Дышать стало легче, но ненадолго. Пролетела вторая молния, нестерпимо яркая, несущая разрушение крепостным стенам. Затем последовала серия из четырех ударов, один за другим. Первая молния, не причинив вреда, пролетела дальше крепости. Вторая ударила по внешней стене, а две последние угодили в Большой зал. Крепость содрогалась под ударами. По высокому деревянному потолку мастерской прошла глубокая трещина. Две широкие каменные плиты пола вздыбились, и люди, оказавшиеся на них, изо всех сил пытались удержать равновесие. Все кашляли и давились гарью.
Напуганные сверхнормальной атакой, жители города Вели-Джива бросились к дверям. Лестничная площадка и ступени оказались забиты дерущимися людьми. Вырваться из этой свалки оказалось нелегко, так что на некоторое время захватившие мастерскую горожане оказались в ловушке.
Сеньор говорил, но голос его был слишком слаб. Стоящие возле него на коленях персоны согнулись в три погибели, чтобы расслышать его слова. Инструкции, которые он давал, стоили ему огромных усилий, и вскоре Кипроуз потерял сознание. Персоны одновременно выпрямились, потом все вместе повернулись к окну, и их сверхразвитые пальцы замелькали в воздухе, а губы зашевелились, но звуки, слетающие с них, тонули в криках горожан. Вероятно, персоны пытались укрепить поредевший теперь щит, но шок и горе сильно ослабили их коллективную волю. Они старались вовсю, но молния Ванэлисс прошла сквозь щит, и на этот раз ее целью была сама башня Повелитель Туч.
Молния ударила в шпиль башни, снеся большую часть ее шестигранной остроконечной крыши. Хмурый серый свет и ледяной воздух хлынули в мастерскую, открытую теперь небу. Несколько уцелевших балок были объяты голубым пламенем. Щепки горящего дерева дождем осыпали комнату. Большая их часть, падая на каменный пол, тут же гасла, но те, что попали на волосы и одежду людей, продолжали тлеть. Часть огненных искр осыпала стол, на котором лежала бумага, пергамент и жирные салфетки. То здесь, то там расцветали маленькие костерки.
Персоны продолжали трудиться. По их лицам струился пот, движения рук стали судорожными. Время от времени они невольно опускали глаза на неподвижное тело прототипа, распростертое у их ног.
Следующая молния нанесла скользящий удар. Повелитель Туч задрожал, шкафы попадали, кого-то придавило. Обвалилась часть стены, и каменные обломки рухнули внутрь мастерской. Большинство успело увернуться от падающих каменных блоков, но некоторым неудачникам переломало кости. Крики боли и страха усилились, и у выхода возникла драка.
Вопли, летящие камни и дождь голубого огня раз и навсегда разрушили концентрацию персон. Все они одновременно осознали бесполезность дальнейшего сопротивления. В этот момент сверхнормальность Ванэлисс Невидимой была сверхмощной. Щит горел и потрескивал. Крепость рушилась, погибала под молотящими ударами молний Невидимой. Ее огненные снаряды заполнили все небо, и куда бы, не встречая сопротивления, они ни впились — всюду осыпались каменные стены. Ни для ненависти, ни для печали времени не оставалось. Спасти могло только бегство, а путь вниз был по-прежнему забит людьми, теми, кто остался помочь своим раненым товарищам спуститься по винтовой лестнице.
Кипроуз Гевайн лежал на спине: глаза закрыты, губы белые, дыхание слабое. На окровавленной груди сплелись две стальные змеи, мягко шипящие от любви и горя. Персоны наклонились и бережно подняли прототипа. Кипроуз пошевелился и застонал, не приходя в сознание. Змеям пришлось соскользнуть на пол, и они тут же бросились искать утешения в кольцах друг друга.
Персоны хором начали громко выкрикивать:
— Жители Вели-Джива! Дайте дорогу сеньору Кипроузу! Расступитесь, сеньор идет!
Привычные к послушанию горожане покорно расчистили путь. Крепость сотрясалась и рушилась, но персоны осторожно несли своего прототипа вниз по лестнице с башни Повелитель Туч, вдоль бесконечных переходов — во двор.
Держась за руки, Мерит с Рилианом двинулись было за уносимым сеньором, но обнаружили, что путь им преградил Скривелч Стек. Выражение его лица было, как всегда, безмятежным, внешний вид аккуратным и респектабельным. Он осторожно отделил нижнюю часть своей трости, обнажив спрятанный там смертоносный шип.
— Юный мастер Кру, по-моему, нам надо уладить одно дело, — заметил Стек.
Глаза Рилиана расширились от удивления:
— Но не здесь же и не сейчас? — Пока он говорил, башню все время трясло.
— Нет, сейчас. Именно сейчас. Где найти место лучше этого и время, более подходящее? Кто знает, когда еще представится такая возможность?
— Скривелч, вы, должно быть, сумасшедший. Крепость вот-вот рухнет. Давайте выберемся отсюда и тогда уладим наши разногласия.
— У нас нет разногласий. Как я уже не раз повторял, юный Кру, вы мне нравитесь. Мое мнение о вашей изобретательности столь высоко, что, откровенно признаюсь, я не осмелюсь позволить вам покинуть эту башню живым, поскольку опасаюсь быть еще раз обманутым вами. Никогда за долгие годы моего плодотворного служения никто не расстраивал моих планов так успешно. Никогда прежде мне не приходилось прибегать к столь ухищренным стратегиям, чтобы добиться своего.
— Значит, это вы убили охранников Яичного Дома?
— Увы, — склонил голову Скривелч. — Те несчастные — просто жертвы вашего успеха. Так же как и тот преданный лакей, пожертвовавший своей жизнью ради вас.
— Тринс? Вы говорите о Тринсе?
— Пытаясь защитить вас, юный Кру, он храбро принял смерть. Его верность была безупречной, его гибель стала печальной необходимостью. Ибо в этом бездушном и безразличном мире истинная верность…
Рилиан сжал руку Мерит так сильно, что девушка невольно вскрикнула.
Скривелч, не договорив, повернулся к Мерит.
— Простите меня, мое дитя, — мягко обратился он к ней, — за то, что в своей речи я коснулся вещей, несомненно, вам непонятных.
— Не такие уж они непонятные, — возразила Мерит холодно. — Рилиан рассказывал мне о вас, господин Скривелч.
— О, великолепно! В таком случае, дитя, было Я бы неплохо, если бы вы покинули башню безотлагательно. Ввиду природы предстоящего нам с юным Кру дела, вам лучше всего отвести глаза. Мне бы не хотелось огорчать прекрасную даму…
— Я не уйду, — отрезала Мерит, упрямо сжав губы. — Если у вас, как у недочеловека, нет совести, то я стану вашей совестью. Я буду следовать за вами и говорить от имени жертв безжалостного палача…
— Я — палач? — Галантность Скривелча тут же исчезла. — Вы не понимаете сути вещей, сударыня. Моя работа — предавать смерти заботливо и артистично, и я ею горжусь. Я всегда жажду совершенства и обычно достигаю его. Данный случай, несомненно, из этого ряда. Несмотря на отдельные промахи, сударыня, у меня не бывает неудач. Не бывает.
