Лэмб не ответил ему. Вместо этого старик наклонился к Шай и почти ласково проговорил:
– Скажи, если тебе приходится выбирать между двумя клятвами – ты не можешь выполнить одну, чтобы не нарушить вторую, что ты будешь делать?
На взгляд Шай, такой выбор находился на грани выдумки, если учесть первоочередную задачу. Она пожала плечами, облепленными отвратительно мокрой рубахой.
– Выполню ту, которую считаю важнее. Я так думаю.
– Да, – пробормотал Лэмб. – Осенние листья на реке, так? Выбора нет никогда. – Они немного посидели молча, бездействуя и еще больше промокая. – Я войду первым. Привяжите волов, а потом входите тоже, но осторожно. – Он спрыгнул с фургона, расплескав башмаками грязь. – Если у тебя не хватает ума, чтобы остаться здесь. Это был бы лучший выход.
– Я буду участвовать, – воскликнул Лиф.
– А ты знаешь, какое участие потребуется? Ты убивал когда-нибудь человека?
– А ты?
– Главное, не стойте у меня на пути. – Лэмб чудесным образом переменился. Он больше не сутулился, стал выше и больше. Капли дождя барабанили по его плащу, слабый свет выхватывал половину его сосредоточенного лица, а вторая оставалась в темноте. – Не стойте на моем пути. Вы должны пообещать мне это.
– Хорошо, – согласился Лиф, бросая на Шай хитрый взгляд.
– Ладно, – кивнула она.
Ерунду какую-то морозил Лэмб. В каждый сезон окота в любой отаре нашлось бы множество ягнят отважнее, чем он. Но мужчины иногда ведут себя странно, когда задета их гордость. А вот Шай никогда не использовала гордость в полную силу. Потому-то она решила позволить ему болтать, что захочет, и даже войти первому. Когда они продавали зерно, это неплохо срабатывало, если припомнить. Пока Лэмбу будут морочить голову, она войдет следом. Спрятав нож в рукаве, она смотрела, как старый северянин, раскинув для равновесия руки, изо всех сил старается перейти улицу и не оступиться.
Если Лэмб оплошает, у нее должно получиться. Ведь и раньше они так делали. Не по таким серьезным поводам и с более достойными людьми. Шай убедилась, что нож свободно выскальзывает из мокрого рукава. Кровь стучала в висках. Она сможет это сделать. Она должна вновь это сделать.
Снаружи харчевня выглядела как полуразрушенный сарай, да и внутри не слишком искажала первое впечатление. Не думала она, что угодит в такое место, где будет с легкой тоской вспоминать «Мясной дом Стапфера». Жалкие язычки огня корчились в очаге, черном от грязи и копоти. В воздухе витал кислый смрад дыма, сырости и немытых испокон веков тел. Барная стойка представляла собой старую доску, прогнувшуюся посредине, всю потрескавшуюся и до блеска отполированную локтями за долгие годы. Хозяин харчевни, или, вернее, хозяин сарая, стоял за ней и протирал кружки.
Тесное с низким потолком заведение почти пустовало, что и неудивительно в столь ненастную ночь. Пять человек, включая двух женщин, сгрудившихся над тарелками с тушеным мясом в дальнем конце комнаты, Шай приняла за купцов. Костлявый потасканный мужчина склонился над кружкой. Испещренное черными пятнышками зеркало, какое и у нее когда-то было, выдавало в нем фермера. Следующий утопал в огромной шубе – между нею и шляпой с несколькими засаленными перьями торчала седая борода. На столе перед ним стояла полупустая бутылка, а напротив сидела, прямая, как судья на слушании дела, старуха из племени духолюдов со сломанным носом, волосами, перевязанными чем-то похожим на обрывки старого имперского знамени, и такими глубокими морщинами на лице, хоть тарелки ставь. Если твои тарелки вкупе с твоим зеркалом и твоей фермой не сожгли.
Взгляд Шай скользнул по троим оставшимся так небрежно, будто она хотела прикинуться, что не видит их вовсе. Но они там сидели. Трое, сбившиеся в плотную кучку. Выглядели как граждане Союза, если только правомочно определять родину людей, которые провели несколько лет в грязи и непогоде Ближней Страны, стирающей любые отличия. Двое помоложе. Один с разлохмаченными рыжими волосами и дерганый, будто с шилом в заднице. Второго отличали правильные черты лица, насколько Шай могла судить издалека и в полумраке, и куртка из овчины, перетянутая щегольским поясом с бронзовыми бляхами. Третий постарше, бородатый, в высокой шляпе, заломленной набок, как делают излишне самоуверенные мужчины. Причем, как правило, именно те мужчины, чья ценность тем меньше, чем выше самомнение.
