Путем сопоставления показаний, удалось получить примерные портреты трех подозреваемых, из которых один тут же был исключен. Из тех, кто недавно покупал и масло и краску, осталось двое: матрона, похожая на домохозяйку или домоуправительницу, и молодой воин. Следующий шаг – опрос местной храмовой стражи на предмет того, сколько матрон и воинов посещали святилище Зентела.
Другая версия, связанная с кувшином, тоже показывала хорошие результаты. Все известные графские слуги и родственники, оказавшиеся в городе, были допрошены. Дворяне опрашивались пока что мягко, без нажима, а вот остальным не повезло. К ним применялись весьма суровые методы и результатом явились многочисленные признания в самых разнообразных проступках и даже намерениях их совершить. В прежнее время Аренеперт с удовольствием бы воспользовался этим, чтобы поправить финансовое положение вверенного его заботам участка. Ну, и свое собственное, естественно. Но сейчас понимал, что распыляться не следует. Мелкие преступления могут подождать. И хотя пока еще никто не признался в главном, жрец не терял надежды. Даже наоборот – день ото дня росла его уверенность в успехе предприятия, несмотря даже на недавнюю возмутительную выходку Посредника с одеждой. Эта выходка сначала поразила главного жреца до глубины души, но потом появилась успокоительная мысль, что негодяй просто нервничает перед поимкой и пытается успеть напитать своего бога еще хоть какой-то силой. Аренеперт вспомнил фразу одного мудреца, что дело должно начинаться в колебаниях, а заканчиваться решительно, потому что если дело начинается слишком решительно, то обычно заканчивается колебаниями. Жрецу настолько понравилась мысль о грядущем отличном результате, что он поспешил поделиться ею с сотрапезниками.
– Господа, предполагаю, что мы закончим наше расследование в течение нескольких дней, – сказал Аренеперт, отрывая нож и вилку от птицы. – Когда мы только начинали, то у нас не было практически ничего, кроме кувшина и… доказательств в виде рисунков и фраз. Теперь же держим в руках все нити. Одна из них обязательно приведет к виновному.
Ан-Келени тоже отвлекся от своего блюда и посмотрел на говорящего. Сотник храмовой стражи относился к Аренеперту с предубеждением. Двойным. Во-первых, из-за наставлений Верховного жреца, а во-вторых, вследствие откровений вчерашнего встречающего у ворот.
– Как бы эти нити не потерялись, – произнес он.
– Почему они должны потеряться? – поинтересовался Аренеперт, внимательно изучая гостя. Жрец тоже относился к сотнику с подозрением. Этому немало способствовал доклад начальника охраны ворот о крайнем корыстолюбии приезжего. Запредельно высоком корыстолюбии, которое позволяло грабить даже своих, тех, кто, как и ан-Келени, зарабатывает свое состоянии непосильным трудом, находясь на высоких должностях.
– Письма-то ведь теряются, – демонстративно простодушно ответил сотник.
– Какие письма? – не понял жрец.
– Которые приносят гонцы. Например, о моем прибытии. Аренеперт нахмурился. Он не мог сообразить, что имеет в виду гость.
– Все письма в целости и сохранности, – ответил жрец после короткого раздумья. – Они доставляются в хранилище книг и свитков после прочтения. Мы все делаем, как положено.
Ан-Келени едва заметно усмехнулся. Было видно, что сотник не верит словам собеседника. Опытный карьерист Аренеперт немедленно заметил это.
– После завтрака я покажу вам хранилище, – сказал он. – Вы сами убедитесь.
Остальные жрецы Парреана внимательно наблюдали за разговором, поэтому отметили, как правильно поступил их начальник. У приезжего должно сложиться самое хорошее впечатление о городе. Или, по крайней мере, нейтральное. А иначе будет назначен новый глава храма, с которым, возможно, не удастся жить так привольно, как с Аренепертом.
– Хорошо, – кивнул воин и переключился на другую тему. – А сколько у вас вообще жрецов? Вот я вижу семь за этим столом. Остальные несут службу?
– Нет, все здесь, – ответил Аренеперт, обводя взглядом подчиненных. – Парреан не настолько велик, чтобы нас было больше. Но конечно мы стараемся увеличить численность города. Тогда, может быть, построим еще один крупный храм. Или даже два.
Ан-Келени, казалось, не дослушал последние фразы собеседника, а внимательно осматривал сидящих за столом. Потом потер рукой бровь и снова взглянул на Аренеперта.
– Позвольте, ваша благость, – сказал он. – А где же встречающий? Тот, который встретил меня при въезде в город? Молодой жрец с черными волосами? Или вы его услали из города с поручением?
– Какой встречающий? – удивился представитель местного начальства. – Мы очень уважаем вас, господин сотник, но, позвольте, точное время вашего прибытия не было известно. Какой смысл жрецам ждать около ворот? Мы ведь встретили вас около храма честь по чести. Разместили солдат, накормили…. Разве могут быть к нам претензии? Ведь все в порядке, не так ли? Или есть жалобы? Так скажите, мы устраним недостатки.
– Жалоб нет, – решительно отверг предположение сотник, – но жреца я тоже не вижу, хотя ваша благость сказали, что все здесь. Как такое может быть? Где же еще один жрец второй ступени? Черноволосый молодой жрец… как же его зовут… не могу припомнить….
Старик Туунер вслушивался в речь ан-Келени, сдвинув брови. Когда гость остановился, посвященный третьей ступени тут же спросил дребезжащим голосом:
– Господин сотник, не могли бы вы все-таки вспомнить имя этого черноволосого незнакомца?
– Плохо вспоминается, ваша благость, – ответил тот. – Какое-то необычное имя. Что-то типа Короки или Пококи или… а, есть! Вспомнил!
Ан-Келени даже обрадовался, на его узких губах появилась бледная тень улыбки.
– Лолоки! Да, именно Лолоки и никак иначе!
На секунду воцарилось недоуменное молчание, только старый Туунер схватился за сердце и откинулся на спинку стула.
– Что с вами? – встревожился Аренеперт, глядя на подчиненного. – Вам плохо?
– Не то слово, – проскрипел Туунер, хватая ртом воздух. – Плохо всем нам!
– Почему? – главный жрец хотел было расспросить старика о том, что тот имеет в виду, но осекся. Он так и замер с поднятой рукой, сжимающей вилку. Его рот был полуоткрыт, а глаза уставились в одну точку, находящуюся, по-видимому, далеко от обеденного зала.
Сотник быстро переводил взгляд на одного жреца на другого. Оба не шевелились, а на их лицах застыло одинаковое выражение неописуемого ужаса.
– Да что такое?! – воскликнул ан-Келени. – Что происходит?!
Аренеперт медленно положил вилку на стол и схватился руками за голову. Потом приподнялся и с нарастающим отчаянием посмотрел на сотника.
