Увы, на этот раз лицедейство не приносило ему привычной радости. Может быть потому, что сам он прекрасно помнил, кем является на самом деле. Оказалось, так трудно оставаться просто шутом, единожды осознав, какие силы подвластные тебе и какой невыносимый груз ответственности лежит на твоих плечах…
Поздно вечером, почти упав носом в блюдо с креветками, Шут понял, что ему пора домой… Трактирщик нанял для господина Патрика экипаж, чтобы хмельной гость, упаси боги, не свалился бы где-нибудь в сточную канаву на полпути к Чертогу. Экипаж был старый и тряский, просто крытая телега, Шута стошнило, едва только он выбрался из пропахшей табаком кабинки. Хорошо хоть, кучеру хватило ума высадить его не у главных ворот. Обычно Шут был не слишком охоч до крепких напитков, поэтому алкогольное отравление быстро дало знать о себе. С трудом разогнувшись, он с тоской сделал вывод, что навряд ли сможет дойти до своих покоев. Разве только доползти, подобно барону Дранту, который частенько веселил придворных своими пьяными возвращениями. Сознание Шута, как назло, оставалось вполне ясным, а вот тело вело себя предательски — мало того, что нутро сводило тошнотворными судорогами, так еще и земля на каждом шагу норовила треснуть по лбу.
— Ох, ты, батюшки! Да это ж господин Патрик! — воскликнул смутно знакомый женский голос. — Тирон! А ну-ка быстро, помоги! Видишь, как шатается бедолага. И чего же это оне так набрались? Сроду не видела нашего шута таким пьяным! — он с облегчением почувствовал под своей рукой чье-то крепкое плечо. Неужели все-таки повезет добраться до постели?
Добрая служанка разъяснила парню, как найти покои господина, но сам Шут ее слов уже почти не слышал — повиснув на плече Тирона, он мгновенно начал проваливаться в сон. По дороге к своим покоям ему еще пару раз пришлось согнуться пополам, чтобы избавиться от замечательного ужина господина Альмера. Шуту было так плохо, что даже для стыда не осталось места.
Лестницу он, разумеется, преодолеть не сумел бы, поэтому дюжий Тирон, помощник кузнеца, без лишних раздумий подхватил Шута на руки, точно барышню какую, и в таком виде доставил в опочивальню. Хорошо, что дверь оказалась не заперта… Тирон был хорош в кузнице, но со знатью дел почти не имел, поэтому он просто сгрузил господина на постель, а потом, нерешительно потоптавшись, пробормотал что-то вроде 'разрешите откланяться' и спешно ретировался.
— О боги… Как же мне худо… — простонал Шут, сползая с кровати на пол, ибо остатки ужина еще просились вон, а испачкать свежие простыни ему хотелось меньше всего.
'Опять на полу… — подумал он, — только на этот раз действительно пьяный… Какой же я пьяный… дурак… И ведь никто ж не заставлял, силком не лил этот проклятый ром… Чем только думал…
Очнулся Шут, когда дверь вновь открылась, и ему удалось разглядеть пару хорошеньких ножек в простых козловых сапожках.
— Мирта… — выдохнул он еле слышно, силясь оторвать голову от ковра. — Это ты, моя добрая фея?
— Да, господин… — сапожки приблизились. Шут собрал волю в кулак, а глаза в фокус и изобразил на лице подобие улыбки:
— Хвала богам, они услышали мою молитву. Только ты способна облегчить страдания пьяного шута… Умоляю, принеси скорей ночную вазу — под крышкой мой ужин не будет смердеть так ужасно.
— Да, господин, — девушка тихонько засмеялась. У нее был чудесный звонкий смех, от которого Шуту даже стало немного легче. — А потом, с вашего позволения, я накрою вас пледом… На половике-то нынче холодно спать, ночь будет морозная.
Когда Мирта ушла, Шут не сразу уснул. Перед взором его кружили видения минувшего дня, особенно назойливо почему-то вспоминался небритый монах… Он так походил на брата Бареона, что когда-то отдал Шута Виртуозу…
Новый хозяин сразу сказал Шуту, что тот попал к артистам вовремя. Самый возраст, чтобы начинать учебу их непростому ремеслу — пять лет. Шесть конечно хуже, но можно. А случись им приехать еще годом позже — и Виртуоз не согласился бы взять чужого мальчишку, чье тело уже утратило ту гибкость, что свойственна лишь малым детям.
Учить его начали с первого дня. И поручили это молодому акробату Дейре.
Занятия с этим юношей походили на праздник. Он был добр и мягок. Дейра никогда не принуждал Шута силой, а всегда соблазнял возможностью научиться делать также, как он сам. С ним было весело и ничуть не страшно. Шут доверял Дейре настолько, насколько может доверять человек, которому ни разу не довелось упасть всерьез. Что бы ни приходилось ему делать — глубокие прогибы назад или стойку на руках, Шут всегда был уверен, что сильные руки старшего товарища, подхватят его и не дадут заработать ни одного синяка.
С Виртуозом все было иначе… Жестче, больней и проще. Хозяин труппы никогда не церемонился со своими артистами.
Шут хорошо запомнил тот день, когда после подготовительных растяжек и многочисленных веселых упражнений с Дейрой он оказался в руках Виртуоза, который с усмешкой заявил, что пришло время серьезного обучения…
Хозяин сел на коврик, расстеленный по траве у озера, где они остановились, ухватил Шута за бока и уложил себе спиной на колени так, что голова того свесилась к траве, а ступни оказались в больших и сильных руках хозяина… И эти руки медленно, но неумолимо разгибали Шутовы ноги в стороны до тех пор, пока не коснулись ими, разведенными на всю ширину, коврика. Шут кричал страшно, слезы против воли фонтанами брызнули из глаз — подобной боли испытывать ему еще не приходилось… Он успел тысячу раз проклясть новую жизнь и распугать своими рыданиями всех окрестных птиц. Но Виртуоз на этом не успокоился и велел ему самому садиться теперь в 'струну'. Все еще всхлипывая, Шут уперся руками в коврик и раздвинул ноги так широко, как только мог. В какой-то момент напряжение и без того растянутых в паху мышц достигло предела и переросло в тупую боль, не позволяющую сесть еще ниже. А до коврика еще оставалась целая ладонь, а то и две.
— Глубже, — спокойно жуя стебелек травы, велел Виртуоз.
— Я не могу!.. — захныкал Шут, с мольбой глядя на хозяина.
— Можешь, — ответил тот, сплюнул травинку и со всей силы надавил Шуту на плечи…
После этого Шут уже не сумел даже встать. Виртуоз легко подхватил его, заплаканного и несчастного и, держа подмышкой точно кулек с сеном, отнес к озеру.
— Поплавай немного, — мягко сказал он, опуская Шута в воду. — Это поможет.
Но если вода и помогла, Шут этого не заметил — до самого вечера он ходил враскорячку, едва переставляя ноги. А на следующий день все повторилось. И через день тоже. Но спустя неделю Шуту уже не требовалась помощь, чтобы самостоятельно удерживать ноги разведенными на всю ширину.
