— Вот и всё, — спокойно произнёс Джокер. — Конец игре. Пора по домам. Теперь мы свободны. Не знаю, возможно, я совершил самую большую ошибку в своей жизни, но я нисколько об этом не жалею, потому что это моя ошибка!
Его спутники молча забрались в кабину флайера, не решаясь что-либо сказать пирату. Наконец, Виктор не выдержал, он тихо поинтересовался:
— И куда ты теперь?
— К себе, на Тортугу, — спокойно ответил бывший Исполнитель.
— А ты? — Обратился Вершинин к своей племяннице. — Надеюсь, ты вернёшься домой?
— Нет, — резко ответила Рита, — я с Джокером! Прости, Вик, но я для себя уже давно всё решила.
Раньше Виктор стал бы спорить, но за то время, что он провёл в компании Джокера и Милы, многое изменилось в нём. Привычный мир перестал существовать. Ему ещё необходимо время, чтобы всё это переосмыслить и научиться жить в изменившейся реальности. Он тяжело вздохнул и кивнул, как будто говоря: 'Пусть будет по-твоему!
ГЛАВА 30
'Кто мог бы стать твоим проводником в небо?
Рита заворожено смотрела на танцующее в камине пламя. Мало кто в Федерации мог позволить себе такую непростительную роскошь в доме, как живой огонь. Необходимость в нём отпала давно. Всего два раза в жизни она видела это чудо — в доме у дяди и вот теперь у Джокера. Огонь жадно лизал поленья, превращая их в чёрные безжизненные головешки.
— Красиво, — призналась она. — Но ведь это, наверное, опасно держать в помещении живой огонь.
Пират криво улыбнулся и ответил язвительно:
— Опасно держать в доме некоторых людей, но это почему-то никого не волнует. А огонь… Он совершенно безопасен, если умеешь с ним обращаться. Он живой. Иногда мне кажется, что в моих венах течёт не кровь, а огонь…
Рита вспомнила полыхающиё монастырь и всё то, что последовало за ним и осторожно, чтобы не разозлить Феликса, поинтересовалась:
— Зачем ты это сделал? Ты не жалеешь?
Пират медленно повернулся к ней и зло заявил:
— Нет, я ни о чём не жалею. Если бы мне пришлось всё повторить, то я бы повторил, только мне почему-то кажется, что всё это напрасно. Не думаю, что мне удалось уничтожить Кортеса.
Рита растерянно моргнула, она не могла понять неожиданную злость Джокера. Старик, конечно, странный, но не настолько, чтобы вызвать столь сильную неприязнь, можно даже сказать, ненависть. Она заметила, как изменился пират за эти несколько дней. Лицо осунулось, глаза ввалились и в них появилось что-то, чего раньше она не замечала — тоска, боль и страх. Чего может бояться Исполнитель? Кого он может бояться?
— Но почему?
— Чтобы стать свободным, — уже почти спокойно ответил он. — Или ты считаешь, что свобода не стоит таких жертв? — Он пристально посмотрел ей в глаза и Рите показалось, что в этот момент он читает её мысли. От этого девушке стало немного не по себе, но она тут же успокоила себя тем, что нет в её мыслях ничего постыдного, ничего такого, что нужно было бы скрывать от него, ничего, кроме…любви.
— Я не могу с тобой спорить на эту тему, потому что не знаю сути дела, — ответила она осторожно, — но мне кажется, что это было излишне жестоко.
Губы Феликса дрогнули в улыбке и он отвернулся.
— Девочка, ты ещё не знаешь, что такое настоящая жестокость и я постараюсь сделать всё, чтобы ты этого никогда так и не узнала, — ответил он, не глядя ей в глаза.
Рита нахмурилась, она почувствовала какую-то недосказанность в его голосе, как будто что-то хочет вырваться наружу и ему с трудом удаётся сдерживать себя. После посещения монастыря и встречи со своим прошлым, Джокера, как будто подменили. Девушка подозревала, что он узнал нечто такое, что изменило его навсегда, но спрашивать об этом она не решалась.
— У меня был друг, — после недолгого молчания произнёс Джокер, — я его убил. У меня было прошлое, но я и его уничтожил. Я знаю, что тебе нельзя быть рядом со мной, но не могу тебя прогнать, потому что ты — единственное, что ещё держит меня в этой жизни. Я так устал!
Он сидел на корточках перед горящим камином и в его разноцветных глазах отражались языки пламени. Рита встала с дивана и присела рядом.
— Ты не можешь прогнать меня, — почти шепотом сказала она, — потому что я никуда не уйду. Это судьба.
Феликс грустно улыбнулся.
— Это не судьба, к сожалению, это — игра. Они играют живыми людьми, как куклами. Лео был прав. Я хотел поломать эту игру, но почему-то мне кажется, что у меня ничего не получилось.
Девушка замерла, она боялась спугнуть его, понимая, что второго раза не будет. Если сейчас он не скажет её всего, что не даёт ему покоя, то потом не скажет уже никогда.
— Моим отцом был настоящий анунак, — в голосе пирата появились новые нотки. Теперь он говорил отрывисто и зло, — сумасшедший игрок, для которого в жизни ничего не существовало кроме игры. Они хотели, чтобы я принёс им этот проклятый артефакт.
— Какой? — Напряглась Рита.
- 'Голову анунака'. Я понял, что они не оставят нас в покое, но плясать под их дудку больше не желаю. Им никого не жалко, они вообще не способны что-либо чувствовать. Если бы я не уничтожил их, то они бы принялись за тебя…
Девушка слушала пирата внимательно, почти не дыша. Она даже не подозревала, что значит для него так много. С трудом ей удавалось сдерживать улыбку.
— Тебе нужна эта вещь? — Робко спросила она.
— Какая? — Не понял Феликс.
- 'Голова анунака'. Она здесь, у тебя дома. Я зачем-то привезла её с собой, как будто кто-то подтолкнул меня к этому… Наверное, всё дело в Аркисе, в том, что он тогда рассказал, — она нахмурилась, вспоминая сцену на корабле сириусянина.
Не дождавшись ответа, Рита встала и направилась к себе в комнату. Она была даже рада избавиться от этой штуки, которая внушала ей и страх, и отвращение одновременно. Пусть уж лучше Феликс сам решает, что с этим делать. Слишком уж дорого обошлась ей эта веешь. За проклятый артефакт её родители заплатили жизнью, да и Лео тоже.
Она достала коробку и открыла. Череп слегка светился и это напугало девушку, раньше такого не было. Помня о том, что рассказывал 'пёс' об этой вещи, Рита осторожно взяла его в руки и бережно, на вытянутых руках понесла в гостиную. Она боялась разбить таинственный артефакт и в то же время хотела этого. Ей казалось, что, как только проклятая штуковина исчезнет, всё сразу же станет на свои места и жизнь чудесным образом наладится. Можно было бы и самой его разбить, но рука не поднималась.
Когда она приблизилась к Феликсу, с 'головой анунака' стало происходить что-то непонятное. Едва отблески огня упали на хрустальные грани, как пустые глазницы вспыхнули ярким оранжевым светом и Рита почувствовала, что артефакт в её руках нагревается. Он, как будто, стал более мягким. От неожиданности она едва не уронила его на пол.
