И ещё — как теперь с Владимиром-то будет? Как-то аукнутся чёрный прапорец над Ирпенем и разорение берестовского терема? Невестимо.
Первый вестоноша примчался рано утром, рать ещё не проснулась вся, хотя Волчий Хвост уже был на ногах — он так и не смог заснуть.
— Печенеги трем полками перелезли через Днепр у устья Ворсклы, — рассказывал вестоноша, устало раскорячась на подставленном седле — ничего иного чтоб ему сесть, в стане Волчьего Хвоста не нашлось. Все шестеро воевод стояли коло него, слушая и не чинясь местами. Вестоноша сей час был в полном праве сидеть при боярах и даже при великом князе. — Идут под ханским бунчуком, целят на Железный шлях.
Волчий Хвост криво усмехнулся — ничего иного он и не полагал от Кури. Да и нету на Рось иной дороги из степи, опричь как по Железному шляху. Не минует Куря Тясмина, никак не минует. На миг мелькнула мысль — а не ловушка ль это? Что-то уж больно просто, предсказуемо ведёт себя хакан. И тут же отмёл — нет. Просто не ждёт Куря, что кто-то его в степи встретит.
Отеня задумчиво теребил рыжий ус, ни на кого не глядя, словно старался скрыть свои мысли. Может, и старался — Стрибог его весть.
Гюрята слушал, весело оскалясь, с задорно горящими глазами, готовый споро вцепиться в глотку степному волку, невзирая даже на его численное превосходство.
Келагаст равнодушно грыз травинку, глядя куда-то в ярко-синее небо. Варягу явно было всё равно: скажут воевать — будет воевать, скажут уходить — уйдёт.
Лют Ольстич глядел на всех разгорающимся взглядом голодного волка, сокола, коему указали на добычу. Куря для него — ворог давний и известный, для него только в удовольствие этот будет.
Твёрд-радимич поглядывал на всех остальных с едва заметной насмешкой. Он тож был допущен к кругу воевод, хоть и косились недобро на него и Лют, и Гюрята. Но воля Волчьего Хвоста была в этом походе выше их воли.
— Чего делать будем, Военег Горяич? — задорно спросил Гюрята Рогович, всё ещё весело блестя глазами.
— Сколь их? — воевода не удостоил Гюряту ответом. А так ему — за то, что посмел угрожать дочери Волчьего Хвоста.
Вестоноша поднял усталые глаза на воеводу, пожал плечами:
— Не ведаю, господине. Как только увидели их издалека, так враз Чарик меня к тебе и послал.
Волчий Хвост молча покивал головой. Повернулся к Роговичу:
— Будем ждать второго вестоношу.
Второй вестоноша не умедлил — прискакал вскоре вслед за первым. Это был ещё более замучен — спешил, отрываясь от печенежской рати.
— Здрав будь, Военег Горяич, — прохрипел он, валясь с седла. Конь шатался, роняя клочья пены. — Печенеги идут по шляху.
— Сколь их, сочли? — жёстко спросил воевода, не шевелясь.
— Сочли, — ответил вестоноша сипло, на миг отрываясь от ковша — с мокрого лица падали капли кваса. — Не менее пяти тысяч идёт. Сам считал, вместе с Чариком.
— Что Чарик? Не заметили вас?
— Нет, — вестоноша протянул обратно ковш. — Как сочли их, так Чарик враз уходить велел. Бежит Чарик к Ингулу, как ты, воевода, и велел.
— Добро, — протянул Волчий Хвост, веселея. — Ступай, отдохни.
— А почто это ты велел Чарику бежать, воевода? — вкрадчиво спросил вдруг Гюрята Рогович. — А пусть бы последил за печенегами…
— Зачем это? — недоумённо спросил Военег Горяич. — Чтоб они его заметили, а Куря чтоб понял, что мы его тут ждём, да насторожился. Наша сила ныне во внезапности — слыхал, их почти пять тысяч, а нас — глянь, всего пятнадцать сотен.
— Так что делать мыслишь, воевода? — ничтоже сумняшеся, повторил Гюрята. — Воевать-то как будем?
— А так, — Волчий Хвост поднял голову. — Главная рать сей час выступит в излучину Тясмина, там и станем. Помнишь ли, Люте, там взлобок хороший есть, а с обеих сторон две дубравы, так?
— Верно, — чуть растерянно подтвердил Лют. — Есть.
— Вот там и станем, — заключил воевода. — А здесь сотни три-четыре оставим, чтоб в спину хакану ударили, когда время придёт.
— Кого оставим? — мгновенно напрягся Рогович.
У Волчьего Хвоста по челюсти заходили желваки, но он сдержался.
— Тебя оставим, — холодно ответил он. — А в нагрузку к тебе… Келагаст пойдёт.
Гюрята несколько мгновений сверлил взглядом невозмутимое лицо воеводы. И так не так, и этак не этак, — злорадно подумал Военег Горяич. — Боится, как бы я на сторону Кури не перешёл, с Отениной-то ратью. А наоборот переиграть, Отеню ему с собой оставить — так тогда как бы тот с тремя-то сотнями против одной его не сломил. Как ни крути, а придётся новогородцу смириться и довериться Волчьему Хвосту.
— Ладно, — процедил через силу гридень. — Так и сделаем.
— Куря подойдёт к Тясмину завтра к вечеру, — уверенно продолжил Волчий Хвост. — Кони у него устанут. А мы будем отдохнувшие. Ты, Рогович, с ратью подтянешься ближе, вёрст на десять, чтоб знамено видеть, коль что.
Тут у Гюряты возражений не было.
— Когда вся его рать в бой втянется, мы костёр зажжём подымнее. И тогда вам — в бой.
Потрескивая, горел костёр, разгоняя темноту. Ржали кони, слышались тихие голоса кметей. Несло запахом разогретых сухарей, жареного мяса и печёной репы.
— Биться будем? — негромко спросила отца Горлинка.
— Будем-то будем, да только ты не будешь, — усмехнулся воевода. — Ещё не хватало, чтоб моя дочь в моей рати в бой ходила.
— Тогда я к Отене, или к Люту в рать пойду, — возразила поляница. — За отцову обиду да не посчитаться… Не удержишь, отче.
— В моей рати ты биться не будешь! — отрубил воевода. — Волчий Хвост своего слова не меняет. А в остальном вольна есть.
Помолчали несколько времени.
— А с князем как после? — нарушила молчание Горлинка. — Воевать придётся?
— Скорее всего, нет, — подумав, сказал Военег Горяич. Дочь удивлённо вскинула брови, и воевода пояснил. — Служить надо не князю, а Руси, дочка. Я пото и пошёл к Владимиру на службу после того, как он Ярополка убил. А то, что на наш терем в Берестове напали — Владимир десять оправданий выдумает. Дескать пото напали, чтоб вороги лучше поверили в мой мятеж.
— Так то ж было уже после того, как ты Свенельда разбил! — возмущённо воскликнула поляница, стукнув кулаком по колену.
— Докажешь разве? — хмыкнул Волчий Хвост. — Дворы наши на поток не пустили, добро в целости. Кмети в киевском тереме у матери мало не одной половице ходят, сама говорила.
— Так они ж наших дворовых поубивали в Берестове!
— Так и ты не без крови от них оторвалась, — возразил Волчий Хвост. — Так на так выходит, девонька.
— И что? Так и спустишь Владимиру, отче?
