Ознакомительная версия.
Ярви тряхнул головой.
– Ну… она нам всем нравится.
– Само собой, – подтвердил Джойд, широко ухмыляясь. – Без нее нам жизни нет. В буквальном смысле.
– Но тебе, – хрюкнул Ральф и закрыл глаза, подкладывая руки под голову, – она нравится.
Ярви кисло пошевелил губами, но возразить не смог.
– У меня искалечена рука, – обронил он. – Все остальное пока что при деле.
Анкран изобразил нечто, похожее на смех.
– И есть ощущение, что ты нравишься ей.
– Я? Да со мной она самая нелюдимая!
– Вот именно. – Улыбнулся и Ральф, вольготно поелозив по траве плечами. – Ах, я ведь помню, каково это: быть молодым.
– Ярви! – Ничто, высок и тверд, стоял на валуне неподалеку от раскидистого дерева. Совершенно не интересуясь, кто кому нравится, он изучал дорогу, по которой они пришли. – Мои глаза стары, а твои – молоды. Это дым?
Ярви, почитай обрадованный, что его отвлекли, взобрался к Ничто, вглядываясь на юг. Но долго продлиться его радости было не суждено. Как обычно.
– Трудно сказать, – ответил он. – Наверно.
Почти наверняка. Он разглядел прозрачные кляксы на фоне блеклого неба.
К ним присоединилась и Сумаэль. Прикрыв глаза ладонью, она не подавала и намека на то, что ей кто-либо нравится. Ее скулы отвердели:
– Он поднимается со стороны двора Шидуалы.
– Может, они разожгли костер, – предположил Ральф, но улыбка его померкла.
– Или костер разожгла Шадикширрам, – сказал Ничто.
Толковый служитель всегда уповает на лучшее, но готовится к худшему.
– Нам надо подняться в гору, – сказал Ярви. – Посмотреть, идет ли кто за нами.
Ничто вытянул губы и легонько сдул пылинку со своего сверкающего клинка.
– Сами знаете, идет.
И она шла за ними.
Всмотревшись сквозь странное круглое оконце трубы Сумаэль с каменистого склона над прудом, Ярви различил на снегу точки. Черные точки ползли вперед, и надежда вмиг вытекла из него, как вино из проколотого меха. Когда дело касалось надежды, его обшивка давала течь уже с давних пор.
– Я насчитала две дюжины, – сказала Сумаэль. – Видимо, баньи с моряками «Южного Ветра». У них собаки и сани, и они, скорее всего, вооружены до зубов.
– И настроены нас уничтожить, – пробормотал Ярви.
– Ну, либо так, либо они очень, очень хотят пожелать нам доброго пути на прощание, – отозвался Ральф.
Ярви опустил трубу. Трудно представить, что какой-то час назад они веселились. Лица друзей опять вытянулись в привычной, до невыносимости надоевшей тревоге.
Само собой, исключая Ничто, чей взгляд, как всегда, горел безумием.
– Как далеко они от нас?
– Вроде бы милях в шестнадцати, – ответила Сумаэль.
Ярви свыкся принимать ее догадки за истину.
– Сколько времени у них займет покрыть эти мили?
Она провела подсчет, беззвучно шевеля губами.
– Если подналягут на санях, то завтра, с ранней зарей уже могут быть здесь.
– Тогда лучше бы нас здесь не было, – произнес Анкран.
– Ага. – Ярви оторвал глаза от своего безмятежного королевства и посмотрел наверх – на голую щебнистую осыпь и расколотые валуны. – В жаркой стране от их саней никакого толку.
Ничто нахмурился на белесое небо и грязными ногтями поскреб шею.
– Рано или поздно последнее слово будет за сталью. Это – закон.
– Тогда пускай поздно, – ответил Ярви, взваливая на себя поклажу. – А сейчас – бежим отсюда.
Они бежали.
Или неслись трусцой. Или тряслись, спотыкались и продирались вдоль каменистых, адовых склонов, где среди оплавленных валунов не прорастало ни травинки и в небе не пролетало ни птицы. Здесь искореженный в муках Отче Твердь дышал жаром, таким же безжизненным, как прежний холод.
– Ветер странствий раз за разом выносит меня к очаровательным берегам, – присвистнул Анкран, когда после очередного перевала перед ними воздвиглась новая курящаяся гряда.
– Они по-прежнему нас преследуют? – спросил Джойд.
– На таком скалистом взгорье попробуй кого-нибудь заметь. – Сумаэль осмотрела в подзорную трубу пройденное ими пепельное, затянутое испарениями безлюдье. – Особенно тех, кто не желает показываться.
– Может, они повернули обратно. – Ярви обратился к Той, Что Тянет Жребий, умоляя хоть сейчас ниспослать им чуточку удачи. – Может, у Шадикширрам не вышло уговорить баньи пойти сюда вслед за нами.
Сумаэль утерла пот с чумазого лица:
– Кто откажется побывать в таком чудесном краю?
