Он отправился гулять по саду: возможно, девчонка прячется здесь. Денег на то, чтобы снять комнату в самом городе, у нее нет. Расплачиваться своими работами она не осмелится: нитки, ткани, да и сам ее труд — все это принадлежит королевскому двору. Ей не захочется быть арестованной за кражу.
Нет, она где-то рядом, Тандернак чуял ее присутствие, подобно тому, как зверь догадывается о близости жертвы. Интуиция никогда его не подводила. Эйле — здесь, во дворце.
Где?
Ему хотелось кричать и плакать. Простая деревенская девчонка дурачит его! Как ей удается? Что за силы ее охраняют? Неужели она обладает способностью превращаться в невидимку?
* * *
Этот же вопрос задал ей Ренье, когда они вместе возвращались во дворец.
Девушка тихо засмеялась:
— Нет, но я умею проходить там, где другие находят лишь запертые двери и глухие стены.
Ренье вспомнил:
— А ведь точно! Я помню, как вы впервые появились на «малом дворе»... Стало быть, когда вы подошли к дворцовой ограде, ворота стояли открытыми?
— Только одна дверца. Тогда я об этом не задумывалась. Взяла и вошла.
— Дверца была открыта... боковая дверца... — задумчиво протянул Ренье. — У стражников тоже бывают слабости. У королевских охранников случаются свидания... И они настолько радуются встрече, что забывают запереть маленькую боковую дверцу... И как раз в эти минуты одна перепуганная белошвейка, не замечая преград, минует эту дверцу и входит туда, где ей быть не полагается...
— Что-то в этом роде, — согласилась Эйле. — Я толком не помню, что в точности произошло. Я слишком перепугалась.
— Э... — начал Ренье и поглядел на девушку искоса. — Можно, я задам неприличный вопрос?
Она очень мило хлопнула ресницами.
— Насколько неприличный?
— Запредельно, — уверил ее Ренье.
— Спрашивайте! — храбро позволила Эйле.
— Где вы провели эту ночь? Ну, где вы спали?
— Не знаю, — сказала она. — Там был один юноша. Какой-то парень. Я его не разглядела. Он схватил меня за руку и стал успокаивать, а потом привел в какую-то комнату и уложил в постель.
— И вы заснули?
— Ну, да...
— А тот парень?
— Погладил меня по волосам... кажется. И ушел.
— Знаете, это был не я, — сказал Ренье.
Она робко спросила:
— Вы ведь спрячете меня?
— Нет, отдам на съедение Тандернаку... Просто нужно решить, как это лучше сделать.
Она замедлила шаг, и Ренье догадался: она испугалась.
— Почему вы все время вздрагиваете? — досадливо проговорил он. — Я ведь сказал, что мы с вами теперь друзья навеки, даже если вы и не окажете мне честь и не станете моей возлюбленной. Поверьте, это совершенно не обязательно. Я умею дружить с женщинами и без этого. Верите?
Она кивнула.
— Вот и хорошо, — строгим тоном молвил Ренье.
— Почему бы нам не пойти к королеве и не рассказать ей все?
— ' Что — все? Ее величество необходимо оградить от этой грязи.
— Но она вручит ему знак...
— Плевать. Знак можно и выкрасть — потом. И никто ничего не докажет.
— Он может подать ходатайство...
— Нет, — оборвал Ренье, — такое невозможно. Знак Королевской Руки — священная реликвия, обладающая абсолютной ценностью. В архивах не содержится сведений о людях, которые его получают, потому что удостоенные этой награды обязаны хранить ее сами и передавать из поколения в поколение. Знак Королевской Руки невозможно отнять у тех, кому он вручен, его надлежит передавать по наследству, его нельзя осквернить — за это полагается серьезное наказание... Продолжать?
Эйле кивнула.
— Если награжденный утрачивает знак — теряет его, уничтожает, позволяет ворам выкрасть его, словом, допускает небрежность по отношению к предмету абсолютной священной ценности, то знак не подлежит восстановлению. Каждая пластинка с отпечатком ладони ее величества — единственная, неповторимая, ее невозможно вернуть. Человек обязан обладать той самой, его собственной. Любая другая, в том числе и сделанная заново, будет недействительна.
— И подделки невозможны?
— Не-а, — сказал Ренье. — Подлинная обладает рядом свойств. Фальшивку установить проще простого. Подлинная содержит в себе частицу эльфийской крови — со всеми качествами эльфийской крови...
— Я правильно поняла — вы намерены позволить ему получить этот знак, а затем украдете его?
Ренье весело кивнул.
— Но как вы проникнете в его дом?
— Вы сохранили ключи? — спросил Ренье. — Ну, те самые, что вы свистнули в хозяйской спальне?
— Кажется, да... Я их оставила! — спохватилась Эйле.
— Где?
— В той комнате, где ночевала...
— Будем искать ту комнату! — решил Ренье. — Жаль, что вы не запомнили лицо вашего парня, ну да ладно. Как-нибудь отыщем, либо комнату, либо его самого. Стало быть, мы возвращаемся во дворец. Не боитесь? Тандернак сегодня будет там.
Она покачала головой.
— Если вы будете рядом — нет, не боюсь. — Эйле остановилась посреди улицы и взяла Ренье за обе руки. — Какое удивительное чувство! — проговорила она. — Вы — мой первый друг, за всю мою жизнь! У нас в деревне не принято было, чтобы девушки дружили с кем-нибудь. Даже друг с другом. Мы все были заняты работами или замужеством.
— А тот молодой человек, — напомнил Ренье, — ваш возлюбленный?
— Я любила его, — просто сказала Эйле. — Это не было дружбой. Я не могла без него жить.
— Но ведь живете! — напомнил Ренье.
— Я верю, что мы встретимся. Поэтому и живу.
Ренье немного подумал.
— Получается, что без меня вы жить сможете, да?
Эйле лукаво фыркнула.
— Может быть... не хочу проверять!
— Вот слова разумной женщины. Не будем проверять, в самом деле... Полагаю, вы — вполне полноценное человеческое существо, Эйле, способное и любить, и дружить, и ненавидеть, что бы там ни говорили о девчонках из простонародья... А скажите, вы действительно умеете ненавидеть?
— Да, — сказала Эйле, сразу становясь серьезной. Она чуть прикусила губу, глаза ее потемнели. По мнению Ренье, ненавидящая Эйле выглядела не столько грозной, сколько несчастной.
— Кто же тот убогий, который вызвал в вас столь мрачное чувство? — спросил Ренье мягко. Он начал жалеть, что его болтовня привела их к столь неприятной теме. — Тандернак?
— Тандернак? Он ведь скоро получит по заслугам... Нет, не он. Человек, который имел власть над моей жизнью и воспользовался этой властью, чтобы разрушить все, что я любила...
— Не понимаю, — признался Ренье.
— Мой хозяин, — пояснила Эйле. — Владелец нашей деревни. Тот, кто позволил продать меня. Если бы он запретил... Если бы он хотя бы поинтересовался людьми, чью судьбу он решает — вот так запросто, просто поставив подпись!
