Я напряжена почти так же, как Ли Вэй, и мне снова приходится бороться с острым желанием оттащить его от этого безумства. Однако я не успеваю ничего предпринять. Ставки сделаны, бородач достает скорпиона и кладет ему на руку. Я перестаю дышать. Толпа снова начинает гвалт, но Ли Вэю хотя бы не надо думать еще и об этой помехе. Он не слышит шума и сможет сосредоточиться исключительно на том, чтобы держать руки ровно (что, надо признать, у него удивительно хорошо получается). Он пересаживает скорпиона с ладони на ладонь, оставаясь спокойным и собранным, а вот я тревожусь все сильнее. О чем он думает? Ему нельзя рисковать повредить руку, особенно если нам вскоре придется лезть обратно! А что, если он ошибся и укус не безвреден?
Шесть, семь, восемь. На девятой пересадке толпа сатанеет, отчаянно пытаясь смутить его перед финальным движением. Он даже не моргает, а вот я так трясусь, что приходится обхватить себя руками, чтобы не шататься. Десятая пересадка заканчивается, и он торжествующе возвращает скорпиона в коробочку. Шум становится оглушительным. Большинство зрителей проиграли, но те, кто поставил на Ли Вэя, получат немало. Помощник пододвигает Ли Вэю громадную пирамиду монет, но тот качает головой и указывает на ярко-красный шелк. Быстро посовещавшись со своим начальником, помощник забирает несколько монет, а потом вручает остальные Ли Вэю вместе с шелком и статуэткой бисю.
Радостно ухмыляясь, Ли Вэй забирает свой выигрыш, поворачивается, чтобы отойти от стола, и тут ему дорогу заступает какой-то мужчина. Он говорит, но Ли Вэй ничего не понимает. Он недоуменно смотрит на говорящего, что приводит того в возбуждение. Его следующие слова заставляют еще несколько человек внимательно смотреть на Ли Вэя, и я напрягаюсь, пытаясь понять, в чем дело. Сю Мэй внезапно оказывается рядом с ним и что-то с непринужденной улыбкой говорит. Это успокаивает остальных, хотя первый заговоривший все еще смотрит на Ли Вэя с подозрением. Она уводит Ли Вэя к нашему занавешенному столу, и я поспешно к ним присоединяюсь.
«Ты что, с ума сошел? – вопрошаю я. – Зачем было так рисковать? Тебя чуть не укусили!»
«Чуть не укусили? – возмущается Ли Вэй, избавившись от своей добычи. – Даже близко к тому не было!»
«Я с этим соглашусь, – невесело говорит Сю Мэй. – Гораздо большая опасность заключалась в том, что тебя опознают как глухого, что многие сочли бы нечестным преимуществом. Тот мужчина решил, что ты был чересчур спокоен среди шума, а потом ты ему не ответил. Я сказала ему, что ты приехал издалека и не говоришь по-нашему».
«Спасибо, – говорю я ей, ощущая острое желание снова вернуться к нашей главной проблеме. – А теперь если ты поможешь нам найти остальных, кто…»
Я останавливаюсь: мое внимание привлекает новая суматоха. Двое мужчин за столом из-за чего-то поссорились. Один бросается на другого, опрокинув свой стол. Сю Мэй мчится к ним, пытаясь вмешаться. Ли Вэй встает, собираясь ей помочь, но ее отец уже действует. Он бежит через комнату, явно намереваясь прекратить драку, но не успевает помешать тому, что происходит в следующую секунду.
Мужчины схватываются друг с другом, и одного из них впечатывают в стену с такой силой, что я ощущаю сотрясение, даже стоя в дальней части комнаты. Небольшая полка, висящая высоко на стене, с узорчатой миской на ней, шатается, и миска летит на пол. Лу Чжу прижимает пальцы к губам и тихо вскрикивает.
Драка заканчивается: отец Сю Мэй держит обоих мужчин за шиворот и волочет с постоялого двора. Сю Мэй и Лу Чжу стоят на коленях у разбившейся миски, на их лицах – тревога и страх. Ли Вэй с беспокойством смотрит на них, но, не видя явной опасности, садится рядом со мной.
«Не понимаю, в чем дело», – говорю я.
Хоть это и не имеет ко мне никакого отношения, я не могу не переживать за Сю Мэй, которая явно расстроена. Выкинув драчунов на улицу, ее отец возвращается и подходит поговорить с ней и Лу Чжу. Остальные посетители продолжают свои дела как ни в чем не бывало, но эти трое не успокаиваются. Наконец отец Сю Мэй печально качает головой и что-то говорит. Она глубоко вздыхает и мрачно смотрит прямо перед собой, а потом вздрагивает при виде нашего занавешенного столика. Кажется, она про нас забыла. Сю Мэй поспешно идет к нам и ныряет за занавеску.
«Извините, – говорит она. – Вам придется уйти. Нам всем придется. Наша жизнь в опасности».
«О чем ты говоришь? – вопрошает Ли Вэй, снова вставая на ноги. Он озирается, готовый к тому, что опасность выскочит прямо из стен. – Нас нашли солдаты?»
