— Леськ, что там с Соней?
— Отлично всё, — Олеся встала, подошла. — Девчонки её удачно отдачей зацепили, большого вреда не причинили, но обзор возможностей у неё теперь нулевой. И нас она пока не видит. А я её — да, поэтому надо ноги в руки и менять дислокацию, пока преимущество. Ёзге!
— А? — старшая ведьма поднялась с поддержкой дочерей.
— У нас одна попытка, правильно?
— Да. — Ёзге выглядела хуже всех. Оливковая кожа посерела, губы стали почти фиолетовые. Её не тошнило, но она явно чувствовала огромную слабость. Близнецы одинаковым встревоженным движением поджали губы и подняли брови. Акса сказала что-то тихо на турецком.
— Ой, Аллах великий, — Ёзге сморщилась, качнула головой. — Мне не сто лет, дурочки. Переживу. Как ваша путешественница?
Светка сидела на полу, обняв руками колени, и смотрела в пустоту.
— Ничего, она оклемается, — бодро сказала Олеся. — Тушка цела, мозги на месте, с остальным потом разберёмся. Я её чувствую, всё почти в порядке.
— Хорошо. — Ёзге похлопала дочерей по спинам, и они тут же её отпустили. — выходим.
Никакой эпической битвы не вышло. Соня была очень старой, очень мудрой паучихой, но волна отдачи, которой её накрыло при снятии замка, отняла у неё главное, на что она прежде рассчитывала в любой ситуации. Поле возможностей, сеть вероятностей, пространство, в котором она всегда плавала, как рыба в воде. Она так привыкла видеть все варианты развития событий на десять ходов вперёд, что сейчас почувствовала себя практически слепой. Она могла бы призвать «своих», но не могла даже дать им внятное задание. Она вдруг оказалась посреди своего города не хозяйкой, какой давно привыкла себя ощущать, а обычной женщиной средних лет, одинокой, растерянной и сбитой с толку. Собравшись и сказав себе, что ей в любом случае не смогут причинить никакого вреда, она пошла туда, где был разрушенный канал. В трёх дворах от цели, в арке между домами, они взяли её в клещи и тут же перенесли действие Туда.
Этого она не ожидала. Они мгновенно соединились в кольцо. Она не видела такого кольца уже лет двести, после того как собственноручно уничтожила всех последних умелиц. Она попыталась сбежать, покинуть умозрительное пространство, выключить мысли и сбежать физически, пока ведьмы в реальном мире стоят, замерев, устремив внимание в пространство представлений.
У неё ничего не вышло. Ей банально подставила подножку та самая путешественница, недобитая деталька закрывающего купола, которая должна была исчезнуть, намотанная на канал. Она шагнула к упавшей женщине и села ей на поясницу, завернув обе руки за спину. Сказала равнодушно:
— Пакуйте её уже.
Что-то такое они сделали с Соней Там. Что-то такое, что, поднятая на ноги в реальном мире, она просто стояла и бессильно смотрела, как они снова собираются в круг и образуют кольцо, утаскивая её за собой как бессловесный багаж.
— В Стамбул, — крикнула рыжая девица напоследок.
Светка стояла, сунув пальцы за шлёвки джинсов. Под расстёгнутый кожаный плащ задувал весенний ветерок. Солнце заглядывало в арку, рисуя золотистый полукруг в шаге от носков её ботинок. Светка стояла и не могла понять, что ей делать, куда идти, зачем. Ей хотелось вернуться на откос, к бесконечному закату, который постоянно менял оттенки и плавился облаками, но никогда не кончался.
«В Стамбул», — крикнула ей, исчезая, рыжая круглощёкая девушка в спортивном костюме. «Я её знаю», — отстранённо подумала Светка. На солнце наползло облачко. Ветер пробежался прохладными пальцами по затылку, взъерошил волосы. Светка подняла руку, провела по голове. Рука, волосы. Холод воздуха, тепло солнечного света. Прядки волос, щекочущие между пальцами.
Она опустила руку и сделала пару шагов из арки, навстречу свету и ветру.
— В Стамбул, — сказала она тихо. Постояла ещё немного и исчезла.
Глава 61.
— Платить по счетам, закрывать долги, давать сдачи и прочее.
Удивительно, но они опять сидели в «Старбаксе». Шесть и ещё одна, сидели и ждали.