– Не знаешь ты Шадикширрам, – сказал Ничто. – Наш капитан умеет убеждать. Она – великий предводитель.
– Что-то я не заметил, – сказал Ральф.
– Ты не был при Фулку, где она вела к победе армаду императрицы.
– А ты, значит, был?
– Я бился на другой стороне, – ответил Ничто. – Я был поединщиком короля Алюкса.
Джойд, не веря, наморщил лоб:
– Ты был королевским поединщиком? – Глядя на Ничто, было трудно себе это представить, но Ярви повидал на боевой площадке много великих воинов и подобного владения мечом не встречал ни разу.
– Наш флагман запылал. – При этом воспоминании старый боец добела стиснул кулак на рукояти. – На канатах у дюжины галер, скользкий от крови, кишащий солдатней императрицы – вот каким был наш корабль, когда мы с Шадикширрам сошлись в первой схватке. Я утомился в бою и ослаб от ран. Я не привык к шаткой палубе. Она прикинулась неумелой женщиной, я был горд – и поверил, и она пустила мне кровь. Так я стал ее рабом. Когда мы сразились вновь, я был заморен голодом, а она вышла с клинком в руке и крепкими парнями за плечами против моего кухонного ножика. Она пустила мне кровь во второй раз, но, возгордившись, не стала отнимать мою жизнь.
Его губы скривила знакомая безумная усмешка, и изо рта брызнула пена, когда он лающе чеканил слова:
– Теперь мы встретимся с ней в третий раз, и меня больше не тяготит былая гордость. Я сам выберу место схватки и пущу ей кровь. Вот так, Шадикширрам!
Он вскинул меч, и по голым скалам раскатился его ломаный хрип, заполняя долину:
– День настал – сегодня! Время пришло – сейчас! Надвигается расплата!
– А расплата не может надвинуться после того, как я доберусь живым до Торлбю? – поинтересовался Ярви.
Сумаэль с мрачной решимостью затянула пояс.
– Пора уже поспешить.
– А до этого мы чем занимались?
– Плелись.
– И каков твой замысел? – спросил Ральф.
– Зарезать тебя и в знак примирения отдать ей твой труп!
– По-моему, не примирения ради она проделала весь этот путь. Как считаешь?
Сумаэль задвигала скулами.
– Боюсь, ты прав. Мой замысел – добраться до Ванстерланда вперед них. – И она начала спускаться, с каждым шагом из-под сапог сыпались камешки.
Испытание духотой проходило, почитай, хуже, чем испытание льдом. Хоть снегопад и не прекращался, им становилось все жарче и жарче, и слой за слоем они стаскивали с себя вожделенные прежде одежды – пока не очутились полуголыми, мокрыми от пота и черными от пыли, как горняки только что из забоя. На смену голоду пришла жажда. Анкран отмерял из двух бутылей мутную, с гадким привкусом воду куда более ревниво, чем припасы на палубе «Южного Ветра».
Прежде их тоже одолевал страх. Ярви не мог припомнить и дня, когда бы он не боялся. Но тогда это был тягучий страх перед морозом, голодом и усталостью. Сейчас их пришпоривал жестокий наездник. Страх перед острой сталью, острыми клыками банийских псов и самым острым из всех – мстительным гневом бывшей хозяйки.
Они тащились, сбивая ноги, пока не стало так темно, что Ярви перестал различать поднесенную к лицу ладонь. Отче Месяц и все его звезды потонули во мгле, и беглецы молча забились в расселину среди камней. Ярви провалился в зыбкое подобие сна, чтобы, как показалось, через пару минут его встряхнули и подняли. С первым лучом рассвета, в синяках и ссадинах, он опять устремился вперед, окутанный обрывками ночных кошмаров.
Двигаться дальше – вот о чем думали все. Мир умалился до голой каменистой полосы между их сапогами и преследователями, и это пространство неуклонно сжималось. Какое-то время замыкающий Ральф волок за собой на веревках пару овечьих шкур – старый браконьерский трюк, призванный сбить со следа собак. Собаки оказались умней. Скоро каждый из беглецов покрылся синяками, порезами, каждый обдирал кожу после сотни падений, ну а Ярви, с его одной здоровой рукой, приходилось труднее других. Однако всякий раз, когда он спотыкался и падал, рядом вырастал Анкран, протягивал сильную руку и помогал ему встать. Помогал двигаться дальше.
– Спасибо, – сказал Ярви, потеряв счет падениям.
– Тебе еще выпадет случай со мной расплатиться, – ответил Анкран. – В Торлбю, если не раньше.
С минуту они шаркали в неловком молчании, затем Ярви произнес:
– Прости меня.
– За то, что свалился?
– За то, что я сделал на «Южном Ветре». За то, что сказал Шадикширрам… – Его передернуло при воспоминании о том, как бутылка с вином грохнула о голову Анкрана. Как его лицо хрустнуло под сапогом капитана.
Ознакомительная версия.
