звеньев, добраться до конца которой помогало лишь чудовищное упрямство. А в конце цепи меня всегда ждал один и тот же ответ. Ты поступил так-то и так-то потому, что ты - это ты.! 1отому что не мог поступить иначе.
Причина? Мне захотелось, вот и все. Внешние обстоятельства, говорите? А при чем тут они? Если живое существо не примет требований окружения, то бишь не «захочет», ничего не произойдет. Можно было не спасать Рэйдена Ра-Гро, на кой он мне сдался? Можно было не выслеживать некроманта, справился бы кто-нибудь другой при надобности. Можно было… Но я захотел. Всего лишь захотел.
- Рад бы облегчить твои муки, сестричка, но, увы, никакой особой причины нет.
- Мои муки? Что ты можешь о них знать?!
Неудачно подобранное слово способно достичь успеха ровно таких же размеров, что и нарочно употребленное. Только в противоположном направлении. Вырази я сожаление чуть иначе, меня ожидало бы продолжение пространной и не особо увлекательной, но помогающей скоротать время беседы, а случившийся переход на личности предполагал бурное развитие событий в ином ключе. И не просто ином, а отличном ото всех видевшихся мне вариантов.
Женщина расслабила пальцы, вдох назад стиснутые в кулаки, и со странной мечтательностью прошептала:
- Да если бы я могла, хоть на короткое время…
А потом, видимо, вернувшись из мира грез в реальность, вынесла суровый приговор:
- Но ты снова разрушил мои планы!
Вот теперь я точно перестал понимать подоплеку происходящего. Разрушил? Что? Как? Или побег Борга вдруг оказался не досадливой, но в сущности безвредной мошкой, которую легко прихлопнуть, если понадобится, а непоправимой бедой? Не верю.
- О чем ты, сестричка?
Черные губы растянулись в улыбке, не сулящей ничего хорошего, но одновременно невинной, как у ребенка:
- Я хотела бы дать тебе почувствовать хоть каплю боли, пронзающей меня при одной только мысли о том, что все придется начинать сначала… Но не могу.- Улыбка приобрела от-
тенок возвышенной отрешенности.- Представляешь, как это меня злит?
Как раз могу представить, и даже очень хорошо.
- Найди себе другого противника, с которым справишься.
- Я не хочу никого искать! Я и тебя… не искала. Ты пришел сам, сам вторгся в мою жизнь! Сначала я думала: это случайность, с каждым бывает, все еще наладится. Но становилось только хуже. Я простила бы тебе Антрею. Не веришь? Простила бы и забыла. В конце концов, это не моя месть, а всего лишь дань семейной традиции. Но нет, ты не остановился и не успокоился! Ты убил вторую цель моей жизни, когда я была всего лишь на полпути к ней!
Хм, вроде я не особенно рукоприкладничал, горы мертвецов не припомню. Герцога убил, это верно, но Магайон - не единственный влиятельный вельможа в Западном Шеме, и уж тем более не единственный мужчина, которого можно соблазнить женскими ласками.
- Ты меня совсем запутала, сестренка. Что еще за труп на моей совести?
Черные глаза возмущенно сузились, словно их обладательница посчитала мое недоумение нарочитым, наигранным и потому оскорбительным, но объяснение все же было дано:
- Труп моей надежды на будущее!
О, значит все серьезнее, чем казалось. Ситуация-хуже, чем та, когда женщина заводит речь о потерянных надеждах, случается, только если мужчина поминает отнятую любовь.
- Ты еще покоришь мир, не беспокойся.
Она кивнула, словно не понимая, что соглашается со словами своего злейшего врага:
- Покорю. Но кому будет нужен покоренный мир, когда я умру?
Чуточку задыхается. От злости? Нет, непохоже. Тогда… Неужели я, метя наугад, попал в самое сердце?
- Твоим наследникам, кому же еще.
- Наследникам?! - Она наклонилась надо мной, забывая об осторожности: будь я немного бодрее, не преминул бы больно дернуть за тонкие пряди полупрозрачных волос- И ты еще смеешь произносить это слово?!
- Почему бы нет? Твои таланты перейдут только к твоим
детям, не так ли? Или хочешь сказать: сможешь научить болтовне с водой любого?
- Детям… - Женщина отшатнулась, словно опомнившись и заметив, что подошла слишком близко к хоть и безоружному, но непостижимо опасному противнику - Моим детям… Ты убил их еще до зачатия!
Красиво звучит, но как соотносится с реальностью? Если отбросить шелуху иносказательности, предъявленная мне претензия может означать лишь одно: я каким-то образом уничтожил вторую обязательную для осуществления деторождения половинку. Будущего отца, то бишь. Если пойти в рассуждениях дальше, можно предположить, что таковым должен был стать доведенный мной до сумасшествия некромант. Но постойте… Разве он умер?
- Говоришь о том парне, как же его звали… А, Лагарт! Угадал. Говорящая снова сжала кулаки.
- Но насколько знаю, он все еще жив. Так в чем же моя вина?
- Жив? - Женщина расхохоталась, правда, смех больше походил на брезгливые плевки.- В нем не осталось того, что нужно мне!
Я предположил:
- Семени?
- Разума! - прозвучал презрительный ответ.- Семя я могу получить в любой миг от любого мужчины в мире. Но что в нем проку, если мой ребенок будет похож на меня?!
Повышение тона по мере произнесения фразы завершилось визгом, от которого захотелось зажать уши. Странно, что тайное желание всех матерей мира вызывает у моей собеседницы отчаяние, искромсанное ужасом. В чем же дело?
- Он будет таким же, понимаешь? Таким же!
Таким же… Унаследует кровь, плоть, образ и подобие? Впервые взглянет на мир теми же беспросветно-бездонными глазами, улыбнется угольками губ, протянет к выносившей его женщине ладошки, испещренные, как листья дерева, тонкими темными прожилками…
Теперь, кажется, начинаю понимать.
- Ты не желаешь наследнику своей участи.
И хотя за моими словами не стоял знак вопроса, она ответила:
- Не желаю. И у меня был шанс добиться этого. Пока не вмешался ты!
Значит, старина Лагги требовался для того, чтобы повлиять на зародыша в материнской утробе. Что ж, сия задача была некроманту по плечу. Немного теории, чуточку практики, и говорящая баюкала бы на руках девочку или мальчика, внешне ничем не отличающихся от других людей, но внутри не менее опасных, чем мать. Или даже намного опаснее… Фрэлл! Я действительно ее самый страшный враг.
- Прости, не знал.
- А если бы знал? - Черный взгляд задрожал.- Если бы знал?
Прошлое не возвращается, и гадать, перебирая несбывшиеся мгновения, бессмысленно. В моем теперешнем будущем полученные знания уже не успеют пригодиться, но если на минуточку поддаться одному из любимейших человеческих пороков, греху, который не может принадлежать любой другой расе мира, потому что напрямую зависит от узких рамок отпущенного бытия… можно искренне признать:
