Ознакомительная версия.
— Уверен, — печально подтвердил тот. — Стрела, поразившая тебя, — альвийской работы. Попасть в цель на таком расстоянии способен только альв, да и луки человеческие так далеко не бьют. И потом, мне точно известно, что в этом лесу есть наше колониальное поселение. Мы гостили в нем на пути… туда. К слову, его обитатели были настроены против приближения Тьмы. Некоторые даже хотели нас остановить, нам пришлось бежать.
— О! — обрадовался догадке ланцтрегер. — Тогда понятно! Стрелок вас узнал и решил отомстить. Целился в вас, а попал в Кальпурция! Случайно!
— Если бы он целился в меня, то в меня бы и попал, — не согласился альв. — Наши луки не знают промаха.
Это была чистая правда.
— От Тьмы любой может окосеть! — проворчал Йорген. — Или он решил прикончить всех нас, застигнув в вашем обществе. Что ж, не возьмусь его осуждать! На его месте…
— Друг мой, сейчас не место и не время для раздоров! — напомнил благородный силониец. — Хвала добрым богам и хайдельским ведьмам, я вновь здоров и бодр, пора покидать эту благословенную лощину. Если мы сможем короткими перебежками добраться во-он до того холма, — он указал рукой направление, — то дальше, думается, будем недосягаемы для стрел и сможем спокойно продолжить путь.
Это было вполне разумное, взвешенное предложение, и Кальпурций ни на секунду не усомнился, что оно будет принято. Ах, как он ошибался!
— Ни за что! — заявил ланцтрегер фон Раух воинственно. — Не для того мы потратили уйму времени, высиживая в этой отвратительной яме, чтобы так просто уйти!
— И что ты предлагаешь?! — опешил Тиилл. — Пойти на местных альвов войной?!
— Нет, конечно. Это было бы неразумно. Мы пойдем в их стан ночью, под покровом темноты и…
— Глотки им перережем?! — воскликнул бакалавр с увлечением, похоже, он не видел в таком поступке большого греха. — Чтобы не пускали стрелы в мирных прохожих?
— Боюсь, Семиаренс будет против, — заметила ведьма, а силониец добавил очень твердо:
— И не только Семиаренс!
Йорген смерил их скептическим взглядом — типа в своем ли вы уме, друзья мои?
— Ерунда! Нужны нам их глотки, как гифте подвенечный наряд! Еду мы будем у них красть, вот что! У светлых альвов всегда есть еда!
Глава 32,
в которой Семиаренс Элленгааль вспоминает дядюшкины пироги, юный Фруте пренебрегает головой, а Йорген фон Раух демонстрирует окружающим редкую честность
— У светлых альвов всегда есть еда! — сказал Йорген фон Раух и стал ждать возражений от благородных спутников своих. Но вместо этого услышал вопрос.
— Откуда ты знаешь? — с живым интересом спросил Кальпурций Тиилл. — Ты уверен?
Ланцтрегер фыркнул:
— Можно подумать, я никогда не… Короче, доверься моему опыту, друг Тиилл. Не знаю, где они ее берут, может, боги любят их паче иных народов и одаривают щедрее или это такое колдовство, но еда у них в достатке даже в самые голодные времена. Проверено.
Семиаренсу Элленгаалю стало смешно.
— Ну-ка, ну-ка, поведай нам, о благородный отпрыск славного рода фон Раухов, каким же именно способом ты это проверял? Помнится, во времена Первого Противостояния мой дядюшка Аверрес сетовал порой, что из шатра его таинственным образом исчезают пироги с начинкой…
— Красивый такой шатер, — сказал Йорген, глядя себе под ноги. — Красный и расшит драконами…
— Именно! — подтвердил альв.
— Было дело, — смущенно признался ланцтрегер, — заглядывал я туда! — И поспешил добавить в свое оправдание: — Но я никогда не грабил подчистую. Всегда оставлял ему кусочек. Он об этом упоминал?
— Упоминал, а как же! — поспешил заверить Семиаренс, кривя душой и не стыдясь этого.
— Значит, решено? Ночью идем? — воодушевленно переспросил Йорген, уяснив, что племянник обворованного дядюшки на него вроде бы не сердится.
В общем, этическая сторона дела наших друзей не волновала. Самые праведные из них с собственной совестью поладили очень легко. Альвы в них выпустили стрелы? Выпустили. Значит, они, по сути, враги. А потому не воровством будет считаться предстоящее предприятие, а благородной охотой за трофеями. Так сказал Кальпурций Тиилл, и Семиаренс Элленгааль согласился с ним в душе. Что ж, пусть осудит их тот, кто никогда не голодал, а мы не станем. Но был еще чисто практический вопрос.
— Думаете, это не слишком опасно? — вздохнула Гедвиг Нахтигаль. — По мне, так чистое безумие!
Видят боги, как нелегко дались юной ведьме эти слова: пирог с начинкой уже стоял перед ее глазами, и даже запах вроде бы чувствовался — горячее тесто и корица (потому что воображаемая начинка была яблочной, по старому хайдельскому рецепту).
— Ничего страшного! — Йорген был полон оптимизма. — Дорогу мы знаем… вы ведь знаете? — Он обернулся к Семиаренсу, тот утвердительно кивнул. — Знаем! Выбраться тайно оттуда получилось, значит, и туда пробраться сможем!
— Не забывай, тогда были мирные времена, — умерил его пыл светлый альв. — Теперь поселение может быть надежно защищено. Взять того же стрелка — не зря же он оказался на опушке? Наверняка дозорный.
Это был весомый аргумент, Йорген заметно помрачнел. Потом вспомнил:
— В лагере вашего дядюшки тоже были дозорные, и я их обходил. Боги дадут, и теперь справимся. А нет — ну, значит, нет. Попытаться все равно стоит. Пирога хочется до жути! Чую прямо — рыба!
— Какая рыба?! — невольно вырвалось у Гедвиг. — Корица же! И яблоки!
— Козий сыр! — мечтательно вздохнул силониец.
— А я думал, капуста квашеная… — В голосе бакалавра послышалось разочарование.
— Просто вы уже одурели от голода, вот вам и мерещится всякое, — поставил диагноз ланцтрегер. — А дядюшкины пироги были с рыбой хариус, мне лучше знать!
— А вдруг эти альвы вовсе не пекут пирогов? — робко подал голос Фруте.
На него посмотрели как на врага, и он притих.
Решение было принято.
Потом, задним числом, Семиаренс Элленгааль ругал себя: ладно спутники его — почти еще дети, хоть и числятся воинами, ведьмами и магами, — глупость им простительна, но он-то в свои сто пятьдесят мог быть умнее. Нет! Тоже позарился на чужие пироги! Должно быть, Тьма и вправду лишает разума!
…Потянулись долгие часы ожидания, но они были не в тягость — воспринимались как желанный отдых. Ноги гудели от бесконечного пути, плечи ныли — так приятно было дать им покой, растянувшись в колючей седой траве.
Воздух над пустошью плыл дрожащим маревом, пах горькой полынью и далеким дымом. Красный глаз солнца сердито таращился с грязного неба, гибельно верещали цикады, время от времени какая-нибудь мелкая тварь сваливалась в овраг, ее лениво приканчивали, если она не желала понимать слово «кыш».
Ознакомительная версия.
