Рэмси Кэмпбелл - Страшные сказки. Истории, полные ужаса и жути (сборник)

Конверт был вскрыт.

Конечно же. Иначе и быть не могло. Не прочитав того, что я написала на вложенной в него открытке – почти такой же, как у Рэндала, – человек не догадался бы заглянуть в хлебницу, найти то, что лежало, и написать мне ответ.

Внезапно ноги у меня обмякли, как ватные, я кое-как доковыляла до гостиной и без сил повалилась на диван.

В доме, разумеется, никого не было. Я в этом уже убедилась, и только сделанное мной открытие ничего не меняло. Бояться было нечего. В данный момент, по крайней мере.

Но вообще-то… тут было чего испугаться.

Я все-таки оказалась права. Кто-то побывал в доме. Кто-то ходил по нему, заглянул в ящик на стене, нашел записку, а потом украшение в хлебнице, оставил ответную записку, а потом… Исчез.

Что я должна делать? Звонить в полицию?

Ну да, очевидно. Кто-то вторгся в дом и что-то взял. Правда, я сама предлагала это сделать.

Если только…

Я снова обошла дом и все осмотрела, пытаясь понять, не пропало ли еще чего-то. Смартфон, планшет и ноутбук лежали на своих местах, так же, как дрянной телевизор и DVD-плеер. То же касалось остальных моих украшений, которые я хранила не в хлебнице. Я даже выудила из-под кровати свои не до конца использованные чековые книжки и проверила, не вырваны ли чеки из середины (хитрый трюк, о котором я читала в каком-то журнале – чеки вырывают из середки, вместо того чтобы украсть всю книжку, и тогда никто не спохватится, пока не будет слишком поздно). Мне, правда, сдается, что даже воры уже перестали пользоваться чековыми книжками. Кроме этого да нескольких милых только моему сердцу безделушек, в доме не было никаких ценностей. И все было на месте.

Тем не менее нельзя позволить незнакомцам расхаживать по моему дому, даже если единственной пропавшей вещью было украшение, так удачно мной же им предложенное.

Взяв телефон, я отправилась на кухню за запиской, чтобы держать ее под рукой, когда прибудет полиция. Нужно ли набирать 999 в подобных, не экстренных, обстоятельствах, или лучше поискать номер местного участка? Я не знала.

Поколебавшись, я отложила трубку.

Следующий день выдался безумным: у моей коллеги по офису внезапно случился небольшой нервный припадок, она выскочила из кабинета, хлопнув дверью, и больше уже не вернулась. Эта мадам всегда казалась мне чокнутой, и я не особо удивилась, но разгром, который она после себя оставила, произвел на меня впечатление.

Мой босс воспринял новость на удивление легко. Уныло полюбовавшись на кавардак, он велел мне оставить все как есть, но попросил отвечать за нее на звонки, пока либо она не вернется, либо он наймет замену. По этой причине до полудня я вертелась как белка в колесе, но так было даже лучше. Рабочий день проносится быстрее, когда нет времени на раздумья, а утром я и так уже потратила кучу времени, шаря в интернете.

Впрочем, у меня было время подумать, пока еду в метро, и, конечно, размышляла я о том, что случилось накануне.

В полицию я, в конце концов, так и не позвонила. Было уже поздно, я устала и, хотя случившееся меня немного пугало, не могла себя заставить что-то предпринять.

И еще… я подумала: все уже позади. Полиция все равно не найдет вора (который, строго говоря, вором не был, и я вряд ли могла в чем-то его обвинить, кроме «незаконного проникновения в жилище»), и уголовное дело будет пылиться на полке в местном полицейском участке, ему присвоят номер и сообщат его мне для объяснений со страховой компанией, если я решу вдруг потребовать какую-то компенсацию за утраченное украшение.

Накануне, перед тем как лечь спать, я постаралась стереть событие из памяти, решив больше о нем не думать, и окончательно утвердилась в этом решении, пока ехала в метро, и потом, во время пятиминутной пробежки под ледяным дождем. По дороге я – разнузданная гедонистка – заскочила в магазин на углу за замороженным полуфабрикатом, который оставалось лишь сунуть в микроволновку. А еще я купила маленький рожок мороженого. И печенья.

На сей раз, однако, я уже с порога почувствовала, что что-то не так.

Жить в одиночку хорошо, в частности, тем, что исключительно самостоятельно принимаешь некоторые решения. Взять, к примеру, центральное отопление. Мой отец вечно экономит на оплате счетов за газ, и зимой у родителей такой холод, что выручает только мамина любимая AGA – мы с мамой греемся около плиты, когда папа не видит. Жить одной значит, что некому ворчать, что в доме слишком жарко по вечерам. Я устанавливаю таймер отопления на включение днем, так что к моему приходу в доме тепло и уютно. Закрываешь дверь, и тебя окутывает блаженство.

