Ознакомительная версия.
– Мне сто раз плевать на то, что тебе говорил Кенджи! Ты всего-навсего десятилетний ребенок. И ты не будешь сражаться ни в какой войне. Я не пущу тебя ни на одно поле боя. Это понятно?
Джеймс молча смотрит на меня.
– Я спрашиваю: это понятно? – Я подхожу к нему и хватаю его за обе руки.
Он чуть вздрагивает и шепчет:
– Да.
– И не просто «да».
– Да, сэр. – Теперь он смотрит себе под ноги.
Я тяжело дышу, моя грудь взволнованно поднимается и опускается.
– Никогда больше, – уже тише говорю я, – мы с тобой не будем разговаривать на данную тему. Никогда.
– Хорошо, Адди.
Я только нервно сглатываю.
– Прости, Адди.
– Обувайся. – Я смотрю на стену. – Нам пора завтракать.
– Привет.
Возле моего стола стоит Джульетта и смотрит на меня так, будто сейчас она сильно нервничает. Как будто раньше ничего подобного не происходило.
– Привет, – отвечаю я.
Даже только при виде ее лица у меня начинает болеть в груди, но правда заключается в том, что я и сам не понимаю, что сейчас на самом деле происходит между нами. Я обещал ей, что постараюсь найти выход из сложившегося положения. Я тренируюсь как черт, но после вчерашнего вечера лгать больше не могу и скажу честно: все это начинает понемногу бесить меня. Дотрагиваться до нее оказалось действительно весьма опасно. Причем даже более опасно, чем я мог предположить.
Она могла вообще убить Кенджи. Впрочем, я не уверен, что этого не произошло.
И все равно, даже после всего случившегося, я хочу иметь будущее с ней. Я хочу быть уверенным в том, что в один прекрасный день мы сможем обосноваться с ней где-нибудь в уютном безопасном уголке и жить там мирно и спокойно всю оставшуюся жизнь. Я никак не могу забыть эту свою мечту. И я не сдаюсь, потому что мы должны быть вместе.
Я киваю на пустое место:
– Ты не хочешь присесть?
Она повинуется.
Мы некоторое время сидим в тишине, она ковыряет вилкой в своей тарелке, а я – в своей. Обычно каждое утро мы едим одно и то же: ложку риса, овощной бульон и кусок черствого хлеба. По праздникам нам еще достается по крохотной порции пудинга. Это, конечно, немного, но нам хватает, и мы благодарны даже за такую пищу. Правда, сегодня почему-то ни у кого из нас нет аппетита.
И голоса тоже.
Я вздыхаю и отворачиваюсь. Не понимаю, почему сегодня утром с ней так трудно разговаривать. Может быть, нам не хватает Кенджи, но между нами в последнее время вообще отношения стали весьма странные. Я очень хочу быть с ней, однако теперь это стало особенно опасно. Каждый день мы становимся как будто чуточку дальше друг от друга. Иногда мне кажется, что чем больше я стараюсь держаться, тем сильнее она пытается убежать от меня.
Мне очень хочется, чтобы сейчас сюда примчался Джеймс и уселся за свой завтрак. Может быть, он бы разрядил обстановку. Я выпрямляюсь и начинаю осматривать зал. Джеймса я нахожу возле входа, он разговаривает с друзьями. Я пытаюсь привлечь его внимание, машу ему рукой, но он так увлечен беседой, хохочет над чем-то и, похоже, даже не замечает меня. Удивительный ребенок – мой брат. Он такой общительный и такой популярный здесь у мальчишек, что иногда я даже удивляюсь – откуда это все у него? Во многом он представляет собой полную противоположность мне. Он любит общаться с огромным количеством людей. Я же почти никого не допускаю к себе.
И Джульетта является единственным исключением из этого правила.
Я снова смотрю на нее и замечаю красные ободки вокруг ее глаз, пока она сама оглядывает зал. Она смотрится одновременно так, как будто хорошо выспалась и вместе с тем смертельно устала, и ей почему-то не сидится на месте. Она выстукивает ногой под столом какой-то такт, а руки у нее чуть заметно дрожат.
– Послушай, с тобой все в порядке? – спрашиваю я.
– Да, абсолютно, – слишком уж быстро отзывается она. Но вместе с тем зачем-то трясет головой.
– Ты сегодня ночью… м-м-м… хорошо выспалась?
– Да, – говорит она и потом повторяет это слово еще несколько раз. Впрочем, это ее привычка, повторять одно и то же слово опять и опять. Иногда мне кажется, что она это делает неосознанно.
– А ты хорошо спал? – Теперь она барабанит пальцами по столу, потом по своим рукам. И все время смотрит куда-то в зал. Она даже не ждет моего ответа и добавляет: – Ты что-нибудь о Кенджи уже слышал?
И тогда мне становится понятно все.
