Конечно же, шеф никогда не ведет абстрактных разговоров.
– Наверное, нет, – признал я. – Мне трудно, практически невозможно будет удержаться в границах допустимого для рядового Светлого мага.
– А не входя в Дозор, ты не сможешь оправдывать магические воздействия интересами борьбы с Тьмой. Так ведь?
– Так.
– Вот в чем вся сложность, Антошка, вся беда. – Шеф вздохнул. – Алишер, не стой столбом.
Он прямо-таки помыкал этим парнем. Но о причинах я догадывался без труда: курьер выбил, выпросил себе место в московском Дозоре и сейчас вкушал неизбежные последствия.
– Ваше пиво, Светлый Антон. – С легким кивком парень поставил передо мной кружку.
Я молча взял пиво. Ни в чем он не был виновен, этот молодой и талантливый маг. Наверняка мы сможем подружиться. Но сейчас я зол даже на него: Алишер привез в Москву то, что навсегда разъединит меня и Светлану.
– Антон, что будем делать? – спросил шеф.
– А в чем, собственно говоря, проблемы? – глядя на него преданными глазами старого сенбернара, ответил я.
– Светлана. Ты выступаешь против ее миссии.
– Конечно.
– Антон, это ведь азбучные истины. Аксиомы. Ты не вправе возражать против политики Дозора, исходя из своих личных интересов.
– При чем тут мои личные интересы? – искренне удивился я. – Я считаю, что вся готовящаяся операция аморальна. Она не принесет пользы людям. Так или иначе – все попытки кардинально изменить человеческое общество терпели крах.
– Рано или поздно мы преуспеем. Заметь, я даже не пытаюсь утверждать, что именно в этот раз нас ждет удача. Но шансы велики как никогда.
– Я не верю.
– Ты можешь подать апелляцию высшему руководству.
– Ее успеют рассмотреть до того дня, когда Светлана возьмет в руки мелок и откроет Книгу Судьбы?
Шеф прикрыл глаза. Вздохнул.
– Нет. Не успеют. Все произойдет сегодня ночью, едва лишь придет наше время. Удовлетворен? Узнал время акции?
– Борис Игнатьевич. – Я специально назвал его тем именем, под которым впервые узнал. – Послушайте меня. Прошу вас. Когда-то вы бросили родину и приехали в Россию. Не из-за интересов Света, не из-за карьеры. Из-за Ольги. Я немножко знаю, что у вас за спиной. Сколько всего: и ненависти, и любви, и предательства, и благородства. Но вы должны меня понять. Можете.
Не знаю, чего я ждал. Какого ответа, отведенных глаз или брошенного сквозь зубы обещания отменить акцию.
– Я прекрасно тебя понимаю, Антон. – Шеф кивнул. – Ты даже не представляешь, насколько хорошо. Именно поэтому акция будет продолжаться.
– Но почему?
– Да потому, мальчик мой, что есть такая вещь – судьба. И нет ничего сильнее. Кому-то предназначено менять мир. Кому-то этого не дано. Кому-то предназначено сотрясать государства, а кому-то – стоять за кулисами с ниточками от марионеток в перепачканных мелом руках. Антон, поверь, я знаю, что делаю. Поверь.
– Не верю.
Я встал, оставив нетронутое пиво с уже стаявшей пенной шапкой. Алишер вопросительно посмотрел на шефа, будто готов был меня остановить.
– Ты вправе делать все, что хочешь, – сказал шеф. – Свет в тебе, но за спиной – сумрак. Ты знаешь, что принесет любой неверный шаг. И знаешь, что я готов и должен прийти тебе на помощь.
– Гесер, мой наставник, спасибо за все, чему меня научил. – Я поклонился, вызвав любопытные взгляды парашютистов. – Я не считаю себя вправе и дальше ждать твоей помощи. Прими мою благодарность.
– Ты свободен от всех обязательств передо мной, – спокойно ответил Гесер. – Поступай так, как велит твоя судьба.
Все. Очень легко он отказался от бывшего ученика. Впрочем, сколько у него было таких учеников, не осознавших высших целей и священных идеалов?
Сотни, тысячи.
– Прощай, Гесер, – сказал я. Взглянул на Алишера. – Удачи тебе, новый дозорный.
Парень укоризненно посмотрел на меня:
– Если мне будет позволено сказать…
– Говори, – разрешил я.
– Я не стал бы торопиться на твоем месте, Светлый Антон.
– Я и так слишком долго медлил, Светлый Алишер. – Я улыбнулся. В Дозоре я привык считать себя одним из самых младших магов, но все проходит. А уж для этого новичка я являлся авторитетом. Пока еще являлся. – Однажды ты еще услышишь, как время шелестит, песком протекая сквозь пальцы. Тогда – вспомни меня. Удачи тебе.
Жара.
Я шел по Старому Арбату. Художники, рисующие шаблонные портреты, музыканты, играющие стереотипную музыку, торговцы, продающие однообразные сувениры, иностранцы со стандартным интересом в глазах, москвичи, с привычным раздражением пробегающие мимо матрешечной бутафории…
Вас – встряхнуть?
Показать маленькое представление?
Пожонглировать молниями? Поглотать настоящий огонь? Заставить брусчатку расступиться и выдать фонтан минеральной воды? Исцелить десяток нищих калек? Накормить шныряющих беспризорников сотворенными из воздуха пирожными?
А зачем?
Мне накидают пригоршню мелочи за файерболы, которыми надо бить нечисть. Минеральный фонтан окажется прорванным водопроводом. Эти нищие калеки и так поздоровее и побогаче большинства прохожих. Беспризорники разбегутся, потому что давно усвоили: бесплатных пирожных не бывает.
Да, я понимаю Гесера, понимаю всех высших магов, что тысячи лет борются с Тьмой. Нельзя вечно жить с ощущением бессилия. Нельзя вечно сидеть в окопах: это убивает армию вернее, чем вражеские пули.
Но при чем тут я?
Разве обязательно шить знамя победы из моей любви?
А при чем тут эти люди?
Мир легко перевернуть и поставить на ноги, но кто поможет людям не упасть?
Неужели мы не способны ничему научиться?
Я знал, что собирается делать Гесер, точнее, что будет делать Светлана по его приказу. Понимал, чем это может обернуться, и даже представлял, через какие лазейки в Договоре будет оправдываться вмешательство в Книгу Судьбы. Располагал сведениями о времени акции. Единственное, чего я не представлял, – место и объект операции.
И вот это было фатальным.
В пору идти на поклон к Завулону.
А потом прямиком в сумрак.
Я дошел до середины Арбата, когда уловил – слегка, на пределе чувствительности – движение Силы. Совсем рядом со мной происходило магическое воздействие, несильное, но…
Тьма!
Что бы я ни думал о Гесере, как бы ни спорил, но я оставался солдатом Ночного Дозора.
Потянувшись одной рукой к амулету в кармане, я вызвал свою тень и шагнул в сумрак.
Ой, как все запущено!
Давно я не ходил по центру Москвы в сумраке.
Синий мох покрывал все сплошным ковром. Медленно шевелящиеся нити создавали иллюзию колеблющейся воды. От меня расходились круги – мох одновременно и пил мои эмоции, и старался отползти подальше. Но мелкие шалости сумрака меня сейчас не интересовали.
