Я думала и думала, но мои мысли постоянно скатывались не туда, куда надо. Картины… мне надо найти картины. Но где? Может, как-то через мир грез добраться? Можно ли их уничтожить изнутри…
— А колодец-то тебе зачем?
Я открыла глаза и удивленно ойкнула. И правда — колодец-то мне зачем?
— Что это? — я встала и осторожно подошла к колодцу. Черный, бездонный, с противной скользкой зеленью на стенках.
— Колодец, — мрачно повторила фейка. — Весс, нет бы золота и брильянтов пожелала! Ну хоть бы арэнов кучку! А то колодец, еще такой мерзкий, фииии!
— Это не я, это моя голова, — я перегнулась через стенку и посмотрела вниз, в черное ничто. Ну и что там на дне? Может, арэны действительно?
— У тебя в голове у гномов обитель зла[89], - вполне справедливо заметила фейка. Я фыркнула, но зря: колодец почему-то вдруг дрогнул, завращался, и я, завопив от ужаса, затянулась в черное ничто.
* * *
Меня здесь не ждали. Ни единого звука не раздавалось в черно-белом пространстве, никаких слов, только мрачная тишина, настолько неестественная, что давила на уши. Меня не связывали заклинаниями, люди в масках не выскакивали из-за угла — я была здесь одна. Наконец-то.
Я посмотрела на небо, чувствуя себя мышкой, из любопытства заглянувшей в желудок кошки. Небо, как небо, разве что облака застыли на одном месте и никакого ветерка тебе, никакой… жизни. Желудок, надо сказать, так себе, хотя детально прорисованный. Я провела рукой по воздуху, представив, что это всего лишь картина, и правда — на руке осталась черная краска. Знания творят чудеса.
Но если не считать такой мелочи, как неподвижность и краска, мир казался до невозможности реальным. Вокруг росли деревья — изогнутые, тянущие к небу когтистые ветки: просто картинка к мрачным гномикам в голове Отреченного. Дорога позади будто отсекалась белым туманом — за ним, я знала, начинался совсем другой мир грез, яркий и радостный, переменчивый, как сама жизнь. Передо мной же было целых три дороги, как в сказке: прямо пойдешь — встретишь гнома со сковородкой, налево — гнома с молотком, направо вообще не ходи, там гном со скатертью-самобранкой, закормит до смерти.
Я вздохнула и побрела к гному со сковородкой, то есть прямо. Особого выбора у меня и не было — левая и правая дороги оканчивались тем же белым туманом, который подстерегал меня сзади, а вот у гнома со сковородкой оказался целый дворец, чем-то напоминающий торт со свечами. Уродливый такой торт, черно-белый, хмурый, так и поджидающий несчастного именинника, чтобы подпортить праздник своим видом. Но меня, как, впрочем, и большинство именниников, не спросили.
— По-другому запою, когда этот торт меня сожрет на деле, — я перепрыгнула подозрительно черную лужу и остановилась перед лестницей. Ненависть к человеку в маске вспыхнула с тройной силой: вот ведь расстарался, гад, вон какую лестницу нарисовал, еще и витую! Наверняка специально для меня трудился!
Картины. Я отбросила волосы назад и поползла вверх. Мне остается надеяться только на то, что мое восхождение не останется напрасным подвигом, а хоть как-то поможет моей сестре и мне заодно. Сомневаюсь, что удастся уничтожить эту картину изнутри, но вдруг случится чудо, и я узнаю, кто или что стоит за всем этим бардаком с миром грез: было бы очень неплохо.
Хотя, в целом, на что я надеялась, непонятно. Была одна-единственная мысль: если я здесь, значит, что-то мне здесь надо. Но я понятия не имела, что это, зачем и имеет ли смысл, поэтому приходилось полагаться только на внутреннюю уверенность, убежденность, что так надо, пришедшую неизвестно откуда. Приходилось ползти по этим противным и скользким ступенькам, которые уводили на высоту куда больше ожидаемой и постепенно сужались, пока ступеньками не стали называться узенькие полоски камня. Приходилось цепляться за них, чтобы не упасть вниз: понятия не имею, что происходит с человеком, умудрившемся помереть смертью храбрых в мире грез. Что-то мне подсказывало: ничего хорошего, так что к двери я уже добиралась чуть ли не ползком: во всяком случае, встать я не рискнула.
— Растард, пропасть подери этого гада! Зараза, чтоб его гномы на опыты утащили, чтоб на голову луна свалилась, чтоб призраки таскались по пятам, звеня цепями и бряцая клыками! — я посмотрела вниз, от черной пустоты у меня закружилась голова, и я в сотый раз пообещала себе, что человек в маске будет умирать медленно и мучительно — примерно как я ползла на эту верхотуру. — Пропасть.
Я осторожно поднялась на ноги и по стеночке подкралась к двери. Помедлив на пороге, я наконец решилась и, толкнув дверь, проскользнула внутрь.
* * *
Странное место.
Я побродила по кругу, подозревая, что кто-то очень нехорошо надо мной посмеялся. Был это мир грез, Создатель, человек в маске или собственная голова — сказать трудно, но никогда не думала, что буду гулять внутри стеклянного шара, будто делать мне больше нечего.
Стеклянный потолок, стеклянный пол, хотя, если честно, я очень быстро запуталась, где потолок, где пол, а где стены: все было одинаково круглым. Черное стекло мягко блестело в приглушенном свете плавающих подсвечников… мне это не нравилось. Всё не нравилось. И больше всего — атмосфера этого места, мрачная, пугающая и мертвая.
Кроме того, я не могла найти выход: дверь испарилась, стоило мне переступить порог. Создатель, как же все это странно!
…И как мне теперь выбраться?
На минутку мне пришла в голову безумная мысль — позвать человека в маске, чтоб он показал, где выход, но что-то вовремя подсказало, что вместо стеклянного шара я в таком случае попаду прямиком в зеркальный кошмар. Не самое радужное будущее.
Я облокотилась о стену — или пол, или потолок, разве тут разберешь? — и нервно забарабанила пальцами по стеклу. Мимо, медленно вращаясь, проплывали подсвечники: не выдержав, я схватила один из них и поднесла к поверхности стекла, как можно ближе. Мне хотелось увидеть, что там, за пределами шара, и нельзя ли разбить стекло, чтобы выбраться, но вместо этого я увидела что-то… такое!!! Белое, пушистое… ужас просто!
— Ааааа!!! — мой вопль эхом отразился от стен, оглушил меня, поэтому свой следующий вокальный подвиг я не услышала, зато отдавленная подсвечником нога живо напомнила мне, с какой стати ору на этот раз. — Пропасть подери все это место со всеми его обитателями! — я отдышалась и открыла рот, чтобы еще поругаться, но осеклась. — Т…, - я пригляделась и ахнула: — Таура?!
Нет! Это не может быть Таура! Я прижала руки к стеклу и вгляделась в белую фигуру. Она напоминала призрака, да, но это был не призрак. У фигуры было лицо моей сестры, измученное и лишенное всяких эмоций и красок — блеклое подобие настоящей Тауры, всего лишь жалкая копия ее красоты.
