Ознакомительная версия.
Она почувствовала укол гнева. Айсфир часто говорил ей подобные вещи. Обычно после этого она давала ему понять, что его долгое пребывание во льду вызвало у него частичное безумие. Сейчас она подавила раздражение: ей необходимо было узнать как можно больше. А еще ей досаждала стрела в боку.
«И что произошло? Тогда?»
Айсфир повернул голову на длинной шее и бросил на нее мрачный взгляд.
«Что произошло? Мы их уничтожили, конечно. Люди и без того достаточно сильно нам мешают, не хватало еще, чтобы они считали, будто могут игнорировать наши пожелания».
Они уже приближались к источнику в самом сердце оазиса. Песок был усеян человеческими трупами, спуск к озеру напоминал подлет к пруду с кровью. Под лучами дневного солнца тела начали превращаться в падаль.
«Когда поедим, надо будет улететь и найти для сна площадку почище, – объявил черный дракон. – На какое-то время нам придется бросить это место, пока шакалы и вороны его нам не приберут. Столько мяса нам за раз не съесть, а люди быстро протухают».
Айсфир приземлился в озеро, где еще плавали тела людей. Тинталья последовала за ним. Волны, которые они подняли, еще лизали берег, когда он выловил из воды какой-то труп.
«Не бери тех, которые облечены в металл, – посоветовал он. – Лучше выбирай лучников. Обычно на них надета только кожа».
Он разорвал труп пополам и поймал половину, не дав ей упасть в воду. Подбросив полутушу в воздух, он подхватил ее зубами и запрокинул голову, глотая. Вторая половина шумно шлепнулась в воду и затонула. Айсфир выбрал следующий труп и заглотнул целиком головой вперед, предварительно размолов мощными челюстями.
Тинталья вошла в испорченную воду и остановилась, наблюдая за ним.
«Они быстро протухнут. Тебе стоит поесть сейчас».
«Я еще никогда не ела людей».
Она ощутила слабое отвращение. Она убила немало людей, но никого из них не ела. Теперь это показалось ей странным.
Она подумала о тех людях, к которым она относилась по-дружески: о Рэйне, Малте и своем юном менестреле Сельдене. Она направила их на путь, на котором они могли стать Старшими, и с тех пор о них не вспоминала. Сельден! При воспоминании о нем она ощутила искру радости. Этот менестрель умел воздать хвалу дракону. Этих трех людей она избрала себе и сделала их Старшими. Поэтому, наверное, они были другими. Если она окажется рядом с кем-то из них, когда он умрет, она съест тело, чтобы сохранить его воспоминания.
А если питаться другими людьми? Айсфир прав. Они – всего лишь мясо. Она двинулась вдоль берега и выбрала тело, которое было пока настолько свежим, что истекало кровью. Она разорвала его пополам. Прикосновения кожи и ткани заставили ее язык задергаться. Немного пожевав, она отправила пищу к мощным крушащим мышцам, расположенным в задней части ее глотки.
Тело скользнуло в желудок. Мясо – это всегда мясо, подумалось ей, а после боя она испытывала голод.
Айсфир продолжал есть на одном месте, изредка делая пару шагов и вытягивая шею, чтобы достать новых мертвецов. Их было в достатке. Тинталья была более переборчивой. Он был прав насчет того, насколько быстро люди портятся. От некоторых уже несло разложением. Она искала тех, кто умер совсем недавно, отталкивая носом трупы, которые уже начали коченеть.
Она как раз перебирала гору тел, когда одно вдруг тихо вскрикнуло и попыталось от нее отползти. Человек был некрупный, а ядом у него отъело нижнюю часть обеих ног. Он тащился по земле и скулил. Когда привлеченный шумом Айсфир приблизился к ним, паренек обрел дар речи.
– Прошу вас! – воскликнул он, и голос у него сорвался на ребяческий писк. – Пожалуйста, оставьте мне жизнь! Мы с отцом не хотели на вас нападать. Нас заставили! Люди герцога схватили сына – наследника моего отца, мою мать и двух моих сестер. Они сказали, что если мы не будем участвовать в охоте на вас, их всех сожгут. Что имя моего отца умрет вместе с ним, а наш род станет просто прахом. Вот нам и пришлось идти. Мы не хотели вам вредить, прекраснейшие. Мудрейшие драконы!
– Поздновато очаровывать нас похвалами, – заметил Айсфир, развеселившись.
– Кто захватил твоих родных?
Тинталье стало любопытно. Из ноги паренька торчала кость. Он не выжил бы.