Он был вооружен мечом – Шай заметила поцарапанную медную оковку ножен, мелькнувшую из-под плаща. У Красавчика – топор, тяжелый нож и моток веревки на поясе. Рыжий сидел к ней спиной, не позволяя верно оценить свое оружие, но, вне всяких сомнений, тоже припрятал клинок, а то и два.
С трудом верилось, насколько они обычны. Как тысячи старателей, ежедневно протекавших грязной рекой через Сквордил. Красавчик засунул большой палец за свой выпендрежный пояс. Ну, кто угодно мог так сделать, склоняясь к барной стойке после долгого трудового дня, проведенного в седле. Ну, разве что далеко не у всех путь пролегал через разрушенную ферму Шай, через ее разбитые надежды и похищение брата и сестры в проклятую тьму.
Она крепко сжала зубы и скользнула в комнату, держась в тени. Не прячась напоказ, но и не привлекая к себе внимания. Это было несложно, поскольку Лэмб вел себя совершенно не так, как обычно на продаже зерна. Он прошелся до другого конца стойки и оперся здоровенными кулаками о растрескавшееся дерево.
– Хорош тот вечер, когда можно сюда заглянуть, – сказал он хозяину харчевни, снимая шляпу и стряхивая с нее воду размашистыми движениями, наверняка стараясь привлечь внимание.
Только глубоко запавшие глаза старой духолюдки следили, как Шай крадется вдоль стены, но она не намеревалась поднимать шум.
– Немного дождливо, не правда ли? – отозвался трактирщик.
– Если дождь усилится, сможешь зарабатывать на переправе через улицу.
– Если будет прибыль, займусь обязательно, – человек за стойкой невесело глянул на малочисленных гостей. – Я слышал, люди толпами валят через Ближнюю Страну, но почему-то здесь их не бывает. Хотите выпить?
Лэмб стянул перчатки и бросил их перед трактирщиком.
– Хорошо бы пива.
Хозяин схватил железную, до блеска начищенную кружку.
– Нет, мне в эту, – возразил Лэмб указывая на большую глиняную на верхней полке. Она выглядела очень тяжелой и старомодной. – Люблю держать в руках то, что я могу почувствовать.
– Мы говорим о кружках или о бабах? – поинтересовался трактирщик, привставая на цыпочки, чтобы достать ее.
– А почему не о том и другом вместе? – усмехнулся Лэмб.
Как он сохранил способность улыбаться?
Взгляд Шай все время возвращался к мужчинам, сидевшим за другим концом стойки, молча сгорбившись над выпивкой.
– Издалека путь держите? – спросил хозяин.
– С востока, – Лэмб словно не замечал, что с плаща стекает вода. – С северо-востока. Из окрестностей Сквордила.
Один из троих, рыжий, оглянулся на Лэмба, фыркнул и повернулся к своим.
– Ого! Не близкий путь. Это ж сотня миль, не меньше.
– Как по мне, так больше. Дорога на проклятой телеге, запряженной волами, превратила мою задницу в отбивную.
– Если намерены двигаться дальше на запад, советую серьезно подумать. Множество людей, охочих до золота, идут в ту сторону. А я слышал, в пустошах зашевелились духолюды.
– Да ну!
– Не сомневайся, приятель! – вставил человек в шубе, высовываясь из нее, словно черепаха из панциря. Он обладал самым сильным и самым противным из всех голосов, слышанных Шай, а она в свое время общалась с множеством необычных людей. – Они кинулись в Дальнюю Страну, как муравьи, если разворотить им кучу. Злые, собравшиеся в большие стаи и ищущие человеческие уши, как в стародавние времена. Я слыхал, Санджид выкопал меч войны.
– Санджид? – Трактирщик пошевелил головой, как если бы воротник внезапно стал ему тесен.
– Император равнин собственной персоной. – Шай догадалась, что старый ублюдок просто наслаждается своими страшилками. – Его духолюды вырезали целый обоз. Недели две назад, в пустошах. Человек тридцать погибло. Они отрезали их уши и носы. И я заставляю себя не задумываться – а вдруг они им и концы отрезали?
– Для чего они им, дьявол меня раздери?! – воскликнул фермер, уставившись на старуху-духолюдку и содрогаясь всем телом.
Она не ответила. Даже не пошевелилась.
– Если вы собрались ехать на запад, я посоветовал бы найти хорошее общество. Желательно, чтобы у вас был настрой на победу и добрая сталь в запасе. Вот что я скажу… – и снова нырнул в шубу.
– Дельный совет, – Лэмб поднял кружку и неторопливо сделал маленький глоток. Шай невольно сглотнула, пожалев, что у нее пива нет. Черт возьми, ей хотелось убраться отсюда. Или уж начать делать то, ради чего они пришли. В то же время Лэмб сохранял невозмутимость, как если бы пахал поле у фермы. – Но я не уверен, что хочу отправиться туда во что бы то ни стало.
