«Я дам тебе знать, смертный! Поспеши — у тебя немного времени!»
Верно! Схватив сверток, Келвин снова запрыгнул в транспортер.
* * *
Мервания вздохнула. Оранжевое небо заполняли облака. Сегодня был хороший день для работы в саду. К счастью, она могла одновременно выпалывать сорняки и продолжать небольшим участком своего мозга настраиваться на Келвина.
Почему она помогает этой низшей жизненной форме? Разве она не уплатила свой долг, когда отпустила на свободу его и его спутников? Низшая форма — это, в конце концов, всего лишь низшая форма.
— Я тебе все время говорил, Мервания!
— Мертин, ты же знаешь, что нехорошо читать таким образом мои мысли!
— Ты же делаешь это с Келвином и ему подобными!
— Конечно! Это же низшие жизненные формы!
— Источники пищи.
— Если тебе угодно.
— Я знаю, что нам следовало бы их съесть.
— Гррау, — добавил Грампус, вскинув свою драконью голову.
— Чего я не могу понять, Мервания, это зачем ты отдала им свой порошок.
— Ты знаешь это, Мертин. Знаешь, если захочешь подумать об этом.
— Подумай об этом за меня.
— Не хочу.
— Все равно подумай.
— О, ну хорошо. — Мертин иногда умел быть таким надоедливым! Не очень сильно сокрушаясь, она вспомнила о яйцах, которые они отложили сразу же после того, как пообедали жестким волокнистым старым чародеем. Она вскоре поняла, что с этой кладкой что-то не так. У яиц не было медного блеска, они были мягкими, а внутри их было не больше мыслительной активности, чем у насекомых. Еще немного сосредоточившись, она поняла, что там, внутри, формируются мягкие одноголовые существа, которые будут очень похожи на источники пищи. Ужас от мысли о появлении на свет чудовищ был чересчур силен, и если бы можно было достать противоядие, его было необходимо принять перед откладкой. Можно было сделать только одну вещь, чтобы это исправить, а на ее теле имелась для этого подходящая голова.
— Грраауу! — согласился Грампус, чавкая. Память об этих яйцах была у него еще сильна.
— Понял? Удовлетворен, Мертин?
— Не совсем. Потомство женской особи источника пищи будет похоже на нас, если она родит, будучи под действием драконохимерного корня. У него будут три головы, а в его крови — медь. В свое время у него отрастет медное жало. Зачем же уничтожать себе подобных, Мервания? Зачем мешать его рождению?
— Болван! Подумай, какой ужас. Один из нас будет воспитан смертными! О нем будут заботиться те самые низшие формы, которые являются нашей пищей! Если, конечно, они вообще будут о нем заботиться: вместо этого они могут запереть его в клетку или вообще уничтожить. Нет, всякая химера, которая появится на свет, должна быть здесь, вместе с нами, в надлежащем обществе, так, чтобы ее развитие не задерживалось под влиянием всяких регрессивных факторов.
— Я понял, Мервания. Не заводись — нам из-за тебя делается плохо.
— Мне плевать на это! Келвин должен был получить противоядие, и я его ему отдала! После того, как женщина примет его, она не будет откладывать яйцо, содержащее высшую жизненную форму!
— Они все умрут. И женщина, и ее потомок. Низшая жизненная форма не сможет приспособиться.
— Возможно. Я об этом не подумала.
По меньшей мере, среди низших существ не будет живой высшей жизненной формы, удовлетворенно подумал Мертин.
— Если противоядие вовремя попадет к женщине.
— Верно. Но если эта низшая женская особь умрет, Келвин может передумать и не принесет нам семена драконьих ягод.
— Но он же заключил с нами сделку
— Да, конечно. Но низшие жизненные формы иногда могут забывать об этом под давлением обстоятельств.
Обеспокоенная, она обдумала эту возможность. Что же она может сделать, чтобы убедиться в том, что Келвина не отвлекут от его истинной миссии — доставки семян?
Затем она поняла, что ей делать. Она мысленно будет там, когда будет применено противоядие. Затем, при небольшом руководстве точно требуемого характера, все пойдет как надо.
В ее мысли вторгся какой-то звук. Кто-то звонил в колокольчик у ворот.
Она мысленно направила туда свой взгляд. Там стоял лягушкоухий и в его руках было что-то, что заставило Мерванию остолбенеть от изумления. Это — да это же меняло все!
* * *
Когда солнце садилось, Келвин нашел свою мать и Хельбу, ждущих его там, где они и обещали, у дворца. Он выключил скорость на своем поясе и приземлился прямо перед ними.
— Достал, Келвин? — обеспокоено спросила мать.
— Оно здесь, — ответил Келвин, протягивая ей сверток. — Химера послала лягушкоухого, чтобы тот встретил меня у транспортера.
— Это очень хорошо, милый. Зоанна и самозваный король сбежали из дворца. Хельба пытается обнаружить их с помощью своего кристалла. Теперь она стала сильнее; она говорит, что получила от меня большую помощь. Пойдем!
— Но… — Запротестовал Келвин, следуя за ней. — Королева…
— О, Хельба сможет противостоять ее огненным шарам! Как только нас стало две колдуньи против одной, с королевой было покончено, и она сама поняла это. Она не захочет выдавать, где сейчас находится, но если она все же сделает это, Хельба будет наготове. Мы должны поспешить.
— Хорошая мысль, — согласился Келвин, приводя в действие свой пояс. Обхватив руками мать — теперь она весила меньше его, и где-то в уголке его сознания это несколько удивляло — он прыжками-перелетами преодолел оставшееся расстояние до дворца. Вообще-то его перчатки заставили Шарлен показаться даже еще легче, чем он думал, и они знали, как ее нужно удерживать в воздухе. Он был уверен, что сам он далеко не так хорошо справился бы с этим. Он перенес Шарлен через стену, которая была взорвана и разворочена Хельбой. Затем они пролетели через сумрачно освещенный тронный зал, бальный зал и понеслись по анфиладе других залов и коридоров.
— Здесь, сюда! — воскликнула Шарлен, указывая на комнату для гостей, которую однажды занимали Хелн с Келвином.
Келвин ни на секунду не замешкался. Со всей силой своей левой перчатки он распахнул дверь и остановился, повиснув в воздухе.
Доктор Стерк, чрезвычайно взволнованный, по-птичьи взглянул на них от кровати. Джон обернулась, ее рот от удивления округлился. На кровати, с конечностями, прикованными к спинкам, лежало распухшее бесформенное существо, внушающее чистый ужас. Нет, это не могла быть Хелн! Его милая, нежная, любящая жена! Не могла быть — но все же это была именно она!
— Келвин! Мама! — закричала Джон, в ее крике перемешались радость и ужас.
— У нее начались схватки, — сурово сказал доктор Стерк. — Но у нее нет возможности родить его, не уничтожив себя! Я мог бы сделать операцию, разрезать, но…
