Я вылетел из-за скалы внезапно, воины у костра только успели повернуть головы, а Боудеррия и сэр Норберт уже оказались на ногах и в боевых стойках, в руках обнаженные мечи, в глазах готовность драться насмерть с кем угодно.
– Спокойно, – сказал я и соскочил на землю, отпихиваясь от набежавшего, обиженного, что его оставили, Бобика, – свои.
Сэр Норберт замедленно вложил меч в ножны, я кивнул в сторону Боудеррии.
– Ну как она?
Он ответил неохотно:
– Да, у нее реакция вообще-то… да… Впереди все спокойно?
– Да, – ответил я. – Отдохнули?
Боудеррия вбросила мечи в ножны за спиной, отвернулась, но я видел, как внимательно прислушивается к каждому слову.
– Да, – ответил сэр Норберт, – мы готовы.
– Заканчивайте обед, – сказал я благожелательно. – У вас на вертеле олень!.. Целиком.
– Двух уже съели, – признался сэр Норберт. – Ваша милая собачка натаскала. Вот и едим, чтоб ее не обидеть…
– Прекрасно, – сказал я. – Животные не люди, их обижать грешно. Дайте и мне перекусить, а то что-то под ложечкой квакает.
Я присел у костра, со всех сторон протянулись руки с насаженными на прутья, а то и просто на ножи хорошо прожаренными ломтями мяса.
Сэр Нортон присел рядом, с другой стороны от меня часто дышал и отпихивал ревниво от меня всех и каждого Бобик. Разведчики понимающе отодвинулись.
– У вас особый конь, – заметил сэр Норберт, – как и пес… Но я тоже постарался отобрать в этот отряд наиболее заметных героев. У сэра Ободрита… этот молодой парень из очень знатной, но обедневшей семьи, на поясе, видите, самые обычные с виду ножны? Однако в них покоится раскаленный добела меч! Я не понимаю, как сохраняет жар годами, но это неважно, я вообще магию не понимаю. Кроме того, обратите внимание на Галла и Крестера. Первый никогда не спит, а второй никогда и не отдыхает.
Я сказал с уважением:
– Очень разумное приобретение! Как я понимаю, они всегда в ночном дозоре?
Он усмехнулся, кивнул.
– Глупо было бы не воспользоваться?
– Верно… Кто-то еще?
– Дряговер и Вятер, – продолжил он с удовольствием, – умеют карабкаться по отвесным стенам, я уже проверил их умение, послав однажды на высокую башню.
– И как?
– Вскарабкались по такой гладкой, что и муха бы соскользнула. Правда, так могут, увы, недолго.
Я перепросил:
– Недолго, это сколько?
– Быстро устают, – объяснил он, – дальше просто упадут. Если с большой высоты, то разобьются.
– Понятно. Если стена в три-четыре человеческих роста. Сумеют?
Он кивнул, не раздумывая.
– Я проверял на башне высотой в полсотни ярдов. Но взберутся совсем обессиленными. И драться не смогут.
– Неважно, – сказал я нетерпеливо. – Главное, чтобы сбросили нам веревки. А если будем опускаться в пропасть… Кто-то еще?
Он вздохнул.
– Еще не всех в войске проверил. Многие с такими вещами таятся, что и понятно. Еще в отряд напрашивались сэр Герцель и сэр Палант… вы уже знаете, первый вооружен мечом, что днем просто клинок, а ночью горит ярче факела, у второго сапоги, по любому болоту бегает, как по турнирному полю!
– Не взяли? – спросил я.
Он развел руками.
– Оба знатные рыцари.
– Что, неловко командовать? Вон граф Ришар отдает приказы герцогу Ульриху и герцогу Готфриду, и – ничего!
– Да, но… я побаиваюсь, что вдруг не всякий приказ исполнят? Вы же сказали, у нас особые условия…
Он умолк и поглядывал осторожно. Я жадно грыз мясо, смаковал, время от времени бросал кусочки Бобику. Тот ловил на лету, как мух, и тут же выжидающе смотрел на мои руки.
– Вы правы, – согласился я со вздохом. – Благородные рыцари сами решают, какие приказы выполнять, а какие нет. Увы, в нашей ситуации это чревато боком.
Он умолк, только поглядывал с сомнением. Я сожрал три великанских ломтя и взял четвертый, хотя в животе заметно потяжелело. Недалеко от нас воины неспешно собирают седельные мешки, я услышал неторопливый разговор:
– Если два охотника преследуют одну и ту же дичь, они сперва выпускают стрелы друг в друга.
– Или потом.
– Да, лучше бы потом.
Третий обронил рассудительно:
– Потом нехорошо. Хоть добычу домой принесет победивший, все испортит мыслишка, а что, если все-таки подстрелил соперник?
– Значит, – сказал первый мудро, – надо стрелять раньше в соперника, а в дичь потом.
Разумно рассуждают, мелькнуло у меня. Очень прагматично. Адекватных людей подобрал сэр Норберт. В друзья таких не запишу, но для выполнения особых заданий такие орлы как раз самое то.
Когда я отшвырнул обглоданную кость и поднялся, сэр Норберт моментально подхватился, будто подброшенный разъяренным вепрем.
– По коням!
Боудеррия оказалась в седле снова раньше всех, зарабатывает репутацию. Воины вспрыгивали один за другим, не касаясь стремени, особый шик легких всадников.
Сэр Норберт выехал вперед.
– Выступаем! Сэр Ричард, как я догадываюсь по вашему виду…
– Вы правы, – ответил я. – Дорогу я наметил прямую. Будем там совсем скоро.
Зайчик подбежал, повернулся боком. Я вспрыгнул, как и остальные, не касаясь стремени, и весь отряд слитно понесся по широкой долине, но горы начали приближаться с обеих сторон чересчур быстро и грозно.
Боудеррия пронеслась вперед к двум высланным впереди основного отряда, остальные мчатся плотной массой, почти касаясь друг друга стременами. Сердце мое начало возбужденно подрагивать, я не понимаю почему, но всегда слышу грозную и величественную музыку в грохоте копыт множества всадников. Или в мерном шаге тысяч идущих в поход воинов.
Сэр Норберт поравнялся, лицо суровое, взгляд выражает крайнюю степень озабоченности.
– Сэр Ричард, – спросил он, – я не думаю, что просто ворвемся куда-то и все подставят под наши мечи покорно шеи. Чего нам ждать? На стены лезть придется?
– Наоборот, – сказал я, – спускаться.
– Ущелье?
– Да. Правда, боюсь, что не простое.
Он взглянул коротко.
– Коркунское?
Я переспросил:
– А что это? Впервые слышу.
– Был такой великий маг, – объяснил он. – Многие годы боролся с нечистью. Но однажды его окружило целое войско… Он мог бы справиться и с ними, однако помочь своим явился сам Темный Хозяин. Они сцепились с Коркуном, и тогда тот, видя, что погибнет, произнес Заклятие Предела.
– И что?
Он вздохнул.
– Судя по легендам, был такой взрыв, что горы ходили ходуном. А на месте схватки с той поры широкая и очень глубокая яма с оплавленными краями. На дне, говорят, и доныне плещет жидкая земля, хотя я в такое не верю…
– Почему?
Он пожал плечами.
– Все должно остыть. Это было века назад. Если не тысячи лет.
– Разумно, – согласился я. – Главное, твари погибли с ним вместе. А то нам пришлось бы пробиваться через их стаи…