– Люди герцога. Герцога Калсиды. Они приказали, чтобы мы принесли для герцога куски дракона. Чтобы выжить, ему нужно лекарство, изготовленное из кусков дракона. Если бы мы принесли кровь, или чешую, или печень, или драконий глаз, герцог сделал бы нас богачами. А если бы не принесли… – Паренек посмотрел на свою ногу. Он довольно долго на нее взирал, а потом что-то в его лице изменилось. Он поднял взгляд на Тинталью. – Мы уже умерли. Все мы.
– Да, – сказала она, но не успело это слово обосноваться в мыслях паренька, как Айсфир потянулся и сомкнул челюсти на его торсе.
Это произошло со стремительностью змеиного броска.
«Свежее мясо. Нет смысла давать ему время загнить, как остальным».
Черный дракон запрокинул голову, отправил в пасть остаток тела паренька, проглотил его и двинулся прочь, к новой груде трупов.
* * *
Двадцать девятый день месяца Спокойствия – седьмой год Вольного союза торговцев
от Рейала, исполняющего обязанности смотрителя голубятни в Удачном, – Киму, смотрителю голубятни в Кассарике
Мои приветствия, Ким.
Мне поручили сообщить вам о жалобе, поступившей от нескольких наших клиентов. Они утверждают, что конфиденциальные послания носят следы постороннего воздействия, хоть сургучные пробки футляров для посланий и остаются нетронутыми. В двух случаях на в высшей степени конфиденциальном свитке сургучная печать оказалась треснувшей, а в третьем случае она была найдена внутри футляра в виде обломков, а свиток был свернут криво, как будто кто-то вскрывал футляры, прочитывал послания, а затем возвращал их на место, заново запечатывая цилиндры сургучом смотрителя голубятни. Эти жалобы поступили от трех разных купцов и касаются посланий, полученных от торговца Кандрала из Кассарика.
Пока требований об официальном расследовании не поступало. Я умолил их позволить мне связаться с вами и попросить, чтобы вы поговорили с торговцем Кандралом и попросили, чтобы он показал вам сургуч и печатку, которые использует для своих посланий. Мы с мастерами, здесь, в Удачном, надеемся, что дело просто в использовании низкокачественного, старого или ломкого сургуча, а не в том, что смотритель вскрывает послания. Тем не менее мы попросили бы вас обратить пристальное внимание на тех подмастерьев и учеников смотрителей, которые начали у вас работать в прошлом году.
Мы глубоко сожалеем о том, что приходится вас об этом просить, и надеемся, что вы не обидитесь. Мой мастер велит мне сказать, что мы совершенно уверены в порядочности кассарикских смотрителей голубятни и ожидаем, что эти обвинения окажутся необоснованными.
Просьба ответить срочно.
– Известий не было, о величественный.
Посыльный, стоящий перед герцогом на коленях, старался, чтобы его голос звучал ровно.
Герцог, обложенный и подпертый на своем троне подушками, наблюдал за ним, дожидаясь того мгновения, когда он сломается. Лучшее, на что мог надеяться принесший дурные вести – это порка. А вот промешкавший с дурными вестями заслуживал смерти.
Мужчина не поднимал глаз, упрямо глядя в пол. Вот как. Этого посыльного уже пороли. Он знает, что выдержит наказание, и смирился с ним.
Герцог чуть шевельнул пальцем. Заметные движения отнимали так много сил! Однако его канцлер приучился высматривать слабые движения и быстро на них реагировать. Он сделал гораздо более выразительный знак страже, и посыльного удалили. Сапоги стражников громко топали, более легкие сандалии уводимого между ними посыльного шлепали тише. Никто не промолвил ни слова. Канцлер снова повернулся к герцогу и низко склонился, прикоснувшись лбом к коленям. Он медленно опустился на колени, а потом осмелился поднять взгляд на сандалии герцога.
– Мне горько, что вам пришлось получить столь неудовлетворительное известие.
В зале аудиенций царило молчание. Это было большое помещение со стенами из грубого камня, напоминавшего всем входящим о том, что когда-то оно было частью крепости. Сводчатый потолок был выкрашен темно-синей краской, на которой навечно застыли звезды летней ночи. Высокие щели окон выходили на город, раскинувшийся на склоне.
Ни одно здание этого города не было выше герцогской цитадели, стоящей на вершине холма. Когда-то холм венчала крепость, а в кольце ее стен круг менгиров под открытым небом был местом великого волшебства. Легенды рассказывали о том, как эти камни были повалены, а их злое волшебство побеждено. Эти самые камни, со стертыми и сбитыми рунами, теперь были разложены вокруг его трона, не выступая над серыми плитами пола вокруг них. Черные камни указывали на пять сторон света. Говорили, что под каждым камнем находится квадратная яма, куда бросали умирать колдовавших врагов древней Калсиды. Стоящий в центре трон напоминал всем, что герцог восседает там, куда в древние времена все боялись ступить ногой.
Ознакомительная версия.