Конечно, ей не может быть хорошо сегодня. И разумеется, она совсем не спала прошлой ночью. Еще бы! Вчера чуть не погиб один из ее лучших друзей. Она только что начала доверять себе и не бояться, теперь она отброшена во времени назад, в самое начало. Вот черт! Я теперь жалею, что вообще завел об этом разговор.
– Нет, пока еще ничего, – говорю я, поеживаясь. – Но, – тут же добавляю я в надежде изменить тему беседы, – я слышал другое. Народ очень недоволен Каслом за то, что случилось с Уорнером. – Я прокашливаюсь. – Ты уже знаешь, что он сбежал отсюда?
Джульетта роняет ложку.
Она со звоном падает на пол, но Джульетта этого даже не замечает.
– Да, – тихо отвечает она и часто моргает, сворачивая и разворачивая на коленях свою салфетку и глядя на чашку с водой. – Люди в коридоре как раз это обсуждали. А уже известно, как именно ему удалось сбежать?
– Не думаю, – отвечаю я и хмурюсь.
– Понятно, – говорит она и повторяет это слово снова несколько раз подряд.
Голос ее звучит сегодня как-то странно. Как будто она напугана чем-то. Джульетта, конечно, всегда отличалась от всех остальных. Когда я впервые встретился с ней в ее камере-палате, она показалась мне безумным игривым котенком, однако за последние несколько месяцев она значительно изменилась в лучшую сторону. Как только она начала доверять мне, дела у нее пошли на лад. Она тут же принялась общаться с людьми, делиться своими наблюдениями со мной, у нее даже аппетит улучшился. Иногда она даже дерзила мне. Я был счастлив наблюдать за тем, как она возвращается к жизни. Мне нравилось быть с ней рядом. Я видел, что она вновь обретает саму себя.
По-моему, этот случай с Кенджи серьезно отшвырнул ее назад.
Я могу сказать, что она сейчас присутствует здесь лишь наполовину. Взгляд у нее не сосредоточен, руки как будто двигаются сами по себе. Впрочем, такое с ней бывает часто. Она как будто исчезает, забивается в уголок своего мозга и остается там на некоторое время, размышляя о том, о чем она никогда и ни с кем не станет разговаривать вслух. Сейчас она ведет себя совсем как тогда, когда мы только что встретились с ней. При этом поедает холодный рис с тарелки, одну крупнику за другой, и зачем-то считает каждое движение своих челюстей.
Я пытаюсь снова как-то заговорить с ней, но в этот момент наконец возле стола появляется Джеймс. Я мгновенно встаю, радуясь тому, что можно стряхнуть с себя этот налет скованности и дискомфорта.
– Эй, приятель, почему бы нам не попрощаться с тобой по-настоящему?
– Ну да, – соглашается Джеймс, ставя свой поднос на стол. – Конечно. – Он смотрит сначала на меня, потом на Джульетту, которая подцепила очередную крупинку риса на вилку и теперь молча пережевывает ее.
– Привет, – обращается он к ней.
Она моргает несколько раз, потом на ее лице расцветает широкая улыбка, как только она замечает Джеймса рядом с собой. Эта улыбка меняет ее коренным образом. Такие моменты буквально убивают меня.
– Привет, – отвечает она, такая счастливая, как будто Джеймс только что повесил на небо для нее персональную луну. – Как твои дела? Ты хорошо спал? Хочешь присесть? А я рис ем. Ты хочешь немного риса?
Джеймс краснеет. Он, наверное, съел бы что угодно, если бы только это предложила ему она. Я закатываю глаза к потолку, потом хватаю Джеймса в охапку и сообщаю Джульетте, что мы скоро вернемся.
Она кивает. Выходя из зала столовой, я оглядываюсь и вижу, что она прекрасно себя чувствует и вовсе не возражает против того, чтобы посидеть за столом в одиночку. Она прицеливается к чему-то на своей тарелке и промахивается. Больше я ее не вижу, потому что как раз в этот момент мы заходим за угол коридора.
– Что случилось? Зачем нам снова надо поговорить? – Вопросы сыплются от Джеймса один за другим. Он просто какая-то невероятная машина, штампующая вопросы в неограниченном количестве. – Все в порядке? Ты можешь сказать Джульетте, чтобы она не ела мой завтрак? – Он выгибает шею, чтобы посмотреть на нее, в одиночестве сидящую за столом. – А то она иногда у меня пудинг съедает.
– Эй! – Я хватаю его за плечи. – Посмотри-ка на меня.
Джеймс поворачивается ко мне.
– Что случилось, Адам? – Он внимательно смотрит мне в глаза. – Ты ведь не собираешься умирать, да? Ты же не умрешь?
– Не знаю, – честно отвечаю я. – Может быть, нет, а может, и да.
– Не надо так говорить, – тихо говорит он, опуская глаза. – Не надо. Я не хочу этого слышать.
– Джеймс.
Он медленно поднимает на меня взгляд.
Ознакомительная версия.
