Сегодня министр пришел такой злой, что адъютант на всякий случай сделал вид, что его нет в приемной. Не помогло, министр отчитал его как мальчишку. И пусть от того самого мальчишки адъютанта отделяли всего три-четыре года. Он — не мальчик! Да еще заставил тащить в кабинет какой-то сундук, над которым министр трясся так, как будто в этом сундуке хранились его фамильные драгоценности.
Тут раскрылась дверь и гном понял, что неприятности только начались.
В дверь вошел огромный лохматый яггай, в черной городской одежде и странной шляпе, похожей на закопченный котел.
— Вы кто? — адъютант почувствовал, что его голос по-мальчишески дрожит.
Яггай повернулся к нему, наклонился, всматриваясь… Адъютант некстати вспомнил анекдот о яггаях, который еще вчера казался очень смешным, ну тот, где задавшему глупый вопрос в конце откусывают голову.
Яггай либо не знал анекдота, либо не старался строго следовать традициям своей расы. Он молча взмахнул перед носом гнома серебряной бляхой начальника особого королевского сыска.
— А… — адъютант, поняв, что перед ним — тот самый хам, попытался было остановить его. Понятно, что яггай сейчас пройдет в кабинет министра и опять испортит тому настроение. А отдуваться опять бедному адъютанту.
Яггай все так же молча взмахнул листом бумаги, который достал из-за пазухи. Полуобморочный юноша успел рассмотреть только королевскую печать, витиеватую подпись его величества и слово «арест». Арестовать сеньора Грегуара? За что?
— Идем, — прозвучало из-за спины чудовищного начальника сыска и адъютант увидел, что в приемной оказались несколько эльфов в форме Второго гвардейского, два разоруженных и грустных охранника, стоявших на входе, а также…
За спиной яггая стоял мертвый господин Шарль, бывший начальник сыска. Нервы адъютанта не выдержали. Он закатил глаза и рухнул в обморок.
— Слабые нынче гвардейцы пошли, — проворчал один из эльфов.
Димка — понятно, что яггаем был он — и господин Шарль раскрыли дверь в кабинет министра.
Три высоких окна слева, под окнами — ряд стульев, справа — пустая стена, только в дальнем углу стоит одинокий доспех. Прямо, в левом углу — огромный массивный стол, за которым сидит собственно хозяин кабинета.
Военный министр, сеньор Грегуар с неизвестной Димке фамилией, граф, происходящий из потомков королевского рода, а также, как теперь можно было утверждать — Хозяин, организовавший массовые убийства, ограбления и поджоги с целью свержения короля и восхождения на престол.
Министр опустил обратно ткань, прикрывавшую некий предмет, судя по форме, ящик или сундучок, и с неудовольствием повернулся к вошедшим без стука и доклада:
— Что происходит? Кто позволил?
Тут он узнал Димку:
— А, это вы, господин полицейский…
И господина Шарля:
— Вы??! Но вы же… но вас же…
Господин Шарль придвинул один из стульев и сел.
— Как мне кажется, нет. Хотя, разумеется, я могу и ошибаться.
Министр не был нервным юношей и справился с эмоциями мгновенно:
— Ну и к чему был этот спектакль со смертью?
Димка скромно отодвинулся в сторонку, замерев в углу, симметрично доспехам. Господин Шарль, в случае чего, справится с министром и один. Димка, по диспозиции, должен был прикрывать дверь, на случай неожиданного появления сообщников. Если те, конечно, сумели бы справиться с эльфами-гвардейцами.
Утром Димка дошел до старика-оружейника и забрал свой заказ. В количестве двух штук. Мастер, оказывается, сумел сделать два револьвера. Оружие получилось все-таки не точной копией грубой деревянной модели, мастер понял, каким должно выглядеть изделие и сделал все как и должно быть. По крайней мере, гнезда барабана при повороте становились точно напротив ствола.
Из тридцати заранее снаряженных патронов два все-таки пришлось выкинуть. Медник промахнулся с размером и патроны не влезали в барабан. Тем не менее, сейчас у Димки под камзолом висели в подмышечных кобурах — заказ от шорника Димка тоже забрал — два револьвера, что придавало уверенности и, с учетом пуленепробиваемости яггайской шкуры, делало Димку живым танком. Оставалось только надеяться, что револьверы не разорвет после нескольких выстрелов. С утра Димка сделал пару пробных выстрелов, вроде все надежно, но кто его знает…
Тем временем разговор между господином Шарлем и господином Хозяином продолжался:
— К чему этот спектакль?
— Знаете, — господин Шарль достал сигару, щелкнул зажигалкой и закурил, — после нескольких покушений я понял, что за меня взялись всерьез и прекратят только после мой смерти. Вот я и умер.
— Очень интересно. И зачем вы мне это рассказываете?
— Вы сами спросили. Я удовлетворил ваше любопытство.
— Что вы здесь делаете?
Министр навис над столом, как коршун над добычей.
— Сеньор Грегуар, вы ведь присутствовали на том приеме у короля, где я сообщил, что в королевстве зреет заговор?
— И вы пришли мне сообщить, что ошиблись?
— Да.
— Да?
— Заговор не зреет. Он уже созрел.
Министр сел. Сцепил руки в замок.
— Кто же заговорщик?
— Вы.
Министр вскочил.
— Да вы с ума сошли!
— Я, — невозмутимо заметил господин Шарль, — и вовсе умер. Для того чтобы меня не убили ваши люди.
Министр сел.
— Мои люди вас бы убили.
Господин Шарль улыбнулся уголками рта.
— Это надо расценивать как признание?
— Признание? — точно такая же усмешка появилась на губах министра. — Я — не арестованный убийца в вашем полицейском подвале. У вас есть доказательства?
— Зачем вы вызвали в столицу войска?
— Я? Приказ об их прибытии в столицу подписал король.
— Не юродствуйте. Приказ подписал король, но убедили его вы.
— Откуда вы знаете? — усмехнулся министр, — Вы там были?
— Мне не нужно быть где-то, чтобы понять, что там происходило. Ведь Первый гвардейский — это ВАШ полк.
— Да, — министр был ненормально весел, — Это мой полк и ребята этого полка выполнят ЛЮБОЙ мой приказ.
— Даже приказ о штурме королевского дворца?
— Даже такой.
— Как вы сумели убедить короля? Его величество не глуп и знает, сколько раз гвардейцы поворачивали оружие против него.
— Закон вы знаете лучше меня. Волнения в городе.
— Волнения?
— А вы не знаете? Сожжены несколько домов, где жили торговцы зерном. Есть погибшие.
— Как вы это организовали, интересно?
— А зачем вам знать подробности?
— Ну, например, чтобы не вытаскивать их из вас раскаленным клещами на допросе.
— Не смешите. Вы не можете меня даже арестовать, не говоря уж, о пытках.
