Она медленно прошла мимо разделочного стола, остановившись, чтобы заглянуть под него, – туда, где хранились сковородки и тарелки. Никого. Задняя дверь ей на глаза не попалась. Он должен быть здесь.
Негромкий лязг. Покачивающиеся кухонные лопатки. Джеки медленно двинулась к ним, оглянувшись на большую раковину для мытья посуды и на холодильную камеру.
Холодильная камера. Тяжелая дверь с магнитными защелками. Ей показалось или она была чуть приоткрыта?
Джеки медленно, очень медленно протянула руку. Сжала пальцы вокруг ручки. В кухне было пусто и тихо. Казалось, никто в закусочной сюда не смотрел. Даже женщина с планшеткой вернулась к своей обычной обязанности отмечать вновь пришедших. Джеки одна, и, если что-то случится, ей никто не поможет.
– Всю жизнь мечтала, – произнесла она и распахнула дверь с магнитными защелками. Заставленные мясом и другими продуктами полки – больше ничего. Спрятаться здесь негде.
Сзади раздался грохот. Под звон бьющейся посуды светловолосый мужчина отодвинул стопу тарелок, за которой прятался. Она рванулась за ним, и они оба протиснулись сквозь стальные крутящиеся двери. Она почти настигла его, когда они зигзагами неслись между столиками и ошеломленными посетителями.
Женщина с планшеткой что-то складывала, беззвучно шепча уравнения и не проявляя к погоне ни малейшего интереса.
Джеки пронеслась через закусочную так быстро, как только это может сделать человек, бегущий через закусочную за незнакомцем, что было совсем не быстро. Светловолосый мужчина выскочил через входную дверь, и Джеки оставалось до него всего несколько секунд. Она была моложе, проворнее и обязательно его нагонит. Ее ноги громко шлепали по асфальту, настолько раскаленному полуденным солнцем, что она чувствовала жар сквозь подошвы.
– Я тебя достану! – крикнула она, прежде чем догнать его.
– Трой! – выкрикнула бежавшая от машины Диана. – Трой, мне надо с тобой поговорить!
Светловолосый мужчина резко взял вправо в направлении дороги и заброшенной заправки на другой стороне улицы.
Диана и Джеки ринулись за ним и столкнулись – сначала друг с другом, а потом с землей.
– Черт бы тебя подрал! – рявкнула Джеки асфальту, получив на лице длинную красную царапину. У Дианы на правом бедре начал образовываться синяк, но она еще об этом не знала. Обе смотрели в сторону заправки, но мужчина исчез.
– Черт бы тебя подрал! – повторила Джеки одними губами. – Черт бы тебя подрал! – продолжала повторять она, прижав ладонь к асфальту.
Диана свирепо смотрела на нее, потирая ногу.
– Зачем ты гналась за Троем? – спросила она.
Джеки ответила ей свирепым взглядом. Диана Крейтон, сказал тогда Джон. Диана была к этому причастна, а разве это не доказательство?
– Зачем я за ним гналась? А зачем у тебя эта бумага?
Диана не понимала, какое отношение имел этот вопрос к тому, что только что произошло. Джеки оглянулась на заправку.
– Я почти достала его, Диана. Этого жуткого типа.
– Почти достала? А что этот «жуткий тип» тебе сделал?
Джеки попыталась найти какое-то объяснение своим действиям. У нее болела голова.
– Он постоянно таращится и улыбается. Что у него на уме? Я хочу сказа…
– Может, ты слишком молода, чтобы это понять, но нельзя гоняться за людьми лишь потому, что хочешь знать, что у них на уме.
У Дианы помимо воли сделался голос мамаши, поучающей неразумного отпрыска, и они обе это заметили.
– Ага, значит, зрелый подход – это налетать на людей на стоянках. Чудненько. Уверена, что когда доживу до твоих лет, обязательно это вспомню.
Диана вздохнула и поднялась на ноги, проверяя, слушается ли ее тело. Потом смерила девушку оценивающим взглядом.
– Джеки, если хочешь, чтобы к тебе относились как к взрослой, надо вести себя по-взрослому.
В голове у Джеки раздался голос ее бывшей подруги Ноэль Коннолли, полный родительской снисходительности: О, Джеки, ты когда-нибудь думала о том, чтобы взять и стать двадцатилетней?
– Да пошла ты, – сказала она.
– Ой, хорошо. Вот это хорошо. – Диана повернулась и направилась к своей машине.
Джеки двинулась за ней.
– Эй, ты куда это собралась? Откуда ты знаешь этого парня? Откуда узнала, что его зовут Трой? Серьезно, что у него на уме?
