— «Прекрати».
— «Ну ты же свои заблокировал. Кстати, это «сестрица» тебя научила?»
— «Да. Ты же меня только обещаниями кормила».
— «Не спешила, потому что хочу знать, что у тебя на уме».
— «В зеркало посмотрись».
«Зачем?» — не поняла я.
— «Увидишь того, о ком все мои мысли», — пояснил Серый.
— «Ой, ты такой милый. Ладно, ещё немного просканирую их и закончу».
— «Нет, сейчас же перестань!»
— «Фу, уже не милый. Теперь не скажу, о чём они ещё думали».
— «Извини, солнышко».
— «Ещё раз так назовёшь — получишь в… Нет, ничего не получишь ночью!»
— «Ой, опять забыл. Прости, киска, рыбка, зайка, кто угодно, но не солнышко. Так о что же ещё удалось прочесть в головах родителей?»
— «Мама желает спросить, но в тоже время стесняется: вместе нам с тобой стелить или раздельно. А отец хочет курить, но не решается при мне показать свою дурную привычку».
— «Да. Он много раз бросал. Но что-то никак не может добросить».
— Светка, я не пойму, ты, что волосы покрасила? — разглядел Алексей Алексеевич пепельные пряди на голове Цветаниэль.
— Это мода сейчас такая. Скажи же Теона? — толкнула светлая меня локтём.
— Самый «писк», — подтвердила я. — «Серебряные локоны» называются.
— А мне кажется, такой цвет старит молодых девушек. Выглядит, словно седина, — сказала мама.
— Эх, всыпать бы тебе ремня, но при гостях не могу. Да и стыдно лупить. Вон уже невеста какая.
— А они отвернутся, — растянул рот в улыбке Вотар.
— Тогда и Серого выпори. За то, что не доглядел за младшей сестрой, — не осталась в долгу магичка.
— А давайте, раз все уже поужинали, посмотрим фотографии? — предложила мама.
— Точно, — поддержала я свекровью идею, — хочу посмотреть, каким Сережка был в детстве.
— Да он и сейчас ещё дитё, — усмехнулась «сестра».
Мама Катя принесла тяжёлый альбом и села на диван. Мы со светлой плюхнулись рядом. Вотар тоже составил нам компанию, обнял меня сзади, стал приятно поглаживать пальцами между лопаток и, вызывая «мурашки», задышал в шею.
Папа Лёша похвастался Базирогу, что изобрёл новую зернодробилку. Тем самым, попав в самое слабое место гнома. С радостью оба отправились в сарай: один удовлетворять своё любопытство, другой, чтобы, наконец, выкурить сигарету.
***
Вотар. Мама, как обычно, листала альбом с последней страницы. Она всегда просматривает газеты и журналы задом-наперёд. Объясняла она это тем, что у неё не так хватает времени, чтобы прочесть всё. А так как всё самое интересное печатают в конце, то главное она не упустит.
Вот и сейчас альбом листался последней страницы. Однако сейчас это ничем не мотивировалось — просто привычка.
Цветаниэль с интересом рассматривала «свои» детские снимки.
— Ой, какой, лапочка! — вскрикивала Теона почти на каждую мою фотографию. И с умилением любовалась моими пухленькими щёчками и пузиком. — Ты не рассказывал, что был толстячком.
— Это ещё до того, как пошёл на борьбу, — хмурил я брови и переворачивал лист.
— Ух-ты, какие симпатичные хвостики. А банты? Какие банты! — воскликнула светлая эльфийка, увидев Светку-первоклашку.
«Поменьше, эмоций. Ведёшь себя, будто видишь не пятисотый, а первыё раз эти фото», — «маякнул» я ушастой сестрёнке.
— «Ну я же и правда… А-а, поняла. Постараюсь».
— Тебе всегда с боем приходилось делать причёску, — вспомнила мама. — А сейчас смотрю и не узнаю собственную дочь: у вас с Теоной такие красивые косы заплетены. Прямо настоящие русские красавицы! Только, дочка, мне кажется, уж сильно вы их затянули. Уши не сдавливает?
— Нет-нет, всё нормально! — хором ответили эльфийки и все засмеялись (мы с мамой искренне, а «ушастые» нервно).
Перелистнули альбом дальше. На следующей странице всего лишь одна фотография — около дверей роддома, совсем ещё юная мама держит на руках младенца, судя по дате внизу карточки — Светку. Но фотография нестандартного размера. Создалось впечатление, что кто-то отрезал половину.
Если бы в тот момент я не взглянул в глаза мамы, но ничего бы не заподозрил. На мгновенье, только что радостная женщина вдруг превратилась в убитую горем. Трясущимися пальцами она попыталась быстрее перевернуть дальше, но я положил на альбом ладонь.
«Что-то случилось», — сообщила мне Теона.
— А почему эта фотография обрезана? — тут же задала вопрос Цветаниэль.
— Да не помню уже, столько лет прошло.
— Мам, ты не умеешь врать. В чём дело? — строго спросил я. — Что тебя расстроило?
— Всё хорошо. Просто душно немного. Вот сердце слегка и «кольнуло».
«Вновь солгала, — доложила светлая эльфийка. — Это связано с какими-то воспоминаниями».
— «Уже догадался. Но всё равно, спасибо».
— Мам, расскажи, не нужно держать в себе, — уже спокойным и мягким голосом проговорил я. В ответ — молчание. Тогда начал предполагать разные версии: — Рядом с вами стоял не отец? Или какой-то плохой человек, о котором решили забыть? А может в тот момент, вы поссорились с папой? Он ведь раньше пил. И ты, таким образом, решила показать ему, что собираешься вычеркнуть его из своей жизни, если не бросит алкоголь?
— Нет, там был не папа, — вымолвила мать.
— То есть ты намекаешь, что отец Светке не родной?
***
Цветаниэль.
— То есть ты намекаешь, что отец Светке не родной? — спросил Вотар.
— Нет, что ты! — воскликнула Екатерина Петровна. — Дело в другом.
— Расскажи, ма, — попросил Серый. — Мы уже не маленькие. Всё поймём.
Ну, хорошо, — согласилась женщина. — Через несколько лет после тебя я родила двойню. Но одна из девочек умерла в возрасте пяти месяцев. Мы никогда с отцом не говорили с вами об этом. Да и самим не хочется вспоминать.
— Что случилось со второй сестрой? — спросила тёмная.
— Сначала всё шло прекрасно. Обе росли здоровенькими. Молока у меня тоже хватало. Но потом одна девочка заболела: плохо кушала и совсем перестала набирать вес.
По каким только врачам мы не бегали, какие только лекарства не принимали. Доктора лишь недоумённо разводили руками — им не удавалось поставить диагноз. Девочка угасала на глазах, хотя температуры не было и анализы показывали норму. Неделя в реанимации только ухудшила ситуацию — малышка перестала держать голову и ужасно похудела.
Сколько слез я тогда выплакала. Каким только богам не молилась.
Потом нам с отцом подсказали добрые люди, что вероятно на ребёнка навели «порчу».
Забрав под свою ответственность дочку из больницы, я стала возить её по «бабкам» и «знахарям». Некоторые из них действительно чувствовали некую тёмную силу, вселившуюся в дитя. Какие только сумасшедшие методы лечения нам не предлагали. В отчаянии мы перепробовали почти всё. Но помочь не получалось. Лишь однажды появилась надежда, когда ведунья посоветовала положить девочку в корзину, сплетенную из ивовых прутьев и наполнить её лепестками роз.
