— Почему? — вот теперь я растерялась. Что-то было в его голосе такого, что мне отчаянно захотелось сделать шаг вперед и обнять его. Но не думаю, что мою молчаливую поддержку сейчас примут, скорее оскорблено отмахнутся.
— Моя невеста мне отказала.
Легкое сожаление чуть кольнуло в груди. И почему я узнала об этом только сейчас? Хотя… и что бы это поменяло? Ровным счетом ничего. Разве что больнее было бы, только и всего.
— То есть сейчас ты свободен от каких-либо обязательств? — и все-таки я задала этот вопрос, а ведь не собиралась — зачем только бередить эту рану? Всего лишь детская мечта, даже не сама мечта — ее призрак. Да-да, я признаю, что этот вампир мне нравится. Но так же я признаю и то, что этому чувству до любви так же далеко, как дайкаю до настоящего дракона.
— Нет, сейчас я просто лишен какого-либо будущего. Люди так легко нарушают клятвы только потому, что не знают, что это такое — мы знаем. Любое обещание — это клеймо на ауре. И его невозможно снять, просто передумав и бросив веское "нет". Оно остается там навсегда и подчиняет себе всю твою жизнь, незаметно, по крупице, но подчиняет.
Я непонимающе нахмурилась. Но потом вспомнила о словах Каримы… и о том, что отец Спироса сумел обойти это ограничение, да не до конца, но он обрел хоть какое-то счастье.
— Но ведь ты сам сказал, что твой отец…
Глянув на меня через плечо, Спир лишь болезненно улыбнулся и качнул головой. У меня словно комок встал в горле — никогда не видела его таким… смиренным? Смерившимся?
Но так было ровно мгновение, потом яркий всполох нового залпа высветил прежнего Спироса, знакомого до боли, заботливого сверх меры и очень скрытного. Сделав шаг ко мне, он небрежным жестом скинул свой плащ и, только укутав меня в него, вновь отступил назад. Я замерла, не зная, как мне реагировать. С одной стороны, мне было приятно вновь почувствовать себя в коконе его опеки, но с другой — я смутилась словно глупая дебютантка, получившая приглашение на первый в своей жизни танец. Так и не дождавшись с моей стороны какой-либо реакции, Спир вновь отвернулся. А я не зная, что и думать, стояла и смотрела ему в затылок. В голове бродили какие-то странные, не весть откуда забредшие, мысли — бессмысленные и глупые. В какой-то момент я уж было решила, что этот разговор можно считать оконченным, когда он негромко заговорил:
— Лика, скажи, ты знаешь, что такое тэ'риль для моего народа?
— Тэ'риль? — механически переспросила я, но потом, не дожидаясь подтверждения, вытрясла из головы скудные сведения, почерпнутые на эту тему из книг: — Это жертва. Добровольная, если я правильно помню.
— Да, это если совсем упрощать, — он все еще не смотрел на меня, изучая кованый орнамент стен беседки, и от этого его безразличия становилось как-то не по себе, словно что-то привычное и давно ставшее родным вдруг повернулось неведомой гранью. — А что это понятие означает на самом деле, знаешь?
— Ну, я читала, что если кто-то добровольно отдаст свою кровь вампиру ради спасения жизни последнего, то образуется что-то вроде связи… — растеряно отозвалась я, хотя именно в этой теме для меня было слишком много белых пятен. В книгах, что мне попадались, сам обряд обходили стороной, давая ссылки на какие-то явно вампирские первоисточники, а их-то в библиотеке и не было.
— Не совсем так, но близко к сути. Добровольная жертва — это обязательство, причем дается оно обеими сторонами. И вампир, и его жертва, соглашаясь на этот ритуал, многим поступаются — и прежде всего своей свободой… Дело в том, что в своем первоначальном смысле это брачный обряд. Разумеется, сейчас это официально считается чуть ли не варварством — все-таки в глазах обывателей ни один нормальный человек жертвой не станет, да и сложно поверить, что для вампиров слова "пища" и "возлюбленная" могут быть синонимами. А ведь для нас действительно особой разницы между этими понятиями нет, разве что в обстоятельствах. Есть просто "еда" — это люди, которым мы крайне благодарны за их дар и которых в дальнейшем мы стараемся не оставлять без собственной помощи — незримой помощи, ибо чаще всего они и сами не в курсе, что когда-то оказали подобную услугу кому-то из моего племени. И есть — тэ'риль. И последнее это не просто дар жизни — это и есть сама жизнь. Собственно поэтому к кандидату в тэ'риль предъявляется множество разнообразных требований. И выполнение всех условий — обязательно при любой ситуации.
— Спир, ты это сейчас к чему ведешь? — я озадачено уставилась в спину вампира. Как-то невзначай вспомнились слова Каримы и отчего-то стало на душе отвратительно и мерзко. Неужели целительница была права? — К тому, что я подхожу тебе? Хочешь, чтобы я стала этой твоей тэ'риль.
— Нет, ящерка, не хочу, — почти неслышно произнес он. Забавно, но в этот момент мне было за себя почти обидно — вот такая я вот непоследовательная и непредсказуемая. — Потому что ты ей уже лет шесть как являешься, — тяжело вздохнув, все-таки сообщил он.
Как обухом по голове.
— Но… но как?! — мыслей нет, лишь где-то на задворках сознания плещется стремительно подступающая паника.
Он снова обернулся. Всего один взгляд — и я сразу же успокаиваюсь. Действительно, какая разница, насколько тесно мы связаны, ведь свободы воли это не лишает. Надеюсь…
— Не помнишь? Это еще один довод, доказывающий истинность моих слов. Никто из тэ'риль никогда не помнит о своем подвиге. Хотя это вполне объяснимо — память стирается автоматически в момент укуса, и не имеет значения, имел он добровольную основу или был обычным актом насыщения. Вот и ты не помнишь… хотя обычно все не столь безнадежно. Знаешь, вампирам редко когда помогают случайные знакомые, гораздо чаще это бывают друзья и возлюбленные, которые прекрасно знают, на какой шаг идут — и ради чего. В нашем случае все было не так — мы и знакомы-то были всего пару часов… собственно, по этой причине в твоей памяти не осталось и следа от нашей встречи.
Ну почему же? Что-то осталось. Незримые цепочки почти невесомых, но светящихся в темноте следов. Не удивительно, что он казался мне знакомым… правда, вспомнить, я все равно не могу. Совсем. Печально.
— Не хмурься. Отсутствие воспоминаний о нашей встрече нормально, если честно, я бы очень сильно удивился, если бы ты о ней что-то помнила. Ладно, раз так, то зайдем немного с другой стороны: а наше посольство помнишь?
— Да, но Сарайд представляли всего три вампира, и я помню всех их, — все еще не до конца осознавая услышанное, но уже веря, откликнулась я.
— И Джила? — уточнил он.
— Джила? Это ты про Джилиуса? Да, помню, — я невольно улыбнулась, вспомнив морковно-рыжего очаровашку, который умудрился чувствовать себя и среди светлых, как дома. — Очень забавный вампир. Он словно играл в посольство, а не был дипломатом в потенциально вражеской стране.
