чего? — голос его неожиданно переменился, превратившись из веселого в печально-сердитый. — Ты подумай, что меня там ждет? Ну очухаюсь. Встану еще не скоро, да и не дадут мне, народному герою, жалеть будут, лечить-оберегать… — он досадливо поморщился. — Потом опять шишки на голову повалятся, словно я мишень или подопытный кролик. Анг Мирт-то никуда не делся и не денется. Что-то я устал от этого… Я-человек устал от Ворона. Хочу прожить нормальную человеческую жизнь. Состариться хочу. Надоело уже одну и ту же рожу почти двести лет в зеркале видеть, — бросил он с раздражением. — Ну или умереть, как человек. Зачем мне крылья, если летать не с кем? Вернусь — опять интриги начнутся. У нас же целый бесхозный домен образовался, прикинь, какая дележка нас ждет? Союзы, опять же, новые начнут заключать. Эрлен та же, сегодня плачет, завтра зубы точит. Тошнит меня, — в сердцах закончил он. — От всего тошнит. Не хочу. Тут и спокойнее, и интереснее.
— Ну хотя бы ради Саши, — упрямо продолжила она. — Ему очень нужен твой совет. Он остался один, ему очень тяжело. А он больше никому не доверяет. Только тебе.
— Пора уж и самому начинать думать, — проворчал он, становясь похожим на занудливого учителя. — Своими мозгами. Ничего, справится. Так даже лучше, без моих советов. Я ведь тоже… пристрастен. А если что — вот ты и помоги ему. Ты строгая и справедливая, не промолчишь, если что. А это такие редкие качества даже среди друзей, — он кивнул ей, подбадривая. — У меня был Шандр. А у Саши будешь ты.
Юлька замолчала. У нее кончились слова. Если смотреть так, как он, то действительно… незачем. Ну что, что она еще может ему предложить, чтобы он захотел вернуться? Ей стало так тошно, так больно, что она попятилась и присела на ближайший камень. Вдруг ей показалось, что воздух вокруг стал пронзительно холодным и тяжелым, тянет, давит ее к земле, хотя только что ей и дышалось, и летелось со сказочной легкостью. Рес сразу же это заметил и присел рядом.
— Устала? — сочувственно спросил он, обнимая ее за плечи, и его прикосновение отозвалось в ней теплой живительной волной, прокатившейся по всему телу, словно он поделился с ней силой.
Юлька понуро кивнула.
— Так выходи, — предложил он. — Не мучай себя. Я очень рад тебя встретить, но мы можем увидеться и потом. Сейчас тебе надо назад, а то свалишься без сил. Приходи и зови меня, когда захочешь, я тебя услышу и быстро найду. Я тебе тут столько всего покажу, — продолжил он, снова загораясь, словно восторженный мальчишка. — Сначала немного, тебе, пока ты человек, далеко от точки входа не уйти. А потом, когда ты станешь Вечной, можно и подальше сходить, и побродить подольше…
— Почему ты так в этом уверен? — сдавленно спросила она, уже понимая, что все бесполезно. Она не смогла его убедить. Он не вернется.
— Я понял на Иллирии, — печально ответил он. — На самом деле никто не смог бы попасть на остров, кроме входящей в силу Элианны. У меня тогда даже мелькнула мысль, что я, наверно, не вернусь из Анг Мирта, — добавил он с грустной улыбкой. — Жертва все равно должна быть принесена, так уж устроен наш мир. Из тебя получится замечательная Элианна, — он отстранился и сжал ее ладони, заглянув в глаза. — Любящая. Справедливая. Красивая. Ты самая достойная из всех, — з акончил он с нежностью. — Я даже завидую тем, кто встанет рядом с тобой. У тебя впереди — вечность и огромные возможности.
— Я не хочу ей становиться, — перебила она его, давя в себе глухое, невыносимое отчаяние.
— Почему?
— Оборотная сторона Элианны — это жестокость. Ударная сила Элианны — это наэр. Смерть. Не хочу.
— Это зависит только от тебя, — возразил Рес с неожиданной строгостью. — От твоей мудрости и от твоей твердости. Не бойся. Пойдем, — он встал с камня и протянул ей руку. — Выходи. Или давай я тебя вытолкну отсюда, если у тебя своих сил не осталось. Помочь?
Все, тоскливо подумала Юлька. Надо уходить. Я сделала все, что могла. Мне его не убедить… Нет такого, ради чего он захотел бы вернуться. Она решительно встала, но ноги неожиданно подогнулись сами собой, и она рухнула на ледяную прозрачную землю и захлебнулась хлынувшим из груди беззвучным горем. Рес тут же кинулся ее поднимать, и, глядя на свое перекошенное, какое-то нелепое, некрасивое, расплывшееся отражение в кристально-чистой поверхности Некроса, она вдруг оттолкнула его с неистовой, взявшейся ниоткуда силой.
— Тебе непонятно, почему я не хочу быть Вечной? — крикнула она яростно. — Да потому что в этом мире не будет тебя, дурака такого! Мне, мне-то ради чего жить? Зачем мне эта ваша вечность проклятая, если в этом мире нет и не будет… тебя!
Резкий толчок сделал свое дело — она почувствовала, как отдаляется от него и вываливается из Маара в реальность.
Она еще долго сидела на теплом, шершавом полу храма, с отвращением отбросив от себя вуаль, словно ядовитую змею. Потом с трудом поднялась на ноги, подошла к зеркалу и боязливо заглянула в него. Оно отразило потолок и стены храма, но не отразило самой Юльки, словно ее и не существовало вовсе. Через несколько мгновений оно стало мутнеть, снова подергиваясь непрозрачной сероватой дымкой. Юлька подняла вуаль с пола, повесила ее на зеркало — так, как та висела, когда она вошла, повернулась и быстрыми шагами вышла из неожиданно печального, померкшего зала.
Оказавшись на улице, она обнаружила, что тучи отнесло далеко в океан, но и солнце клонится к горизонту. Темнело… Она опять испугалась, что заблудится на острове, который теперь стал чужим и холодным, и бегом бросилась к шеадру.
Утром она еле поднялась с постели, пошатываясь и с трудом разлепив опухшие от слез глаза. Кое-как пересидела день на занятиях, слабо реагируя на то, что происходит вокруг, и все время тревожно прислушивалась к изменениям в себе, пытаясь понять, что произойдет с ее личной силой теперь, когда Элианна ушла из нее навсегда. Вечером она со страхом достала пустые концентраторы, лежащие в шкафу, и попыталась зарядить их. Получилось почти так же, как и раньше, за исключением скорости: из-за подавленного состояния, страха и бегающих мыслей ей было мучительно трудно сосредоточиться. Она протянула руку к ожерелью с синими и красными камнями, боясь его, словно гремучей змеи, а когда набралась смелости, сжала красный камень и привычно, без усилий, нырнула в Маар. Постояв там без движения, она глядела себе под ноги, сквозь хрусталь Некроса, и
