— Вы мои репки обозрели сразу, как только вошли, добрый сир. — Женщина прикрылась одеялом до пояса и откинула волосы с глаз. — И они, к слову, не продаются.
— Простите, если ненароком ошибся. Мой младший брат спал с сотней шлюх, а я только с одной.
— Она мой трофей. — Бракен встряхнул поднятые с пола бриджи. — Жила с одним из присяжных мечей Блэквуда, пока я ему голову не разнес. Убери руки, женщина, пусть милорд смотрит.
— Вы штаны задом наперед надели, — заметил Джейме. Женщина потянулась за собственными одежками, все так же пытаясь прикрыться — ее усилия возбуждали Джейме больше, чем откровенная нагота. — Как звать тебя, женщина?
— Мать звала Хильди, сир. — Она натянула через голову грязную сорочку. С лицом ненамного чище ног и густыми, как у Бракена, нижними волосами она чем-то влекла к себе. Вздернутый носик, буйная грива… реверанс, который она сделала, надев юбку. — Второго башмака не видали, милорд?
— Я что, горничная — башмаки тебе подавать? — вспылил Бракен. — Убирайся босиком, коли найти не можешь.
— Да ну? Милорд не возьмет меня домой помолиться со своей женушкой? А вы что скажете, сир — у вас жена есть?
«Только сестра».
— Какого цвета мой плащ?
— Белый, а рука из чистого золота. Люблю мужчин с золотыми руками, а вы, сир, каких женщин любите?
— Невинных.
— Я не про дочерей спрашиваю — про женщин.
Джейме подумал о Мирцелле. Ей тоже придется сказать… дорнийцам это не придется по вкусу. Доран Мартелл обручил ее со своим сыном, полагая, что она дочь короля Роберта. Сплошные узлы, и одним ударом их не разрубишь.
— Я дал обет, — устало промолвил он.
— Стало быть, вам репы не полагается.
— Уйди! — рявкнул лорд Джонос.
С одним башмаком в руке женщина проскользнула мимо Джейме.
— Хильди, — напомнила она, стиснув сквозь бриджи его твердый член, и была такова.
— Как поживает ваша леди-жена? — спросил Джейме.
— Откуда мне знать? Спросите у ее септона. Когда ваш отец сжег наш замок, она решила, что это наказание, ниспосланное богами. Теперь только и делает, что молится. — Лорд Джонос завязал правильно надетые бриджи. — Что привело вас сюда, милорд? Черная Рыба? Мы слышали о его бегстве.
— Вот как? — Джейме придвинул себе походный табурет. — Случайно, не от него самого?
— Ко мне сир Бринден не побежит. Я бы мигом заковал его в цепи, хоть он мне и по сердцу, врать не стану. Он знает, что я склонил колено. Ему бы самому это сделать, но такого упрямца, как его брат говаривал, свет еще не видал.
— Вы склонили, а Блэквуд нет. Мог ли Черная Рыба искать убежища в Древороне?
— Для этого ему пришлось бы пройти через наши посты, а крыльев, насколько я слышал, у него пока нет. Титосу самому скоро понадобится убежище: они там крыс да коренья жрут. Еще до полнолуния сдастся как миленький.
— Он сдастся еще до заката. Я намерен предложить ему королевский мир.
— Вот оно как. — Лорд Джонос натянул бурый камзол с красным конем на груди. — Рог эля, милорд?
— Благодарствую, нет. Не смотрите на меня, пейте.
Бракен наполнил рог и выпил до половины.
— Мир, говорите… На каких же условиях?
— Как обычно. Признать свою измену, отречься от Старков и Талли. Торжественно поклясться перед богами и людьми быть отныне преданным вассалом Харренхолла и Железного Трона. После этого я объявлю ему помилование и возьму пару горшков золота в качестве пени. А также заложника, чтобы Древорон не взбунтовался опять.
— Берите дочку, — посоветовал Бракен. — Сыновей у Блэквуда шестеро, а дочь одна, и он души в ней не чает. Лет семь соплячке.
— Мала еще, но приму к сведению.
Лорд Джонос допил рог и бросил его.
— Как насчет земель и замков, обещанных нам?
— Что за земли?
— Левый берег Вдовьей от Арбалетных холмов до Гона и все острова на реке. Мельницы Пшеничная и Господская, руины Илистого, Упоение, Долина Битвы, Старая Кузница, деревни Пряжка, Черная Пряжка, Надгробия и Глинистый Пруд. Торговый городок у Грязнули. Леса Осиный и Лоргенов, Зеленый Холм, Барбины Сиськи. У Блэквудов они зовутся Меллиными, а раньше Барбины были. Ну и Медовый Цвет с пасекой. У меня все отмечено, милорд, поглядите. — Бракен предъявил карту.
