Шаги она услашала и узнала сразу — южанин Риккен из страны песочных дюн так и не научился бесшумно пробираться через зеленые заросли.
— Здравствуй, Риккен, — улыбнулась Мильдегард.
— Здравствуй, Мильде, — мягко сказал ведьмак и сам удивился так резко потеплевшему своему голосу. Ему вдруг стало так светло на душе и тихо, что он было передумал делать то, зачем пришел. Но все же заставил себя сказать как можно беспечнее: — Пофехтуем?
— Конечно! — с радостью согласилась Мильде. Она знала, что боец из южанина замечательный.
Как-то сразу помрачнев (как всякий человек, когда идет против своей собственной воли), Риккен потянул из ножен кривой ятаган с угольно-черным блестящим лезвием.
Длинный клинок Мильде блеснул рыжим бликом, приветствуя восходящее солнце…
Они сошлись в бою осторожном и играющем, как друзья. Тут важно полное доверие: что тебя не ранят, даже если ошибешься; что друг всегда успеет остановить меч…
Риккен ждал. Он уже давно раздумал, но уверял себя, что потом такого малодушия себе не простит. И, уличив момент, резко ускорил клинок, ударив точно в запястье. Браслет, защитивший его, упал в траву блестящей змейкой, разбитый точно по двум половинкам суток на часах… По коже же не пролегло даже царапины.
— Прости… — сказал Риккен искренне. — Я песочный идиот…
— Ничего, — грустно ответила Мильде, баюкая серебряную ленточку на ладони, — ты же не хотел…
— Его уже не починишь, — пожал плечами Риккен. — Брось его лучше. Когда твой Мастер Времени вернется, пусть сделает тебе новый.
Мильде положила разбитый браслет в карман… Домой она и Риккен шли вместе. Спокойно разговаривали, будто никто ни в чем не виноват…
…Риккен бил не просто по браслету, застегнутому мужскими руками на женском запястье. Он бил по связи между двоими. Это ничего не значило бы, если б удар нанес простой смертный, а не юный ведьмак, унаследовавший силу самой могущественной когда-то ведьмы…
Теперь дело осталось довершить самой Мильдегард — выбросить браслет. Или просто не носить его больше (да его и невозможно сейчас носить!)
…Ведьмак не спал эту ночь. Мысли о победе заполняли все сознание, и сны шарахались от них, как звери в лесу — от самого Риккена.
А утром он пошел искать Мильде.
…Еще издалека он заметил, как блеснул на ее руке знакомый браслет.
Ошеломленный, он даже забыл поздороваться и пожелать доброго утра — Риккен подошел и взял Мильде за руку, пытаясь разглядеть, как же так…
Браслет, искалеченный, весь в зазубринах, с разбитым стеклышком молчащего теперь механизма, держался на руке, перевязанный просто кожаной тесемкой.
— Зачем ты его носишь? Он же разбился, — пробормотал Риккен.
— Потому что мне дорог тот, кто его подарил, — простодушно ответила Мильде. — Я подумала, что выбросить сейчас этот браслет — все равно, что отказаться от искалеченного в бою друга. Любимого…
…У Риккена в душе будто что-то сломалось… Он закрыл лицо руками — "Какой же я дурак!" — и побежал…
Остановился Риккен где-то в лесу и, обессилевший, рухнул на колени на пружинистый ковер опавшей хвои.
Некоторое время он молча вздрагивал, без слез; потом почувствовал, что на него кто-то смотрит, и обернулся…
…Волчица… огромная, с косматой шерстью на впавших боках…
— Пошла прочь, тварь! — рявкнул на нее Риккен, привыкший, что волки его боятся, как огня.
Волчица ощерилась и подошла еще ближе… Глаза у нее были нехорошие… не бывает у обычных волков таких глаз…
"Ты подвел меня, мальчик," — промелькнула в голове мысль, чужая, точно заноза в теле.
Риккен хотел схватиться за меч, но вспомнил, что ни меча, ни даже ножа с собой не взял, так как шел-то не на битву, а встречать первое утро своей победы… леса так он вообще давно разучился боятся…
В ту же секунду волчица прыгнула, и, запоздав на мгновение, ее сшибла на лету стрела.
— Пойдем домой, друг Риккен, — сказала Мильде, опуская лук.
Риккен послушно поднялся и пошел за ней.
Он шел, равнодушно опустив голову и плечи и, кажется, ни о чем не думал.
И тут на его плечо вспорхнула маленькая шустрая птичка с кедровым орешком в клюве. Риккена она нисколько не боялась.
…С тех пор Риккен и ходил в лес без лука, без ножа. Звери больше не убегали, едва его завидев… Наоборот, встречали и радовались. Они не злопамятны ведь. И — он открыл это неожиданно — он начал понимать, что они говорят.
Не иначе — сила осталась, просто зло из нее выветрилось; растаяло, как дым.
Риккен почувствовал, будто его душу ласкает теплый солнечный свет. А ведь известно, что вместе со светом приходят и любовь, и счастье, и смысл.
Юный ведьмак нашел себя в этом мире и через несколько лет, строя дом для себя и своей невесты, улыбнулся той жестокой любви, что чуть его не погубила, и назвал Мильде сестрой.
(11 сентября 2003 г)
409. 12 сентября 2003 г —Когда умрут все боги
— Приведите мне двоих, кому нечего терять. Кто отчаялся быть счастливым, кому ничего не жаль. Пусть это будут юноша и девушка. Поэт и поэтесса…
…Что делают ангелы в Раю? Обычно ничего. Только если их о чем-нибудь просят. А обычно — ничего. Просто радуются…
…В тот день они облетели мир и нашли двух творцов-поэтов… Именно тех, которые нужны…
— Вы мечтали о миге, когда суета мира провалится в пропасть. Вы мечтали о сне, где ничто не может быть невозможно…
Вы войдете в эту пещеру, вдохнете аромат Вечности и уснете на миллион лет…
Они не стали спрашивать спокойный детский голос о том, что же будет после этого миллиона лет, когда настанет время проснуться.
Двое просто склонили головы, чтобы не задеть каменную арку, и вошли под тяжелые своды пещеры, где царил теплый беззвучный мрак…
— Когда умрут все боги… — сказал Светлый Ребенок, но оборвал фразу на середине и долго глядел вслед ушедшим людям…
Сон был длинным. Счастливый сон, точно россыпь цветных осколков, каждый из которых отражает собственный мир…
Они успели забыть, что спят…
Но однажды темноту прорезал солнечный луч, пришедший откуда-то свысока, где осыпались старые камни и впустили рассвет…
Темнота показалась зябкой.
Взявшись за руки, люди поднялись по каменным ступеням наверх, к теплому утреннему свету…
…На небе висело тяжелое, красное солнце, сначала показавшееся чужим… Миллион лет не прошел для него даром…
