Я протянула руку, что бы достать ее из света. Но Лисса меня оттолкнула. Откуда взялась в ней такая сила? С виду она и дышать самостоятельно не могла.
Послышался треск, разбиваемого стекла. Наши взгляды метнулись вверх. По сфере поползла трещина, она извивалась, как змея, расползаясь на две потом на три струны. Посыпались первые осколки. За осколками полился свет, и тело Ниала начало оседать. Несколько солдат вовремя отреагировали и подскочили, поймав моего брата. Он судорожно задышал, даже цвет лица стал менее похож на мертвецкий.
Лисса озябла в руках сестры:
— Как же вы меня достали!
Феод
Молодец, девочка! Справилась! Никто и не ожидал от нее такой прыти! Виктор и Соня могли бы гордиться своими дочерьми. Жаль, что за них сейчас горжусь девчонками я.
Лисса ослабла настолько, что и подняться не могла. Эльф так и не пришел в себя, но состояние его не было критическим. Он ушел в глубокий сон. И дай Светило, что бы он вскоре очнулся, иначе все усилия Лиссы будут напрасны. Их положили в палатке, где теперь крутились Силла и Ная.
Передышка наша была недолгой. На горизонте опять возникли силуэты. Мы бы их сами не заметили. Но Витор продолжал издеваться, прислал гончего с запиской: "Мы идем!". Вот идиот!
Когда-то мы были лучшими друзьями: Виктор, Витор и я. Мы с детства воспитывались вместе и учились вместе. Витор был младшим, но не отставал от нас ни на заклинание. Его способности к магии были просто поразительными. Да, что тут еще скажешь, он был вообще талантлив во многом. Если мы с Виктором частенько сбегали с уроков, то Витор торчал в классе неотрывно. Его жажда знать все становилась манией. К пятнадцати годам Витор стал нелюдим, поглощенный чтением, стерев границу между реальностями. Лучшей его подругой была библиотека. В секретный архив он получил доступ раньше, чем мы. Честно говоря, мы с Виктором и не горели желанием. Конечно, мы частенько и подшучивали над ним. Иногда наши шутки, наверное, и переходили границы дозволенного. Чаще, чем иногда. Да и дозволенного там было очень мало. Витор нам выходки наши прощал, говоря, что мы всего-навсего мальчишки и завидуем его уму, знаниям и мудрости. Признаюсь, иногда я испытывал нечто подобное.
А потом появилась Соня. Простолюдинка, дочь бродячего артиста. Красота ее сразила императорских сыновей. И тут началось такое! Я даже и не подозревал в своих друзьях столько прыти. У каждого были свои мотивы. Не могу сказать, что все было честно. Витор влюбился в Соню, Соня влюбилась в Виктора, а Виктор интересовался всеми девками в округе. Двор давненько не видал подобных хитросплетений, истерик и охов под луной. Дотянули до того, что Витор решил повеситься, его нежная натура не выдержала измены его непорочной красавицы, которую он воздвиг в ранг солнцеподобных. Поначалу для Виктора это была игра, а потом он взялся за это дело всерьез и сам влюбился. В общем, дурацкий женский роман воплоти.
Как мы упустили тот момент, когда еще можно было остановить его безумие? Заигрались. Боюсь, даже подлили масло в огонь. Все казалось, что ничего серьезного случиться не может.
Соня вышла замуж за Виктора. А Витор ушел путешествовать по мирам и залечивать свои раны. Его долго не было. А вернулся уже совершенно другой человек. Или уже не человек. Если раньше мы считали его замкнутым, то теперь Витор вообще не проявлял признаков социального существа.
Кто же знал, что через несколько лет он убьет брата и женщину, которую любил? А еще через двадцать захочет захватить всю Эрланту? Амбиции Витора растут, как на дрожжах и аппетиты им под стать.
А теперь я вижу, что шуточки кончились. И если в первый бой он позволил нам выжить, то теперь уже не до церемоний.
Я видел его силуэт. Или мне уже просто так казалось. Он смеялся надо мной, припоминая все мои издевательства. Витор мстил. С упоением. С чувством. С расстановкой.
Серафима
Затишье бесило больше всего. Раздражали мелькающие туда-сюда люди и нелюди. Затравленные взгляды, притворно-бравые подмигивания, вот как у этого. Симпатичный солдат, наверное, где-то сидит его жена с ребенком и мысленно прощается с суженым.
И этот тоже здесь. Нахохлившийся, лохматый, рыжий и конопатый, как и я. Олеже. Кто же еще решит подоставать меня в момент, когда до смерти хочется побыть одной? Олег уселся рядом с довольной улыбкой. Но в глазах-то я видела, что он устал и ждет только одного, чтобы все это закончилось. Правда, по его мнению, все должно закончиться непременно благополучно. Оптимист!
— Расслабляешься?
— Расслабишься тут! Есть закурить?
Олег достал мешок с табаком и трубку. Мой папаша еще тот коллекционер, и каких только моделей, форм трубок не хранится в его шкафах за стеклянными дверцами, на стенах, в коробочках и мешочках. Все это добро аккуратно, с маниакальной точностью уложено в сундуки и заперто в его коллекционной комнате. В общем, мой папаша самый трубкоголик. Но подобного убожества я не встречала даже среди его хлама. Это нечто, закрученное в несколько узлов, было плотно набито табаком и протянуто мне.
— Если то, что внутри так же прикольно, как и сама трубка, то предлагаю поделиться с толпой вояк, то-то повеселимся!
— Неплохая идея! Может еще грибочков галюценогенных?
— Грибочки лучше для чокнутого Витора оставить.
Табак оказался слишком крепким, я сделала над собой усилие, что бы не закашляться. Но приятно пахнущим. Мелочь, а приятно.
— Как думаешь, чем все это закончится?
Мы как-то договаривались, что никогда подобные вопросы обсуждать не будем. Но язык мой так и чесался. Мы с Олегом были знакомы уже и не помню, как долго. Отношения наши были не всегда гладкими. Можно сказать, они были шершавыми, корявыми, но, зараза, прочными, что не разорвешь. Наверное, это из-за схожести характеров. Или абсолютной непохожести? Нас за глаза называли "парочкой рыжих чертей". И, соответственно, проявляемые к нам чувства были смешанными. При дворе Олега обожали, меня терпели. Ковен, Слава Богам, ненавидел нас обоих (не вечно же только мне за двоих отдуваться!), утверждая, что мы попираем традиции и плюем тем самым Стихиям в лицо (или лица?). А вот молодежь нас обожала. Обе Школы (Начальная и Высшая), начиная от первокурсников до выпускников. Они сочиняли байки о наших великих свершениях. Я слышала парочку об Олеге (почему-то его там называли Вещим Олегом). Его возносили до вершин величайших волшебников, наделяя такими способностями, что он мог уже и мир десять раз перевернуть с ног на голову, и перестановку во Вселенной сделать. То есть, чушь полнейшая. Я круче!
Все, что я знала про Олега, сбивало меня с толку. Он порой, казалось, был само совершенство. Придворные дамочки сходили по нему с ума, вешались на шею и постоянно привораживали. Откуда им, дурехам, знать, что обожаемый Олег носит амулет от женского безумия? Видимо, уже нарвался однажды на безумно влюбленную.