Только не в тот вечер. Отопление было включено, в чем я убедилась, потрогав батарею в коридоре. Но в доме царил холод.

Я вошла в гостиную. Окна закрыты, но через одно из них я увидела причину того, почему дом не прогрелся.

Задняя дверь была распахнута настежь.

Утром, когда я уходила, дверь была закрыта и заперта на ключ. Во всяком случае, так я считала. Я точно знала, что она была закрыта, но не проверила, была ли она и заперта. Даже ключ не проверила, благо он торчал на обычном месте, в замке.

Тут я припомнила свои давешние рассуждения о том, что взломщик, пока он в доме, оставит себе путь отступления, и невольно посмотрела наверх, на потолок гостиной.

Что, если на этот раз он еще там?

Я взяла телефон, набрала 999, но не нажала на кнопку вызова.

– Есть кто-нибудь? – крикнула я вместо этого, выходя в коридор и направляясь к входной двери. – Если есть, предупреждаю – я звоню в полицию. Прямо сейчас!

Сверху не донеслось ни звука. Я представила, что если в доме кто-то есть и он готов прибегнуть к насилию, от меня останется только кровавая кучка в углу, местные копы и полпути не проедут по пробкам на Кентиш Таун Роуд.

Поэтому я открыла парадную дверь и подошла к лестнице.

– Передняя дверь открыта, – сообщила я громко. – Я… я иду на кухню, так что я вас не увижу.

Хорошая идея? Или полная глупость?

Глупость, решила я.

– Или, – крикнула я. – есть другой план. Я ухожу. Я выйду из дома и постою за углом. В эту сторону я смотреть не стану. Хлопните задней дверью, чтобы дать мне знак, что вы ушли.

Так я и сделала. Я вышла на улицу через переднюю дверь, закрыв ее за собой и не снимая пальца с телефонной кнопки вызова. Потом быстро отошла за угол.

Я ждала десять минут. За это время никто не выходил из дома. Точнее, я этого не видела, по крайней мере, со стороны фасада. Я вернулась и осторожно вошла.

Задняя дверь теперь была закрыта.

Я поднялась наверх, стараясь поднять как можно больше шума, и убедилась, что на втором этаже пусто.

Тогда я отправилась выше и даже сунула нос на лилипутский чердак. Нигде никого. Все вещи на местах. Однако, вернувшись на кухню, я заметила, что задняя дверь не заперта. Чужак прикрыл ее, когда уходил, но не захлопнул как следует.

Я толкнула дверь и, поддавшись внезапному порыву, вышла в сад, хотя отлично понимала, что он может все еще быть там.

Сбоку к моей кухне пристроена крохотная бетонная терраска. За ней раскинулся мой «газон» – жалкий лоскуток травы площадью примерно десять квадратных футов[8], только совсем не квадратный: на самом деле это что-то вроде параллелограмма, не больше шести футов по длинной стороне. Из-за высоких заборов траве даже летом не хватает света, и растет она клочками, а зимой тонет в жидкой грязи.

После дождя в тот вечер было слякотно, и я подумала, что на грязи останутся следы чужака, отпечатки его ботинок или сапог.

Следов не было.

Но мой взгляд за что-то зацепился, и я шагнула в мокрую траву, чтобы присмотреться поближе.

У моего садика такая неправильная форма, потому что левая стена, огораживающая его, уходит назад под острым углом. Это как раз старинная каменная стена, и на ней видна пластина с полустертой от времени надписью. Пластина расположена очень низко, будто в расчете на детский рост. Она не очень большая и вытесана из того же камня, что и остальная стена. Я прожила в доме девять месяцев, пока вообще, наконец, ее заметила. Все, что там написано —

[…] САД

КОЛЛЕДЖ СВ. ИОАННА

– первое слово прочесть невозможно, камень там слишком поврежден погодой и выщерблен. Стена, очевидно, намного старше тех зданий, которые выросли здесь несколько веков назад. Застройщики ранней викторианской эпохи пощадили этот ее фрагмент только потому, что он более-менее подошел на роль забора к миниатюрным садикам, добавленным к этому дешевому рабочему жилью.

Что-то лежало на траве, у самой стены, почти под надписью. Это было мое украшение.

Спустя полчаса я сидела в комнате с чашкой чая. Передо мной на кофейном столике лежала брошь. В доме было уютно и тепло, а задняя дверь до поры до времени надежно заперта.

Это была моя брошь, никаких сомнений. Очень уж специфическая форма – треугольная, с кружками из какого-то зеленого полудрагоценного камня на каждой вершине. Наткнувшись на нее в антикварном магазине несколько лет назад, я даже не была уверена, что вещица старинная. Ее лаконичные очертания – просто треугольник, правда, разносторонний и с легкой изогнутостью всех линий – казались, на мой неискушенный взгляд, вполне современными.