– Коннер думал, что умеешь. Он решил, что ты нарочно подстрекал Крегана дать тебе лошадь, чтобы сбежать. Мы думали, что больше тебя здесь не увидим.
Я тихонько посмеялся.
– Да, это был бы неплохой план.
– Так ты умеешь ездить? – спросил Мотт. – Или ты настолько глуп, чтобы не умеючи взобраться на лошадь, которая так брыкается?
Я расхохотался в голос и схватился за грудь.
– Больно смеяться. Должно быть, ушиб ребра. Если хотите, чтобы я признал свою глупость, ладно, признаю. Все и так очевидно.
Мотт покачал головой.
– Не говори так, Сейдж. Тебе надо научиться владеть собой. Две недели пролетят быстро, а пока ты значительно отстал от остальных.
16Мы с Моттом вошли в Фартенвуд с заднего входа, и до нас донесся аромат жареного мяса и свежеиспеченного хлеба. Кахня была в дальнем конце дома.
– Я получу свой ужин? – спросил я.
– Кто-нибудь принесет его тебе в комнату после того, как примешь ванну.
– Скажите мне, Мотт, правда, что богатые пахнут хуже, чем бедные?
Мотт удивленно поднял брови.
– Почему ты спрашиваешь?
– Похоже, с тех пор как я живу у Коннера, я стал куда чаще нуждаться в мытье. Все мои блохи от меня сбежали.
– Надеюсь, – сказал Мотт с усмешкой. Он передал меня Эрролу для очередного мытья в ванне.
Вымылся я так быстро, что Эррол усомнился в моей чистоте. Я сказал ему, что и так хорошо, а учитывая, что завтра снова испачкаюсь, не стоит все усложнять. И он не стал настаивать.
– Где мой ужин? – ворчал я. – Коннер нас сегодня голодом заморил.
– Его скоро принесут, – ответил Эррол. – Вам следует поторопиться с одеванием.
– Тогда выйди из комнаты и жди снаружи. Постучи, когда принесут.
Эррол кивнул и вышел, а я начал натягивать одежду для сна. Я снова заглянул в ящик в поисках моей старой одежды, но ее все не было. Если и завтра не будет, поговорю с этим Эрролом, пусть отвечает за свои обещания.
В дверь постучали, я крикнул Эрролу, чтобы он вошел, и натянул халат.
Кто-то шмыгнул носом, и я обернулся. В дверях стояла Имоджен с подносом в руках. Она явно хотела бы, чтобы принести ужин поручили кому-то другому. Да и я тоже.
– Я думал, это Эррол, – сказал я. Словно это что-то меняло.
Имоджен взглянула на дверь, как будто проверяя, что он все еще в коридоре. Потом показала на поднос и пожала плечами.
– А, ну да. – Я указал на столик у кровати Тобиаса. Там лежали какие-то исписанные листы бумаги. Он изучал такие вещи, до которых нам с Роденом ни за что не добраться за две недели.
Имоджен поставила поднос и собиралась уйти, но я сказал:
– Подожди!
Я не мог придумать, что сказать, да и она не могла бы ответить, что бы я ни сказал. Наконец я пробормотал:
– Прости. Если я причинил тебе неудобства, мне очень жаль.
Она кивнула и даже как будто улыбнулась, я надеялся, что так она приняла мои извинения.
– Я – Сейдж, – наконец сказал я. – Странно звучит, я знаю, но ведь имя не выбирают.
Она указала на себя, и я сказал:
– Да, я знаю. Ты – Имоджен.
Она снова собиралась уйти, но я добавил:
– Ты не могла бы мне кое в чем помочь? Мне нужны иголка и нитка. Я порвал рубашку, пока ехал верхом, и хочу зашить ее.
Имоджен знаками показала, что сама зашьет. Но я покачал головой.
– Я лучше сам. Если Коннер узнает, что я порвал новую одежду, у меня будут неприятности. Можешь достать мне иголку?
Она кивнула и указала на царапину у меня на щеке.
– Ничего. Просто поранился. Я к этому привык.
Крошечные складки появились у нее между бровей. Она открыла было рот, как будто собиралась что-то сказать, потом закрыла и опустила руку.
– Ты просто нахалка, Имоджен! – В комнату вошел слуга Тобиаса, он схватил с полки у двери книгу и швырнул в девушку, попав ей в спину. – Ты должна была принести еду и выметаться!
В долю секунды я оказался перед Имоджен и, выхватив из-под своей подушки нож, направил на слугу.
– Как ты смеешь! – завопил я, брызгая слюной от ярости.
– Она всего лишь служанка с кухни, – заявил тот, испуганный моей реакцией и явно смущенный.
Я размахивал ножом, вынуждая его отступить. Он позвал на помощь и огляделся в поисках пути к бегству, но я загнал его в угол.
Услышав шум, в комнату влетел Мотт.
– Опусти нож, Сейдж. – У него глаза на лоб полезли. – Это же мой! – Он осмотрел свой пояс, на котором раньше висел этот нож. – Когда ты… Ах, да, ты сидел сзади на лошади.
