— Сезен пири Олдрав, насколько я понимаю? — произнес Вожак, протягивая руку. — Меня зовут Фараш инит Керра, но я более известен как Вожак. В данный момент я возглавляю отряд Избранных героев.
— Ты… ты это серьезно?
— Уходите, пожалуйста! — взвыла Меррилин.
— Не слушай их, — прохрипел енот. — Гони их в шею, как просит твоя жена!
— Что? — изумился Сезен. — Что это было?
— Это — Лорд-Чародей, — ответила Ясновидица. — Говорит голосом енота, засевшего на твоей крыше.
— Что? — в очередной раз произнес Сезен и, выйдя под дождь, посмотрел на енота.
— Умоляю, Сезен, войди в дом и закрой дверь, — сказала Меррилин. — Не надо вмешиваться. Это не наше дело.
— Но… Неужели ты действительно Избранный Вор, или, вернее, Воровка?
Меррилин перестала тянуть мужа за рукав и, глядя ему в глаза, произнесла:
— Я же рассказывала тебе, как это произошло.
— Да, а я… не был уверен.
— В чем же ты не был уверен?
— В том, что это правда. Я не знал, была ли ты действительно избрана, или кто-то над тобой подшутил.
— Это не было шуткой.
— Твоя жена — величайшая в мире воровка — одна из Избранных, — подтвердила Ясновидица.
— Неужели Меррилин — одна из Избранных? Одна из героев, призванных спасать Барокан. И это моя жена?!
— Да.
— А енот на крыше — Лорд-Чародей?
— Нет, енот — это енот, но Лорд-Чародей взял над ним власть и говорит его голосом.
— Подлинное имя енота… — Говорунья издала какие-то странные звуки. — Это не Лакуар келлин Харрио — последний Лорд-Чародей, ставший с недавнего времени Темным Лордом с холмов Гэлбек. Хотя в данный момент указанный Темный Лорд командует мыслями несчастного животного.
Енот вдруг повернулся, поскреб лапой мокрую солому, содрогнулся всем тельцем и попятился, выпустив когти. Крушила неожиданно для себя обнаружил, что обнаженный меч зажат в его руке, а сам он уже готов нанести удар.
— Не произносите имен, — сказал енот, — вы едва не сняли мои чары, а я еще не договорил.
— Это какое-то безумие, — сказал Сезен, глядя на енота.
— Нет… Впрочем, ты прав, это полнейшее безумие, — ответила Меррилин. — Но нас это не касается. Гони их прочь, у нас и без них дел полно.
— Если ты Лорд-Чародей, — сказал Сезен, не обращая внимания на слова жены, — тогда ты должен знать, почему постоянно льет дождь.
— Если дождь тебе досаждает, я остановлю его.
Прогремел гром, и ливень начал стихать.
— Видишь? — проскрипел енот. — Я тот, за кого себя выдаю.
— Но возникает вопрос, почему вообще начались дневные ливни? — вмешалась в беседу Меррилин. — Мы не будем иметь дела с этими людьми, Сезен, они все крайне опасны.
— Не стану отрицать. Но скажи, кто в данных обстоятельствах не представляет опасности? — улыбнулся Сезену Вожак.
Сезен не отреагировал ни на улыбку, ни на слова. Он упорно смотрел в небо.
— Да, тебе это удалось, — сказал он. — Ты остановил ливень.
Крушила поднял глаза: небо по-прежнему было серым, но дождь перестал, хотя с навеса крыши и листьев деревьев все еще струилась вода.
— И я могу снова его запустить, — сказал енот. — Я могу устраивать ураганы и поражать молниями. Я способен трясти землю и сводить с ума диких зверей. Мне ничего не стоит устрашить вас ночными кошмарами и лишить сна. Я — Лорд-Чародей, защитник Барокана, охранитель всех земель, лежащих между Восточными Утесами и Западным Морем. Поэтому не пытайтесь бороться со мной.
— Да, он на это способен, — небрежно бросил Вожак, и в наступившей тишине его слова прозвучали неестественно громко. — Но это не все. Мы имеем дело с безумным, опьяненным властью хорьком, совершившим множество убийств. И долг Избранных — наказать его за все совершенные им преступления.
Сезен, прекратив созерцать небо, перевел взгляд на Вожака.
— А вы сможете? — спросил он.
— Очень на это надеюсь, — весело заявил Вожак. — Ведь Избранным уже доводилось устранять Темных Лордов. Не менее полудюжины.
— Вам четверым?
— Нет. Во времена последнего Темного Лорда мы еще не появились на свет. Это совершили наши предшественники. Но мы обладаем теми же магическими силами, что и они. И нас не четыре, а восемь, включая твою замечательную супругу.
— И ей единственной хватает ума не выступать против меня! — проскрипел енот. — Неужели вы все так хотите умереть?
— Но… — Сезен посмотрел на енота, перевел взгляд на жену и решительно произнес: — Выходит, ты действительно Избранный Вор.
— Ты всегда это знал.
— Но… Ты так говорила, но я… но для меня это ничего не значило. Теперь все это обрело смысл. У тебя есть обязательства, Меррилин, есть дело, которое ты обязана свершить.
— У меня есть дети и дом, — ответила она, обжигая супруга гневным взглядом. — В первую очередь я обязана заботиться о них.
— За детьми смогу присмотреть и я. Ведь ты — одна из Избранных!
— Ты это знал.
— Я… до сих пор это не имело значения. Мы не могли предположить, что Лорд-Чародей станет Темным Лордом.
— Ты хочешь сказать, что никогда мне не верил.
— Я тебе верил! Но тогда это было не важно!
— А сейчас вдруг стало важно, и ты считаешь, что я должна отправиться в обществе незнакомых людей, чтобы попытаться убить Лорда-Чародея. Ты понимаешь, что я могу погибнуть из-за дурацкого обета, который дала еще девчонкой?
— Но ты же — одна из Избранных!
— Что ты долдонишь одно и то же? Я вовсе не желаю быть Избранной!
— Но ты уже Избранная!
— Итак, ты посылаешь свою жену на смерть, — сказал енот. — Я не хочу ее убивать, поскольку тогда я потеряю часть своего могущества. Но если она пойдет против меня, то я убью тебя, глупец!
У Сезена от изумления отвисла челюсть, но он быстро взял себя в руки.
— Что же, если я таким образом помогу тебя уничтожить, то я готов умереть, — спокойно произнес он. — Мы все когда-нибудь покинем этот мир.
— Сезен, ты несешь околесицу, — снова вмешалась Меррилин. — Никто из нас не должен умирать.
— Значит, ты не боишься потерять жизнь, — продолжал енот. — А что скажешь о сыне и дочери? Готов ли ты пожертвовать ими, заставляя жену принять участие в этой безумной затее?
— Я… — Сезен замялся: — Ты этого не сделаешь. Они ни в чем не виноваты и не имеют ко всему этому никакого отношения.
— Если ты заставишь страдать детей, у матери будут все основания тебе отомстить, — заметил Вожак.
— Никто не должен умереть! — повторила Меррилин. — Никто не должен страдать!
— Весьма сожалею, любезная, но если Лорд-Чародей добровольно не откажется от власти, кто-то умрет обязательно, — сказал Вожак.
