– Сколько с ней было гролимов? – спросил Сади.
– Вместе с нашими двумя где-то тридцать – сорок, а может, пятьдесят. Я не могу так быстро соображать. Могу отличить троих от четверых, но потом начинаю путаться и...
– А не помнишь ли, как давно они здесь были?
– Дайте подумать. – Погонщик наморщил лоб и уставился на небо, загибая пальцы. – Это не могло быть вчера: вчера я разгружал бочки на ферме Крысолицего. Вы знаете Крысолицего? Другого такого урода я не видел, но дочка его – настоящая красавица. Я бы многое мог вам о ней рассказать. Давайте расскажу...
– Значит, не вчера, – перебил его Сади.
– Нет. Точно не вчера. Вчера я почти весь день провел в стогу сена с дочерью Крысолицего. И это было не позавчера. Потому что в тот день я напился и ничего не помню. – Он еще раз приложился к бутыли.
– А за день до этого? – подсказал Сади.
– Возможно, – сказал погонщик. – Или еще днем раньше.
Погонщик покрутил головой.
– Нет, в тот день наша свинья опоросилась. А я точно знаю, что женщина была здесь уже после этого! Значит, это было позапозавчера или позапозапозавчера.
– То есть три или четыре дня назад? – подытожил Сади.
– Получается, что так, – пожал плечами погонщик, отхлебнув еще пива.
– Спасибо за полезные сведения, дружок. – Сади похлопал погонщика по плечу. Затем многозначительно поглядел на Шелка. – Думаю, нам пора двигаться, – произнес он.
– Отдать вам вашу бутыль? – с сожалением в голосе спросил погонщик.
– Оставь ее себе, дружок, – махнул рукой Шелк. – Мы уже достаточно выпили.
– Спасибо за пиво и за беседу! – крикнул им вслед погонщик.
Гарион оглянулся и увидел, что тот слез с телеги и оживленно разговаривает со своей кобылой.
– Три дня! – радостно воскликнула Сенедра.
– Или самое большее – четыре, – уточнил Сади.
– Мы ее нагоним! – воскликнула Сенедра, порывисто наклонившись и обняв евнуха за шею.
– Выходит, так, ваше величество, – согласился несколько смущенный Сади.
В ту ночь они снова разбили лагерь поодаль от дороги. На следующее утро продолжили путь. На восходе солнца в небе появился огромный ястреб с синей лентой на лапе. Покружив над ними, он спикировал и, едва коснувшись земли, принял облик Бельдина.
– Там, впереди, вас ожидает премилая компания, – сообщил он, указывая на первую гряду Замадского предгорья, лежащую приблизительно в миле от них.
– Кто это? – спросил Бельгарат, натягивая поводья.
– С полдюжины гролимов, – ответил Бельдин. – Они прячутся в кустах по обе стороны дороги. Бельгарат покачал головой и выругался.
– Зандрамас подбирает их на своем пути, – сказал он, – у нее уже их целый отряд. Возможно, она оставила этих, чтобы они остановили преследователей. Зандрамас знает, что мы наступаем ей на пятки.
– Что будем делать, Бельгарат? – спросила Сенедра. – Мы уже совсем рядом и не можем останавливаться.
Старик взглянул на своего брата-волшебника.
– Ну? – спросил он.
Бельдин прищурился.
– Ладно, – поколебавшись, сказал он. – Я это сделаю. Но ты будешь моим должником.
– Припиши ко всему остальному, – бросил старик. – Разберемся, когда все закончится.
– И припишу.
– Ты узнал, куда Нахаз подевал Урвона?
– Ты не поверишь, но они вернулись в Мал-Яск, – непринужденно сообщил Бельдин.
– Скоро они снова появятся здесь, – заверил его Бельгарат. – Тебе помочь справиться с гролимами? Если хочешь, я могу послать Пол.
– Ты шутишь? – воскликнул Бельдин. И, издав непристойный звук, снова принял образ ястреба и улетел.
– Куда это он? – спросил Шелк.
– Хочет убрать с дороги гролимов. Дадим ему немного времени, и тогда можно без опасений ехать вперед, – пояснил Бельгарат.
– Он очень хорош... – проговорил Шелк.
– Бельдин? – переспросил Бельгарат. – Да, очень хорош. Вот он.
Шелк огляделся.
– Где?
– Я не видел его – только слышал, – проговорил Бельгарат. – Он пролетает низко над землей в миле к северу от места, где прячутся гролимы. При этом производит много шума, создавая впечатление, что наш отряд, оставаясь незамеченным, обходит их. – Он поглядел на дочь. – Пол, будь добра, посмотри, что он там делает.
– Да, отец. – Польгара сконцентрировалась. И Гарион почувствовал, как ищет дорогу ее разум. – Они клюнули, – доложила она. – Все кинулись за Бельдином.
Пустив лошадей галопом, путники быстро покрыли расстояние до первых предгорий Замадских гор. Дорога круто пошла вверх, в ущелье. Затем подъем сделался еще круче, и на пути встал темно-зеленый лес.
Гарион почувствовал, что Шар подает тревожные сигналы. Сначала он ощутил лишь его желание следовать за Зандрамас и Гэраном. Но теперь уловил скрытую злобу, отзвук древней ненависти и почувствовал там, где привязан был меч, нарастающий жар.
– Почему он покраснел? – встревожилась Сенедра, ехавшая позади него.
– Кто покраснел? – не понял Гарион.
– Шар. Он светится через чехол.
– Остановимся на минуту, – сказал Бельгарат, натягивая поводья. – Достань меч и сними чехол, – приказал он. – Сейчас поглядим.
Гарион достал из ножен меч. Он почему-то показался ему тяжелее обычного. А когда снял с рукояти кожаный чехол, вместо обычного светло-голубого цвета они увидели, что Шар Алдура мерцает багрово-красным мрачным сиянием.
– Что это, отец? – в недоумении спросила Польгара.
– Он чувствует Сардион, – спокойно произнес Эрионд.
– Мы уже так близко? – спросил Гарион. – Это и есть Место, которого больше нет?
– Не думаю, Бельгарион, – ответил молодой человек. – Это что-то другое.
– Что же именно?
– Не знаю, но Шар отвечает какому-то другому камню. Они переговариваются между собой непонятным мне образом.
Путники поскакали дальше. И через некоторое время ястреб с синей ленточкой на лапе, спустившись с неба, принял облик Бельдина. Горбун выглядел очень самодовольно.
– Ты словно кот, нализавшийся сливок, – сказал ему Бельгарат.
– Естественно. Я отослал около дюжины гролимов по направлению полярных льдов. Им будет очень весело, когда начнется ледоход, и они проведут остаток лета, плавая на льдинах.
– Ты пойдешь на разведку? – спросил его Бельгарат.
– Ну а как же, – ответил Бельдин. И, раскинув руки в стороны и покрывшись перьями, поднялся в воздух.
Теперь они двигались очень осторожно. Все глубже и глубже забирались в Замадские горы. Окружающая природа становилась более разнообразной. Вершины гор окутывала красноватая дымка, а у их подножия шумели сосны и ели. Среди скал бежали горные ручьи и, разбиваясь о крутые утесы, падали вниз пенистыми водопадами. Дорога, такая прямая и плоская на равнинах Ганезии, теперь петляла, извивалась, карабкалась вверх по крутым утесам.