Диана взяла себя в руки и заговорила лишь немного дрожащим голосом:
– Это не твоего ума дело. Трой – некто из моего прошлого, и я пытаюсь поговорить с ним, чтобы у моего сына все было хорошо. Моего сына, единственного ребенка, чьим воспитанием я сейчас занимаюсь. Тебе придется поискать кого-нибудь другого. – Она с грохотом уселась в машину. Джеки сделала рукой жест, сжато отвечавший на множество затронутых вопросов. Диана пожала плечами и задним ходом стала выезжать со стоянки.
– Я узнаю, кто этот парень и какое тебе до него дело! – крикнула Джеки ей вслед. – Я все раскопаю! И не смей вставать у меня на пути!
Диана ответила, нажав на газ. Джеки швырнула ей вслед бумагу.
– Да пошла ты, – выдохнула она.
– «КИНГ-СИТИ», – было написано на бумаге, вернувшейся к ней в ладонь.
– Она понятия не имеет, о чем говорит, – одновременно произнесли Диана и Джеки, обе в этом не сомневаясь, причем каждая – по-своему.
Сидя в машине, стоявшей у ее дома, который в тот момент ни о чем не думал, Диана достала телефон и бумагу, на которой писал Эван.
Диана не очень хорошо запомнила свою встречу с Эваном в закусочной. Однако она точно помнила, что он писал ей сообщения. Кроме того, она его сфотографировала. Да к тому же попросила написать свое имя.
Она помнила, как Джеки гналась за Троем. Вспоминая это, Диана почесала следы от ожогов на левом предплечье. Зачем Джеки искала Троя? Под хлипким мостиком ее взаимоотношений с Джошем зияла пропасть неизвестности, и всякий раз, когда она туда заглядывала, пропасть становилась все глубже. Она расстроилась из-за Джеки, но пришла в ярость из-за Троя. Еще одна молодая жертва угодила в водоворот неприятностей, которыми он сопровождал свое беспечное и беззаботное шествие по жизни.
Она взглянула на листок бумаги. На нем было написано «КИНГ-СИТИ», а на обороте стояло имя Эвана. Однако его звали не Эван. Она посмотрела на написанное на листке имя и произнесла его вслух. Повторила его и опустила листок.
– Эван Макинтайр, – сказала она вслух и пожала плечами. – Значит, вот оно как.
Диана открыла фотографии и посмотрела на один из снимков Эвана, сделанных ею в закусочной. На нем был светло-коричневый пиджак. Она уставилась на фото, потом закрыла глаза, надеясь запечатлеть его в мозгу или на задней стенке сетчатки, или в загадочном облаке коллективного бессознательного – где-нибудь, где хранятся образы. Она не знает, она не ученый.
Диана пробормотала его имя с закрытыми глазами, стараясь запомнить его образ. Его глаза, нос, рот, волосы. Ничего. Она снова взглянула на фото, изучила его губы и перечислила множество прилагательных, которыми их можно описать. Потом посмотрела на его нос и назвала прилагательные для него.
Уставившись на нос, она забыла прилагательные, описывающие губы. Перевела взгляд на губы и забыла о носе. До ушей она так и не дошла.
Диана пробежалась по архиву сообщений и попыталась ответить Эвану. Еще один способ кого-то запомнить – создать о человеке побольше воспоминаний. Чем больше нужно забывать, тем дольше длится забывание.
Она написала: «Неплохо поболтали вечерком. Давай повторим».
Текст звучал как приглашение на свидание. Она стерла его, не отсылая.
Сидевший на правом заднем подголовнике слепень перелетел на левый задний подголовник. Диана это заметила.
Она написала другое сообщение: «Эван, не могу вспомнить, о чем мы говорили. Ты можешь вернуться?» – и нажала «отправить».
Большой палец пронзила острая боль. Она не вскрикнула, просто дернулась. Ее сообщение осталось неотправленным. Еще попытка. Снова острая боль, почти до кости. Посреди подушечки большого пальца правой руки выступила капелька крови.
Это очень характерно для смартфонов. Если кто-то недоступен для текстовых сообщений или тайные правительственные агентства, контролирующие телефонные компании, не хотят, чтобы кто-то был доступен, телефону позволяется причинять легкую физическую боль. Она сунула палец в рот и пососала его.
Днем раньше телефон загорелся, когда она попыталась позвонить Эвану. Почти все утро ее преследовал запах горелых волос. Ей пришлось остановиться у аптеки, чтобы купить цинковую мазь и помазать ухо, а потом – у питомника, чтобы на пятнадцать минут приложиться правой частью головы к аэрированной почве, как прописал доктор. Она не знала, зачем доктор ей это прописал, но ведь никто не знает, зачем доктора делают то, что делают. Доктора – существа загадочные.
Диана посмотрела в зеркало заднего вида на сидевшего на левом заднем подголовнике слепня. Она пристально разглядывала его и чувствовала, что он внимательно разглядывает ее. Слепень пошевелил полудюжиной лапок, сдвинулся чуть левее, потом чуть правее. Он стоял, крошечный и одинокий, посреди того, что представлялось ему огромным тканевым полем. Спрятаться было негде.
