– Слышал я, князь Воислав, что знатно ты погулял в городе Сарае?
Сказал это Святополк просто для того, чтобы разговор начать, а Рерик почему-то дернулся и побледнел, словно его ударили.
– Врать не хочу тебе, боярин. Есть моя вина перед тобой. Черным Вороном я прилетел к Ярине, а она ждала Сокола. Потому и не пошла со мной.
– Выходит, неспроста казнил Обадия бека Красимира? – прищурился Святополк.
– Неспроста. Закрутил я в том Сарае навий хоровод. Вот и остался черный след на тех, кто был мне дорог. Сына Богумила Ярина от меня родила. Так уж получилось, боярин, не обессудь.
– Как умерла Ярина?
– Не захотела стать наложницей кагана, вот и приняла яд. Вернуть ее из страны Света я не могу, боярин. Но с Змеем Тугарином посчитаюсь. Клянусь Световидом. Еще не родился Дракон, который бы устоял против меча ротария.
– Ты мне внука верни, Рерик. Коль Ярина тебе его не отдала, то пусть за моим родом числится.
– Ладно, боярин. В этом твоя воля. Но помни, чей он сын.
Глаза у Воислава стали почти черными, и Святополк с некоторым испугом подумал, что ободритский князь, без страха черпающий силу из Навьего мира, много бед может сотворить на Руси. Этого Сокола ни стрела, ни меч не остановят, так и пойдет по человеческим головам к предначертанной богами цели. А уж куда приведет его эта дорога, в страну Света или Навий мир, об этом ведают разве что Белобог с Чернобогом.
– Зачем тебе Зорица? – строго спросил воевода. – На княжий стол, что ли, метишь?
– Мне ни девка не нужна, боярин, ни киевский стол. Князь Дир жив только волею старшего своего брата князя Драгутина, а иначе голова его давно слетела с плеч, за страшную его вину. Не можем мы его оставить без присмотра, иначе он станет легкой добычей Обадии.
– На Зорицу глаз положил боярин Пяст, а убить тебя мне доверено.
– Боярин Пяст приговорен волхвами к смерти за измену. А его отец боярин Любомир – за связь с Драконом. Мы не можем допустить, чтобы близ киевского стола укрепились сторонники кагана Обадии.
– Боярина Любомира не так просто сломить, ротарий. За ним целая рать родовичей и мечников. В крови мы утонем по милости волхвов, так им и передай. А уж когда он сядет пестуном подле княжича Дира, то волхвам и вовсе его не достать. Спор о власти у Ждислава не с княжичем Диром идет, а с боярином Любомиром. Как только Зорица станет женой Пяста, так дни Дира будут сочтены.
– Я это знаю, боярин Святополк. И именно поэтому дочь князя Драгутина никогда не станет женой человека, предавшего ее отца.
– Она станет твоей женой?
– Нет, боярин. Я буду убит раньше. И убит тобою.
– Ты с ума сошел, князь?! – ошарашенно воскликнул Святополк.
– Ты убьешь не Сокола, боярин, а Черного Ворона.
– А разве Черного Ворона можно убить? – прищурился боярин.
– Видимо, нет. Ибо кто же тогда прилетит на брачный пир боярина Пяста?
– А что будет с Зорицей, ты подумал?
– Она будет женой твоего сына, Святополк, именно он вынесет ее из навьего хоровода. Именно ты будешь пестуном при князе Дире, пока этот олух в ум войдет. А если великий князь начнет косить глазом в сторону Итиля, напомни ему о доме гана Бегича и Черном Вороне, охотящемся за его душой.
Не ошибся боярин Святополк в этом варяге. Нет, не ошибся. Будет он каганом или нет, это еще вилами по воде писано, но Змею Тугарину он много крови попортит, если вообще его не изведет.
– Ладно, князь, – усмехнулся в седые усы боярин. – Пусть будет Черный Ворон.
