
На рассвете четвёртого дня яртаульные сотни, что шли, таясь, впереди войска, увидели чёрные шатры местных кочевников. Спустя немного времени их уже обнаружили дальние дозоры мелаиров, поднявшие тревогу. Но вскоре их беспокойство сменилось вздохами облегчения. Ни коттеры, ни орхай-менгулы не собирались завоёвывать бесплодные для них земли. Да и грабить-то у мелаиров особо было нечего. Остатки некогда могучего народа, разгромленного ченжерами, ютились на самой окраине пустыни Ками и скрывались среди отрогов гор Тан-ла. Они пробавлялись скудной охотой или нанимались проводниками в караваны,