«Нет-нет, – говорит Сю Мэй. – Это с вами никак не связано. Дело в миске. – Она разжимает кулак и демонстрирует осколок. Это – белый фарфор, расписанный ярким узором. – Наш хозяин – человек, которому принадлежит этот постоялый двор, очень гордится своей коллекцией. Когда в прошлый раз кто-то из служащих здесь позволил что-то разбить, наш хозяин приказал его разыскать и избить. Потом тот слуга умер от побоев. – Она снова вздыхает. – К счастью, хозяин не появится здесь еще какое-то время. Мы с отцом успеем сбежать. Лу Чжу, наверное, пойдет с нами, чтобы в наше отсутствие вину не переложили на нее».
«Мы надеялись, что ты отведешь нас к другим глухим», – говорит Ли Вэй.
Она качает головой:
«Извините. Нам нужно поскорее скрыться».
Я подбираю один из осколков и подношу к свету. Фарфор выглядит почти таким же, как тот, что я видела на кухне, – в нем самом нет ничего особенного. Наверное, уникальным его делает именно узор. Я не уверена, но он похож на кусок феникса.
«Ваш хозяин осматривает свою коллекцию каждый день?» – спрашиваю я.
«Нет, но он сразу заметит, что со стены что-то исчезло», – объясняет мне Сю Мэй.
Я смотрю в сторону полки на дальней стене зала. Она висит на достаточно видном месте, чтобы ее заметили, но слишком высоко, чтобы хорошо разглядеть, что именно на ней стоит. Я снова опускаю взгляд и рассматриваю узор.
«У вас есть краски? – спрашиваю я. – Если бы вы принесли мне миску с кухни, я смогла бы это воспроизвести. Ваш хозяин ничего не заподозрит».
Сю Мэй смотрит на меня, как на сумасшедшую.
«Но это же невозможно!»
«Только не для нее, – гордо заявляет Ли Вэй, догадавшийся о том, что я задумала. – Если вы замените миску, тебе с отцом не понадобится убегать».
«Это было бы здорово, – признает она неохотно. – Но даже если бы ты могла такое сделать, у нас в запасе будет не больше нескольких часов».
«Просто принеси мне нужные краски и миску», – говорю я.
Сю Мэй недоверчиво встает, чтобы поговорить с отцом и Лу Чжу. Уже через несколько минут они собираются у нашего стола: мне принесли миску с кухни, осколки разбитой, и все краски, какие им удалось раздобыть. Некоторые похожи на обычные, которые используют для домашнего ремонта. Другие – более качественные; Сю Мэй объясняет, что их используют для бумаг и документов. Цвета подходят не идеально, но при таком разнообразии я чувствую себя достаточно уверенно. Я раскладываю осколки так, чтобы составить представление об оригинале, и погружаюсь в работу.
Какое-то время вокруг тихо, а потом Лу Чжу говорит что-то, на что Сю Мэй отвечает кивком. Она обращается к Ли Вэю, и я краем глаза вижу, как она знаками спрашивает:
«Вы не шутили! Где она этому научилась?»
«В нашем поселке, – отвечает Ли Вэй. – Она у нас самая талантливая художница».
Я откладываю кисточку, чтобы сказать:
«Брось. Это неправда».
Лу Чжу снова идет обслуживать посетителей. Сю Мэй с отцом о чем-то переговариваются, а потом она нам сообщает:
«Я пойду поговорю со своей знакомой из молчаливых и спрошу, согласна ли она с вами встретиться».
«Из молчаливых?» – переспрашивает Ли Вэй.
«Так мы называем таких, как вы, – поясняет она. – Пока вы прячетесь здесь, с вами ничего не случится. Мой отец и Лу Чжу проследят за этим. Если у вас возникнут какие-то проблемы, обратитесь к одному из них. Я скоро вернусь».
Она уходит с постоялого двора, а ее отец снова идет наблюдать в зал. Я продолжаю работать со смешанными чувствами – немного волнуюсь за Сю Мэй. Окажется ли моя работа достаточно хорошей? А что, если я только устрою им новые неприятности? И в то же время я втайне горда тем, что способна изобразить нечто просто красивое. До этого дня я о подобном только мечтала и сейчас наслаждаюсь, копируя на боках миски сложный узор из фениксов и цветков сливы.
Я забываю обо всем вокруг и прихожу в себя только от тихого звука, который опознаю как смех Ли Вэя. Я поднимаю голову и вижу, что он пристально на меня смотрит.
«В чем дело?» – спрашиваю я, отложив кисточку.
«По-моему, ты за этой работой напрягаешься сильнее, чем я со скорпионом», – говорит он мне.
«Ничего не могу поделать, – отвечаю я. – От этого слишком многое зависит».
Он кивает, а его улыбка гаснет.
«Но тебе это нравится: я же вижу. Когда ты работаешь, у тебя лицо светится».
«И с этим я тоже ничего не могу поделать, – говорю я ему. – Я постоянно что-то вижу… Я хочу сказать – воображаю. Прекрасные картины. Они пылают во мне, и мне надо дать им свободу».