Боярин Любомир и князь Горазд слушали Святополка с большим интересом. Здесь же за столом сидели и Дир с Пястом, но эти только похихикивали на разумные речи воеводы. Дир был сильно под хмельком и вновь потянулся к кубку, но его руку перехватил боярин Любомир:
– Не время напиваться, княжич. Завтра тебе пред тысячью глаз стоять и ответ держать. После отпразднуем и начало твоего княжения, и свадьбу Пяста.
На завтра назначена была свадьба Воислава Рерика с Зорицей. Княжич Дир дал слово варягу в присутствии многих людей и отступить уже не мог. Зато оставалась надежда, что не доживет залетный князь до светлого дня. И надежду эту подарил Диру не кто иной, как воевода Святополк.
– А ротарии ничего не заподозрят? – спросил осторожный Любомир. – Большой крови не хотелось бы.
– Так что тут заподозришь? – пожал плечами Святополк. – Повадился Ясный Сокол к чужой жене, а того не взял в расчет, что муж может до срока домой вернуться. А тут уж рус ты или простой мечник – большой разницы нет. Каждый вправе спросить за нанесенное ему бесчестье с мечом в руке. А все знают, что купец Рудяга – человек вспыльчивый и ревнивый.
– Есть кого ревновать, – расплылся в улыбке Пяст. – Слаще его Тамилы нет в Киеве женки.
Княжич Дир в подтверждение слов своего приятеля глупо хихикнул. Сплетни про жену купца Рудяги ходили по всему Киеву, и боярина Любомира нисколько не удивило, что варяг не устоял перед чарами распутной женки, которую и в глаза и за глаза киевские кумушки называли колдуньей.
– А Сокол точно прилетит сегодня ночью к Тамиле? – засомневался Горазд.
– Да не Сокол он, а Черный Ворон, – не согласился с князем Дир. – Мне об этом волхв Китовраса сказал. Вот и Пяст не даст соврать.
– Оборотень, что ли? – насмешливо спросил Горазд.
– А то, – кивнул головой Дир. – Сам видел его тень на стене.
– Что ж вы мне сразу не сказали, – расстроился Святополк. – Я на человека охочусь, а тут оборотень.
– Да не слушай ты их, воевода, – рассердился на пьяных юнцов Любомир. – Плетут абы что. Человек как человек.
– Беда в том, что я того человека только издалека видел, – как бы не промахнуться да не ударить не в того.
– А я, пожалуй, схожу с боярином, – сказал Пяст. – Убивать не буду, но подсказать могу.
– Лицо только закрой, – распорядился Любомир. – Чтобы ни одна живая душа тебя не опознала. А где сейчас находится купец Рудяга?
– Сидит у меня в яме, – пояснил Святополк. – Коли ротарии сильно гневаться будут, так мы его им явим, а коли смолчат, так скажем, что убег, побоявшись расплаты.
– Умно, – кивнул головой князь Горазд. – Желаю вам не промахнуться.
Ночь выдалась на удивление безлунной и беззвездной. К тому же сильно подмораживало. Боярин Пяст, обутый в червленые сапожки, подпрыгивал и подплясывал, чтобы согреться. Святополк шипел на него рассерженным селезнем. Сокола ждали с минуты на минуту. За спиной боярина и воеводы тяжело сопели нанятые за большие деньги люди. Было их ровным счетом шесть. И боярин Пяст очень надеялся, что наемные убийцы справятся с поставленной перед ними задачей. Сам он лезть под меч взбешенного ротария не собирался. Не боярское это дело – убивать из-за угла. На морозе Пяст стал быстро трезветь и уже горько сожалел, что вообще ввязался в это дело. Мог бы отправить простого мечника, но уж очень хотелось собственными глазами увидеть мертвого варяга, который вздумал встать между сыном первого в Киеве боярина и княжьей дочкой. Нельзя сказать, что Пяст был без памяти влюблен в Зорицу, хотя худого слова о девушке он не сказал бы. И ликом она приятна, и телом стройна. Но тут ведь не облик даже важен, а порода.