— Платить по счетам, — Ёзге повторила медленно, не отрывая взгляда от той одной, которая сидела, замерев неподвижно, положив ладони на колени, глядя в столешницу перед собой. Крепкая невзрачная женщина лет сорока или чуть старше. Безвкусно и обычно одетая: мешковатые джинсы, свитер с объемными косами какого-то неприятного серовато-зелёного цвета, чёрные кроссовки. Волосы, остриженные шапочкой, чуть вьются на висках и у шеи.
Её усадили на подтянутый к столику дополнительный стул, и она сидела — молча, почти неподвижно, иногда медленно моргая.
Шестеро других не могли оторвать от неё взглядов. Младшие раньше её не видели, и им казалось диким и невозможным, что «та самая» опасная женщина, «муравьиный лев» одарённых, паучиха, закрывалка неведомой силы выглядит вот так.
Настя ела Соню взглядом, стараясь не потерять самообладание. Её равно мучила ненависть и стыд.
Олеся просто старалась не впускать в себя то, что Соня излучала. Вокруг этой спокойной на вид фигуры неотвратимо разливалась жажда убийства огромной мощи. Олесю физически корёжило от этого ощущения, как бы она ни отгораживалась. У неё было стойкое чувство, что перед ними сидит крепко связанный хищник. Насколько крепко он связан, сколько продержатся верёвки? И что делать потом?
«Не убивать же её».
— А почему бы и нет, — сказала Ёзге. — Это была бы отличная уплата по всем счетам.
Олеся быстро посмотрела на неё:
— Я что, вслух это сказала?
— Нет, — Ёзге покачала головой, — Просто мы все сейчас думаем об одном, мне кажется. Смотри сама. Твоя подружка опять струсила и не пришла. Мы её ждём уже почти час, кажется, можно признаться себе в том, что дольше ждать бесполезно. Зато Йилдыз со своими девицами уже близко. Договор… договор я чту. Но что мне толку в договоре? Эта… женщина, — Ёзге сжала кулаки, помолчала, потом продолжила:
— Эта женщина убила мою бабку. Свела с ума мою мать. Если бы могла — она бы и меня прикончила. У Йилдыз к ней тоже счётец есть, но она может решить, что живая Соня полезнее дохлой. Зачем ждать?
— А что… — начала Елена.
— Да мало ли, — Ёзге расслабила и снова сжала кулаки. — Неудачно перемещали, стало плохо пожилой женщине… Проверить всё равно никак нельзя. Раз уж первоначальный план…
— Привет.
Они все дёрнулись, близнецы так просто вскочили. Даже Соня медленно повела глазами вбок.
Возле столика стояла Светка, сунув руки в карманы плаща, а возле неё замер с мрачной физиономией никто иной, как Еленин любовник, Али. Он держал в одной руке свой шлем, в другой сжимал пачку сигарет и зажигалку.
— А этот тут зачем? — изумлённо спросила Олеся.
— И правда, — Светка покачалась с пятки на носок, повернулась к Елене. — Лен, ты меня извини. Надо было всё-таки сразу тебе сказать. Это бы избавило нас от многих… неприятностей.
— Али? — встревоженно позвала Елена. Тот не отозвался, стоял всё так же неподвижно, глядя в пол.
— Извини, подруга, он сейчас примерно в той же позиции, что Соня, — призналась Светка. — Я его слегка приморозила.
— К-как?! — изумилась Ёзге.
— Да уж так вышло, — Светка чуть пожала плечами. — Думаю, это временный эффект. Пока я болталась… ну, там. Что-то на меня налипло. Вот, Олеська вам, может, объяснит, она же видит, я думаю.
Они все, синхронно, словно актёры в старой комедии, повернулись к Олесе. Та сидела, приоткрыв рот и вытаращив глаза.
— Лесь? — Елена протянула руку, потрепала девушку за плечо.
— Ёбаный… карась, — сказала Олеся по-русски.
— Да что там? — сердито спросила Ёзге. Олеся сглотнула, потрясла головой и вдруг быстро спросила:
— Светка! Так ты, выходит, сейчас можешь одна всё сделать?
Их взгляды встретились. Светка прикусила нижнюю губу, чуть нахмурилась. Сказала:
— Да могу, конечно. Надо ли?
— Да ты спрашиваешь ещё! — заорала Олеся. На них начали оборачиваться. — Слушайте! — она чуть приглушила голос, и это теперь звучало так, словно она пытается орать шепотом. — Эта коза драная на себе притащила оттакенный кусок неопределённости с Изнанки! Она вся аж светится, дура такая, её сейчас можно одну на всех ваших противниц выпускать. Она их пальцем раздавит!
