И пищу, к слову, в "Золотом Козлике" тоже готовили съедобную. По крайней мере, после посещения гостильни не требовалось стремглав бежать в сортир на задний двор или на прием к лекарю.
Друзья молча уминали хорошо прожаренное, но довольно жесткое мясо, мужчины попивали биру, а Ждан то и дело косился на чернокожую девушку — уроженку Яцира. Он даже не ополовинил свою кружку, силясь понравиться молоденькой разносчице, но та все равно проходила мимо, не убирая с лица доброжелательную улыбку, но и не подпуская к себе никаких своевольных мужских рук.
Яромир, наблюдая за этим, лишь посмеивался, но молчал. Правда, его веселье быстро улетучилось, когда в заведение зашли еще трое и уселись за тем самым вторым столиком, что был у двери. Шатренец весь подобрался и тихо окликнул Дарена:
— Ты в курсе, что за нами хвост? — и молча, одними глазами указал на вошедших.
— Да, я их еще при выезде из столицы заметил, — откликнулся войник и усмехнулся: — расслабься, Яр. Они нам неопасны.
Яромир еще раз кинул осторожный взгляд на столик у двери. Внешность у всех троих была совсем не примечательной: черные короткие волосы, аккуратные усики, простые, незапоминающиеся лица… Сын-отщепенец одного из шатрских князей достаточно повидал таких людей, чтобы не сомневаться в их принадлежности к определенному виду профессии. А потому все-таки уточнил:
— Ты уверен?
— Уверен. Это привет от его высочества.
Шатренец чуть расслабился, но не преминул спросить:
— С чего это наш ненаследный краллевич так озаботился сохранностью твоей жизни?
Дарен пожал плечами.
— Скорее всего, ему просто необходимо, чтобы я дошел до цели… живым. А вот зачем — другой вопрос.
— На который у тебя нет ответа, — закончил за него Яромир и продолжил чуть погодя: — знаешь, Дар… Я не люблю, когда меня пасут. Сразу бараном начинаю себя чувствоать… О, смотри!
Яр, криво улыбаясь, указал на Ждана, что-то нашептывающего той самой девушке. Дарен послушно повернулся, тоже ухмыльнулся, и как раз успел увидеть, как красавица, резко выпрямившись, отрезала:
— Хам! — и влепила парню пощечину.
Парень медленно повернулся к столу: на лице его было написана детская обида, а в глазах застыло выражение полного непонимания ситуации. И тут уж Яромир с Дареном захохотали в голос, вгоняя в краску Велю, которой совсем, ну ни капельки не было смешно.
— Ты проиграл, — отсмеявшись, сказал Яр и хлопнул сконфуженного Ждана, успевшего вернуться к их столу, по плечу, — итак, мое желание…
Он наклонился к уху парня и прошептал несколько слов, после чего самодовольно откинулся на спинку стула. А Ждан, едва дослушав, вскочил и возмущенно заявил:
— Я не буду этого делать!
— Но ты же мне проспорил, — напомнил шатренец, посмеиваясь в предвкушении нового веселья.
— Ты… Ты — скотина!
— Она самая. Иди давай.
Ждан покраснел и, показав тому неприличный жест, все же направился в сторону стойки.
— А что ты загадал? — поинтересовался Дарен, когда тот отошел на достаточное расстояние.
— Чтобы он пошел к хозяйке за стойкой и сказал ей то же самое, что и девочке.
Дар усмехнулся:
— Думаешь, дочка уже успела пожаловаться?
— Уверен.
Тем временем бедный Ждан подошел к стойке и, запинаясь на каждом слове, все-таки сказал тот же текст на ухо хозяйке — дородной женщине лет пятидесяти. Та пару пылинок изумленно глядела на белобрысого нахала, покрасневшего, как маков цвет, а затем вышла из-за стойки, банально схватила его за ухо и поволокла к выходу.
— …и чтоб я тебя больше здесь не видела!
Парень кубарем скатился с лестницы, и дверь со стуком захлопнулась за его спиной.
Ждан поднялся, потирая ушибленный бок и громко обложил матом шатренца, хотя вряд ли тот мог его слышать.
— Что, тоже пытался к хозяйкиной дочери клинья подбивать? — сочувственно поинтересовался вышибала и продолжил: — ну, ничего, бывает. Хозяйка-то погорячится-погорячится — и простит.
— Откуда ж я знал, что она ее дочь?! — проскулил парень, садясь на ступеньку и с обидой думая о том, что шатренец-то с Дареном точно знали. И ничего не сказали. Ну не сволочи ли?
Вышибала похлопал его по плечу и предложил:
— У меня картишки есть, хочешь перекинемся?
— Ну, можно, — неуверенно отозвался Ждан, — только стемнеет же скоро.
— Пару партий успеем, — заверил его вышибала, доставая засаленные и помятые карты из кармана штанов, — меня, кстати, Демичем кличут.
— Ждан.
Яромир с Дареном снова хохотали, а Веля, нависая над ними и уперев руки в боки, пыталась взывать к напрочь отсутствующей совести друзей.
— И совсем это не смешно!
— Нет, ты видел? — выдавил шатренец, обращаясь к войнику, — за ухо…
— Хотел бы я знать точное звучание этой фразочки, — откликнулся Дар, — ну, даете…
Девушка чуть ли не кричала:
— Вы меня слышите? Прекратите смеяться!
Яр первым успокоился и взглянул на Велимиру:
— Да ладно, что ты так нервничаешь? Посидит немного на улице, ничего с ним не случится.
— А если его обокрадут? — не сдавалась девушка, — а лук он свой здесь оставил.
— Вряд ли лук его смог бы ему помочь в ближнем бою, — справедливо заметил Дарен, — да и сейчас чай не зима, ничего он себе жизненно важного не отморозит.
Глаза девушки продолжали метать молнии.
— Нет, вы сейчас пойдете к хозяйке и все ей объясните!
— Никуда мы не пойдем, — весело заявил Яромир и добавил: — правда, Дарен?
— Правда, — кивнул тот и продолжил: — мы спать лучше пойдем.
Велимира несколько пылинок стояла с открытым ртом, услышав такие речи, а потом возмущенно воскликнула:
— Да вы пьяны!
— И с чего бы это? — еще сильнее развеселился Яромир, — брось, Вель. Хозяйка отойдет немного и сама его впустит.
— А если до утра ждать придется?
— Ну и подождет, — пожал плечами Дарен, — от него не убудет, а впредь внимательнее станет.
— Но так же нельзя!
— Кто тебе сказал? — шатренец взял ее за руку, — пойдем-ка, Веля, спать. Мы с Даром устали, ты устала… пойдем.
Но девушка, подозрительно шмыгнув носом, вырвала руку и убежала за дверь.
В общем и целом, комната, рассчитанная как раз на четверых, была неплохой. Правда, комарья за день налетело столько, что Дарен с Яромиром поначалу подумали, что где-то под потолком устроился осиный рой. Однако, это были только комары. Много, много комаров.
— Боюсь, мы рискуем не проснуться утром, — мрачно заявил Дар, глядя на темную жужжащую тучу под потолком, — что-то мне не хочется быть заживо съеденным… комарами.