Джейме развернул пергамент на столе, прижав золотой рукой.
— Порядочно земель. С ними ваши владения возрастут на добрую четверть.
Бракен упрямо сжал губы.
— Все они принадлежали когда-то Стонхеджу. Блэквуды их украли у нас.
— А вот эта деревушка, что между Сиськами?
— Денежка. Тоже наша была, но уже сто лет считается королевским леном. Ее можно вычеркнуть, мы просим лишь то, что забрали Блэквуды. Ваш лорд-отец обещал их вернуть, если мы усмирим лорда Титоса.
— Я видел на стенах замка знамена Талли и лютоволка Старков — стало быть, вы не усмирили его?
— Мы заперли его в Древороне. Дайте мне людей для штурма, милорд, и вся семейка у меня не то что усмирится, а упокоится вечным сном.
— Если я дам вам людей, то усмирять будут они, а не вы. Не могу же я самого себя награждать. — Джейме снова свернул пергамент. — Можно оставить карту себе?
— Карту берите, а земли наши. Мы сражались на вашей стороне; Ланнистеры всегда платят свои долги.
— На нашу сторону вы перешли не так уж давно — на неприятельской сражались гораздо дольше.
— Король простил нас за это. Я потерял племянника и побочного сына. Гора снял наш урожай и спалил все, что не мог увезти. Сжег наш замок, надругался над моей дочерью — по-вашему, я не заслужил возмещения?
— Горы и моего отца больше нет. Вам оставили голову, разве этого мало? Нельзя ведь отрицать, что вы присягнули Старку и оставались верны ему, пока лорд Уолдер его не убил.
— Его — и с ним дюжину моих родичей. Да, я был ему верен и вам тоже буду, если поступите со мной честно. Я склонил колено, не видя смысла хранить верность мертвому и проливать за проигранное дело кровь Бракенов.
— Разумно. — «Хотя неразумие лорда Блэквуда заслуживает большего уважения». — Вы получите свои земли — вернее, часть их, поскольку и Блэквудов усмирили частично.
Лорд Джонос, похоже, остался доволен.
— Мы согласны на любую долю, какую милорд сочтет нужным нам уделить, но и с Блэквудами, если позволите дать вам совет, не стоит миндальничать. Измена у них в крови. До прихода андалов всей рекой правил дом Бракенов. Мы были королями, а Блэквуды — нашими вассалами, но они предали нас и захватили наш трон. Все Блэквуды — предатели от рождения, помните об этом, когда будете говорить с ними.
— Буду помнить, — пообещал Джейме.
Первым к воротам замка подъехал Пек с мирным знаменем, за ним Джейме. Двадцать пар глаз следили за ними со стен. Джейме придержал Славного на краю глубокого, вымощенного камнем рва с зеленой водой и всяческой дрянью. Сир Кеннос собирался уже протрубить в рог Геррока, но в Древороне спустили мост.
Лорд Блэквуд встречал их во внешнем дворе верхом на таком же истощенном, как он сам, скакуне — высоченный, нос крючком, волосы длинные, в клочковатой бороде больше соли, чем перца. Серебряная накладка на его алом панцире изображала сухое белое дерево, окруженное стаей воронов, на плечах колыхался плащ из вороньих перьев.
— Лорд Титос, — произнес Джейме.
— Сир.
— Благодарю, что позволили мне войти.
— Не стану притворяться, что ваш приезд меня радует, но не отрицаю, что надеялся вас увидеть. Вы хотите, чтобы я вручил вам свой меч.
— Я хочу положить конец всему этому. Ваши люди сражались доблестно, но проиграли — готовы ли вы сдаться?
— Королю. Не Джоносу Бракену.
— Понимаю.
— Желаете, чтобы я спешился и преклонил колено? — помедлив, спросил лорд Титос.
— Ветер холодный, — сказал Джейме, зная, что на них смотрят, — а на дворе грязно. Колено сможете преклонить на ковре в своей горнице, когда мы договоримся.
— Это слова рыцаря. Пожалуйте, сир. Угощать нам нечем, но учтивость всегда при нас.
Горница помещалась на втором этаже бревенчатого жилья. Джейме окинул взглядом огонь в очаге, стропила из темного дуба, гобелены на стенах и двери, ведущие в богорощу. Сквозь ромбы вставленных в них желтых стекол виднелось дерево, давшее имя замку. Чардрево в десять раз больше того, что растет в Каменном саду Бобрового Утеса, но мертвое, высохшее.
