Так, ключ — сюда? Всего одна скажина на панели, не перепутать… Боги, это же совсем не экипаж, как им править? А если она что-то сделает не так? Сломает или… По спине побежала струйка пота, лоб тоже мгновенно взмок, мобилер показался гигантским, тяжелым и страшным, как дракон….
— Успокойся, — тихо посоветовал Монтроз, глядя, кажется на дорогу, а вовсе не на Маред. — Врезаться здесь просто не во что и не в кого, а сделать что-то совсем неправильное я тебе не дам. Все в порядке.
От безмятежного голоса рядом стало не то чтобы проще, но и вправду спокойнее. Действительно, что может случиться? Дорога же пустая, они стоят почти у обочины… Нечего тут бояться. И лэрд, если что, перехватит руль… Да и не придется ему ничего перехватывать!
Злость на саму себя сняла остатки страха. Маред еще раз, увереннее, повернула ключ, нажала педаль под ногой, на панели загорелся синий огонек, мобилер ожил, дернулся вперед — снова смолк.
— Ровнее, — скучающим тоном посоветовал сбоку Монтроз, будто его происходящее никак не касалось и уж точно не беспокоило. — Плавно. Вот так…
Сухая горячая ладонь легла поверх ее пальцев. Ничего неприличного даже по ощущениям, просто рука сверху. Подчиняясь едва неуловимому нажатию, Маред снова повернула ключ, слегка толкнула его в скважину, отпустила, нажала педаль, чувствуя паузу, которую не выдержала прошлый раз Спокойно, плавно…
Мобилер тихонько заурчал. Так могла бы мурлыкать тысяча котов или один разомлевший сытый тигр. Обочина за окном медленно поплыла назад, все ускоряясь. Вцепившись в руль, Маред чувствовала, как ей казалось, всю скрытую мощь, дремлющую в корпусе. Быстрее, еще быстрее… Ей хотелось петь, а лучше кричать от счастья. И бесполезно было пытаться успокоиться, если даже губы сами собой тянулись в глупо-счастливой улыбке. Ох, ну подумаешь, мобилер…
Он действительно слушался малейшего поворота руля, как никогда не бывает с конным экипажем, и Маред поняла, что влюбилась. Мгновенно, страстно, безнадежно!
Влюбилась в спокойную урчащую мощь, в плавные обводы корпуса, которые раньше и не замечала, а сейчас они будто вспыхнули перед глазами По уши, как говорит прислуга, втрескалась в глянцевую металлическую шкуру механического зверя и восхитительное ощущение теплой кожи руля под пальцами.
Монтроз сидел так тихо, словно его в мобилере не было, да Маред и не хотела, не могла отвлекаться на него. Она словно впервые почувствовала, как удобно сиденье принимает тяжесть и форму тела, как приятно пахнет в салоне кожей обивки… Внутри плескался восторг, и она с трудом его сдерживала, ведя мобилер благоговейно и с легким страхом. Как раз таким, который не мешал, а, напротив, подстегивал, обостряя до предела чувства. Так вот как страх может стать союзником…
Опомнилась она, только почти выехав на дорогу, ведущую к жилым предместьям. Затормозила в последний момент. Там уже проезжали экипажи и тяжелые грузовые мобилеры для дальних перевозок.
По спине лил пот, Маред даже испугалась, что появятся пятна на платье, вроде бы надежно защищенном рубашкой и корсетом. Остановившись, она еще с полминуты сидела, просто глядя на дорогу, потом сконфуженно дернулась. Монтроз, так и не говоря ни слова, молча вылез, поменялся с ней местами, сел за руль, со святотатственной небрежностью повернув ключ в замке. Посмотрел на Маред — по узким губам скользнула улыбка.
Она же молчала, млея в небывалом удовольствии. Потом очнулась, поймала губами струю воздуха из открытого окна, подставила под нее пылающее лицо и, дождавшись, пока щеки перестанут гореть, искоса глянула на Корсара. Четкий профиль, красивые руки, уверенно лежащие на руке…
— Благодарю.
Собственный голос показался хрипловатым. Монтроз так же небрежно кивнул и улыбнулся. Потом протянул руку, легко и быстро погладил Маред по голове, как маленькую девочку, и тут же ладонь убрал.
До коттеджа они ехали снова в молчании. Самолично загнав мобилер в гараж, Монтроз догнал в холле замешкавшуюся Маред. Рассеянно поздоровался с вышедшей встречать экономкой, попросил ужинать без него и ушел наверх.
— Накрыть вам в малой столовой?
Маред замялась с ответом. Сидеть в одиночестве за столом, рассчитанным на десять человек и накрытым для нее одной, не хотелось. Не было настроения любоваться белоснежными накрахмаленными салфетками, цветами в хрустале и столовым серебром. Но пойти на кухню, как в прошлый раз, ей не предлагали, так не напрашиваться же самой…
— Может быть, принести вам ужин в комнату? — предложила Эвелин, глядя участливо. — У вас усталый вид, тье Уинни.
— Да, пожалуйста…
Ноги действительно словно свинцом налились, но есть не хотелось, она бы с большим удовольствием легла спать. Поднимаясь по лестнице, даже зевнула, хотя время едва ли перевалило за девять. Ступеньки, коридор, голос Монтроза… Нет, она не собиралась слушать, да и не смогла бы, но лэрд, стоя с фонилем у перил верхнего этажа, сам поманил ее в свою комнату.
— Нет, Эдди, это уже твои сложности, — сообщил он собеседнику, — пропуская Маред вперед и закрывая за ней дверь. — Это тебе стоило сначала подумать, устраивать ли мне такую гнусность, а потом подумать еще раз — и не устраивать ее.
— Какую гнусность, Алекс, о чем ты? — громко возмутился из фониля неизвестный Эдди, и Маред словно обожгло — она узнала голос.
— С даблионом, Эдди, — сухо подтвердил ее мысли Монтроз. — Или ты действительно надеялся, что сможешь это провернуть? Нет, это ты погоди… Мало того, что ты хотел меня обокрасть, так у тебя хватило везения нарваться на одну из моих служащих со своим дурацким предложением. Вот такие случаи меня и убеждают, что у богов есть чувство юмора и понятие о справедливости.
Он отвел трубку от уха, подойдя к Маред и с интересом глядя на нее, замершую от растерянности. Из фониля потоком лились уверения, что сам Оршез бы ни за что, никогда и ни при каких обстоятельствах… И вообще, это была не его мысль, подлая девчонка сама предложила, желая заработать…
— Да, да, — насмешливо сказал Монтроз, возвращая телефон к уху. — А ты, конечно, не устоял, как невинная леди перед королевским гусаром. Помолчи. Помолчи, я сказал.
Даже не повысив голос, он каким-то образом добавил в него столько льда, что собеседник на том конце замолк, будто поперхнулся.
— Эдди, голову ты будешь морочить своим акционерам. Тем, которых дуришь с налогами и прибылью процентов на двести и понятно, в какую сторону. Но «Корсар» твои дела больше не ведет. Я доступно изъясняюсь? И даже не вздумай вспомнить про договор на обслуживание и мои обязательства. Я ведь их тогда самым тщательным образом выполню. Наичестнейшим и с превеликим удовольствием. До самого конца отчетного года, как в контракте и записано. А тогда, Эдди, раз в жизни и налоговая, и акционеры увидят настоящие цифры. И дай им боги здоровья пережить такое счастье, как говорит Эбенезер Цойреф.
