«Похоже, я все же был не прав, — Меч вздохнул. — Драконы здесь ни при чем, а других таких сильных врагов у Властителя не было».
«О чем ты говорил с Найчеллом?»
«О его разговоре с отцом. Сойхе — явно главный в этой шестерке, а его избранник — Хейсар. Вот мне и было интересно, как отреагировал Сойхе на известие о вашем появлении».
«И как же?»
«Ну… Не очень хорошо. Вас обвинили в том, что вы — воплощение зла и самое страшное проклятие Аенгроста, что вы повинны во множестве злодеяний, в том числе — в геноциде целого народа, и так далее. Ну и, разумеется, Сойхе отдал приказ вас убить, как только будет уничтожена Инквизиция».
«Однако… Только при чем тут драконы?»
«При том, что именно драконы испокон веков были самым главным врагом Властителя. Знаете, Черная составляющая Предела — она, как бы правильно выразиться… самая ненормальная. Только Черный Дракон способен покидать свой домен. Только в Черном мире между Владыкой Предела и драконами извечно идет война. И много всего еще».
«Понятно. Почему же ты тогда уверен, что драконы не имеют отношения к Покровителям?»
«Я не говорю, что я в этом уверен. Отношение, возможно, имеют, но наверняка не стоят за ними непосредственно».
«Почему ты так в этом уверен?» — повторил Этьен.
«Потому что геноцид драконам ни один из Властителей точно не устраивал. А до других рас крылатым особого дела нет».
«А вот у меня появилось предположение, — внезапно протянул граф. — Но мне надо его проверить. Пока что рано еще о чем-либо говорить».
«Уже интересно, — Эстаи хмыкнул. — И что вам нужно для проверки?»
Хранитель загадочно улыбнулся и заговорил, обращаясь к Найчеллу.
— Скажите, вы можете устроить мне встречу с Кайте?
Аенгрост, Империя Христесар, Третий город Атан, особняк де Ульгене Этьен де Каррадо, граф Нисселет, Хранитель Меча 8-ая декада лета, 2904-ый год Восьмой эпохиСвятилище Покровителя Творения разительно отличалось от располагающейся в том же доме часовни Сойхе. Такая же небольшая зала с купольным потолком, те же пять свечей цветов Покровителей и отдельная переливчато-зеленая свеча Кайте — на этом сходство заканчивалось. Повсюду на стенах висели картины и полки с книгами и альбомами, стены украшала затейливая резьба, воздух, казалось, был пропитан почти неуловимой, но ощутимой музыкой. На алтарном камне лежали символические подношения — вырезанная из дерева флейта, изящный бокал бледно-зеленого хрусталя и небольшой рисунок на дощечке, на котором были изображены двое танцующих эльфов.
Найчелл приблизился к алтарю, взмахнул рукой — повинуясь его жесту, свечи затеплились разноцветными огоньками. Молодой человек был бледен, но ничто больше не выдавало его нервозности, избранник Кайте хорошо владел собой, когда это требовалось. Самоконтролю его обучил отец, несмотря на то, что сам Кайте был не в восторге, считая, что умение контролировать себя совершенно не нужно и даже вредно для человека, посвятившего себя стихии Творения. Однако Найчелл овладел этим сложным, при его бурном темпераменте, искусством, и даже сумел доказать Покровителю его полезность — например, в актерском деле. Да, человек, который играет чью-то роль, должен полностью вживаться в образ, но как искоренить при этом остатки собственного «я», вполне возможно, совершенно не сочетающегося с образом? Правильно, железным самоконтролем. Не сразу, но Кайте согласился с юношей и даже одобрил его решение.
Но сейчас даже прекрасное владение собой не сильно помогало Найчеллу. Еще бы, ведь он совершил почти святотатство — привел в святилище посторонних людей, не входящих в линию Творения, больше того — даже не принадлежащих Ковену! Не говоря уже о том, что одним из них был тот, кого Покровители объявили своим врагом. В общем, у молодого избранника имелся повод нервничать.
Однако, несмотря на страх, он был уверен в правильности своих действий. И в том, что убедил Вирену и Дарнаса открыться Властителю, и в том, что не сообщил отцу о своем замысле, и в том, что привел чужаков сюда, в святая святых. Найчелл верил в правильность своих действий — следовательно, не чувствовал за собой вины. Все шло так, как должно было.
Глубоко вдохнув, Найчелл положил на алтарь руки, и потянулся к звенящему в глубине его души огню Творения. Обычно процесс воззвания к Покровителю занимал довольно много времени, так как Кайте, любящий все вокруг себя превращать в воплощение красоты и искусства, создал сложный и долгий, но удивительно красивый ритуал, каждое действие которого было наполнено глубоким смыслом постижения Творения и Красоты. Но сегодня Покровитель не скрывал собственного волнения и заинтересованности во встрече с избранником — Найчелл не успел даже начать ритуал, когда ниша за алтарем расцветилась переливами зеленого тумана разных тонов, и из нее шагнула высокая, стройная фигура в шелковых зеленых одеяниях. Как и все остальные покровители, Кайте не показывал лица, но зато он не оставался в нише в течение всего разговора с избранником, в отличие от других.
— Найчелл, ты не один, — прозвенел под сводами святилища высокий, мелодичный голос.
Молодой де Ульгене прикусил губу, Этьен мысленно выругался — он был уверен, что достаточно надежно замаскировал их с Кёрнхелем. Полуэльф же при звуках голоса Покровителя вздрогнул и пристально вгляделся в облаченную в шелка фигуру.
— Да, друг мой, — согласно склонил голову избранник. Несмотря на такое вольное обращение, на котором настаивал сам Кайте, молодой человек все же старался соблюдать субординацию — особенно в присутствии непосвященных.
— И не просто не один, а с тем, кого я меньше всего ожидал увидеть… несмотря на то, что сам жаждал этой встречи, — в голосе Покровителя звучало удовлетворение.
— Жаждал? — изумился Найчелл. — Но я думал…
— Ты неправильно думал, — прервал его Кайте, но голос его оставался мягким. — Не хочу тебя обижать, но вынужден попросить оставить меня с Властителем наедине. Нам есть, что обсудить.
В глубине души избранника зародилось нехорошее подозрение. Он поднял взгляд на Покровителя.
— Я согласен, — Этьен сделал шаг вперед, одновременно с тем снимая с себя и Кёрнхеля защитное заклятие, делавшее их невидимыми.
— Вот и хорошо, — по голосу было слышно, что Кайте улыбается. — Найчелл и вы, — кивок в сторону полуэльфа. — Оставьте нас, пожалуйста.
Де Ульгене вздохнул и направился к выходу из святилища. Кёрнхель даже не пошевелился — он принимал приказы только от самого Этьена.
— Пожалуйста, Кёрнхель, — негромко проговорил граф. — Нам и вправду нужно поговорить наедине.