– Мне нужет был нож, чтобы порезать мясо. Мне не дали ножа.
Мотт подошел ко мне и протянул руку:
– Верни его, Сейдж. Сейчас же.
Я взял нож за лезвие и протянул ему рукояткой вперед:
– Вы видели, что он сделал?
Мотт мягко положил руку на плечо Имоджен.
– Можешь идти, девочка.
Имоджен, не глядя на меня, вышла из комнаты. Я не отрываясь смотрел на слугу Тобиаса.
– В эту комнату он больше не войдет, – сказал я Мотту. – Он не может больше служить у Коннера ни минуты после того, что я видел.
– Ты тоже можешь идти, – сказал Мотт слуге, и тот со всех ног бросился вон из комнаты. Мотт с минуту смотрел на нож, потом вытер лезвие о рубашку, будто я его испачкал.
– Твоя мать, наверное, работала на кухне.
– В трактире.
– Это то же самое. Очевидно, тебе нравится Имоджен.
– Это тут ни при чем. Она не сделала ничего плохого, а он швырнул в нее книгой!
– И ты думаешь, ты только что ей помог? Думаешь, ей от этого лучше станет?
Я с силой топнул ногой, я был зол и на себя, и на Мотта, сам не зная почему. Может, потому, что терпеть не мог, когда он оказывался прав.
– С ней здесь хорошо обращаются, – продолжал Мотт. – Слуга Тобиаса будет более дисциплинированным, а ты должен на коленях благодарить меня, что я не доложу обо всем Коннеру. Что я хочу знать, так это зачем ты взял у меня нож.
– Я же сказал, что без ножа не могу отрезать себе мяса.
– Ты чувствуешь себя здесь в опасности?
– Из-за Родена и Тобиаса? – Я покачал головой. – Нет.
– Из-за меня? Коннера?
– Вы служите Коннеру. Если от него исходит опасность, значит, и от вас.
Мотт не стал возражать. Не смог бы. Он убрал нож в ножны и указал на мой ужин:
– Поешь и выспись хорошенько. Завтра будет сложнее, чем сегодня.
– Здесь все равно больше нечего делать, разве что пялиться на стопку книг Тобиаса.
– Попробуй почитать одну из них. Это тебе поможет.
– Я бы лучше пошел к остальным. Это нечестно, что я сижу здесь, пока Роден с Тобиасом красуются перед Коннером.
– Коннер очень зол на тебя за то, что ты упустил его кобылу. Поверь мне, тебе лучше сегодня остаться в своей комнате.
– Это будет чудо, если Коннер выберет меня принцем. – Хотя это была правда, я не мог сдержать улыбки.
– Да, – согласился Мотт, а потом добавил: – Хотя сейчас даже чудо тебя бы не спасло.
17Я был уже в постели, когда пришли Тобиас и Роден. Даже если они и думали, что я, возможно, уже сплю, они все равно со мной заговорили.
– Мы слышали, что ты проделал с ножом Мотта, – сказал Роден. – Коннер хотел задать тебе порку, но Мотт сказал, что уже сделал это.
– Кто теперь будет помогать мне одеваться? – спросил Тобиас.
– Одевайся сам, – проворчал я, – справлялся же сам всю жизнь.
– Коннер делает из нас аристократов, – сказал он. – А истинный аристократ не станет одеваться сам.
– Если он оденет нас в платья, мы от этого не превратимся в женщин, – заметил я. – Ты приютский мальчишка в приличной одежде, Тобиас. Ничего больше.
Пришел слуга Родена и приготовил ему одежду на ночь. Тобиас взглянул на него и сказал:
– Разведите огонь.
Мы с Роденом застонали.
– Здесь и так тепло, – заныл Роден. – Хочешь, чтобы мы сегодня сварились в постелях?
Тобиас начал собирать бумаги, разложенные на столике у его постели.
– Хочу сжечь это.
– Почему? – спросил я, приподнимаясь на локтях. – Что в них?
– Это записи, которые я делал, готовясь стать принцем. Я не хочу, чтобы вы с Роденом прочли их и использовали мои достижения в своих целях.
– Никто из нас не умеет читать, – сказал Роден. – Для меня это просто каракули.
– Сейдж немного умеет читать, – сказал Тобиас.
Я зевнул.
– Это правда, но ты болван. Если бы я хотел узнать что-то важное, ты последний человек, к кому бы я обратился.
Тобиас захлопнул книгу.
– Надеюсь, ты продолжишь в том же духе. Так Коннеру будет гораздо проще сделать выбор.
– Коннер уже сделал выбор, – сказал я.
– Что? – спросил Тобиас. – И кто это?
– Ты. – Я сел на кровати. – Ты больше всех стараешься делать то, что он велит, ты самый сговорчивый. Он знает, что мной будет сложно управлять, насчет Родена он не уверен. Но ты – просто мечта кукловода.
Тобиас разинул рот, потом закрыл. Наконец сказал:
