Ознакомительная версия.
– Эхо. – У девушки звенело в ушах, и она толком не слышала, что говорит Гай. – Эхо, где…
– Здесь. – Эхо прижала ладони к стоявшей перед ней стеклянной витрине и посмотрела внутрь. В центре экспозиции высилась античная мраморная урна, которую украшали вырезанные на ней фигурки танцующих людей, объединенных вьющейся лозой. Урна была такая древняя, что крышка прилипла намертво. Один из изображенных на урне человечков держал над головой ключ. Они его нашли. Эхо знала это так же точно, как собственное имя.
– Разбей его. – Эхо отошла в сторону. – Разбей стекло. Ключ в урне, я уверена.
– Ты…
– Разбивай же!
Гай изумленно посмотрел на нее. Такой он ее еще не видел. Похоже, Эхо испытала сильнейшее потрясение, когда увидела урну.
– Дай сюда мои ножи, – попросил Гай.
Эхо достала из рюкзака его клинки. Гая чуть удар не хватил, когда Эхо заявила, что сама их понесет – как можно разгуливать по Манхэттену с оружием? – но возражать не стал. Она протянула ножи Гаю, едва не прыгая от нет нетерпения. Гай расстегнул ножны, обнажил клинок, рукояткой ножа разбил витрину, убрал клинок обратно в ножны и достал урну.
– Ты точно уверена, что он здесь? – спросил Гай. – Я должен в этом убедиться, прежде чем портить экспонат, который представляет историческую и культурную ценность.
– Ради всего святого… – Эхо что было силы пихнула Гая локтем. Урна выскользнула из его рук и разбилась. Осколки мрамора разлетелись по полу. Эхо заметила, как что-то блеснуло. Вот он, ключ от всех замков, маленький, неприметный. Единственным его украшением была вырезанная на головке и стержне лоза в крошечных шипах. Эхо нагнулась и подняла ключ.
От восторга у нее закружилась голова. Девушка рассмеялась. Она чувствовала, что Гай смотрит на нее – наверное, гадает, не утратила ли она последнюю связь с реальностью. Может, так оно и есть, но Эхо было на это плевать. Медальон и кинжал перестали пульсировать. Держать в руке ключ было чистым наслаждением.
Эхо обернулась к Гаю, счастливо рассмеялась и так сильно сжала ключ, что шипы впились ей в ладонь. Лунный свет упал на лицо Гая, скользнул по чешуйкам на скулах, и Эхо показалось, будто она видит его впервые. Гай был красив, как всегда, но сейчас ключ в ее ладони пульсировал, словно был согласен с Эхо.
– Это оказалось проще, чем я думала, – призналась Эхо. Гай наблюдал за тем, как она рассматривает ключ. Напряжение оставило ее, однако еще давало о себе знать: казалось, тело Эхо гудит, точно электрический провод. Она вертела ключ в руках, водила пальцем по изящной резьбе. – По-моему, это на дракхарском. Можешь прочитать?
Гай взял у нее ключ, нечаянно коснувшись пальцев Эхо, и его ударило током, причем разряд был куда сильнее статического. Эхо отдернула руку, согнула пальцы.
– Извини, – пробормотала она.
– Ничего. – Гай потер ладонь о джинсы. Волоски на загривке у него встали дыбом. – Сейчас посмотрю.
Прищурившись, он вгляделся в руны, выгравированные на стержне ключа. Они были древние, старше Гая, но он их знал.
– «Чтобы узнать правду, сначала нужно этого захотеть». Мне встречалось это выражение.
Эхо взглянула на ключ поверх его руки. Гай даже сквозь шерстяной свитер почувствовал, как ее волосы коснулись его плеча.
– Где?
Гай удивленно покачал головой.
– Это старая дракхарская пословица, причем видел я ее в одном-единственном месте. Она начертана над входом в пещеру оракула.
– Оракула? – Эхо подняла брови. – Правда?
– Правда.
Эхо присвистнула.
– Чем дальше, тем интереснее, – проговорила она. – И ты встречался с этим оракулом?
– Один раз, – кивнул Гай.
– Зачем?
Ему хотелось рассказать ей правду. Признаться, кто он такой. Объяснить, что к оракулу он ходил, после того как его выбрали Повелителем драконов, что это традиция: каждый Повелитель драконов должен посетить оракула. Гаю хотелось рассказать Эхо о том, что поведала ему прорицательница. В эту минуту его отчаянно тянуло признаться ей во всем. Но он выдавил лишь:
– Это личное.
Эхо посмотрела ему в глаза и пожала плечами:
– Ну и ладно. Ну что, возвращаемся к Джасперу, а потом уже отправимся к этому твоему оракулу?
Они медленно пошли обратно по залу скульптур. Сторожа по-прежнему спали, камеры наблюдения были выключены, а Гай на шаг приблизился к жар-птице. Быть может, им с Эхо все-таки удастся вместе проделать это путешествие до самого конца и остаться целыми и невредимыми.
– Давай, – улыбнулся Гай. – Но мне ужасно не хочется уходить.
Успех опьянил его, и Гаю уже было ничего не страшно. Эхо заразила его легкостью и беззаботностью, и их так приятно было чувствовать. Они пришли сюда за ключом и нашли его. Вот так просто. Гаю казалось, что он давным-давно отчаялся, но в душе его, видимо, теплилась искра надежды, и Эхо помогла ей сбыться. А она едва не прыгала от радости с ключом в руках.
– Почему? – спросила Эхо.
Гай медленно обвел руками экспонаты. Мраморные боги взирали на них свысока, и их красота способна была размягчить самое твердокаменное сердце.
– Хочется еще полюбоваться этой красотой.
– Разве дракхары не создают произведения искусства? – удивилась Эхо.
– Создают, – подтвердил Гай. Но они никогда не трогали его так, как творения рук человеческих. Они не притягивали взгляд, не восхищали своей непосредственностью и хрупкостью, от них не перехватывало дыхание. Точно такие же чувства вызывала у него Эхо. Гай взглянул на нее и, заметив, что она тоже смотрит на него, продолжал: – Но они все посвящены битвам, победителям. Цель нашего искусства – увековечить память кровавых сражений. В нем нет красоты. Нет нежности. Нет… искусства.
По лицу Эхо скользнула улыбка.
– В искусстве дракхаров нет искусства?
Гай не удержался и тоже улыбнулся. Эхо, похоже, даже не догадывалась, до чего очаровательна. Он хотел было сказать ей об этом, но подумал, что она не из тех, кто верит комплиментам.
– Красиво сказано, – заметил Гай и остановился перед статуей Венеры. Даже без головы она производила такое сильное впечатление, что Гаю показалось: если долго стоять и смотреть на нее, непременно увидишь, как от дыхания поднимается и опускается тонкая ткань на ее груди.
– Некоторые произведения искусства невозможно не заметить, – пояснил он. – Они словно хватают тебя и кричат: «Я здесь! Посмотри на меня!»
Он чувствовал, что Эхо смотрит на него.
– А разве у дракхаров не так?
Гай повернулся к Эхо, но она уже смотрела на статую, и лишь дрогнувший локон свидетельствовал о том, что она только что стремительно отвернулась.
– Не так, – ответил Гай. – Мы так не умеем.
– Почему? – Эхо протянула руку к подножию статуи, но не коснулась ее. Замерев, она разглядывала Венеру, и сама в эту минуту казалась высеченной из мрамора. Сейчас Эхо походила на статую, и Гай начал понимать, что делает людей творцами, побуждает создавать произведения искусства.
Гай проговорил – негромко, спокойно, чтобы не нарушить тишину мгновения:
– Мы слишком долго живем. Слишком многое помним. Мы этого не умеем.
Эхо повернулась к нему и легонько вздохнула. Казалось, зал вздохнул вместе с ней.
– Чего этого?
– Забывать, – пояснил Гай. – Нам незнаком страх, что однажды мы умрем и никто не вспомнит, что мы были. Что в один прекрасный день все, кого мы знали, и все, кто их знал, уйдут, исчезнут из памяти, и никто не вспомнит наши имена.
Эхо нахмурилась, но даже хмурая осталась очаровательной.
– Жаль.
– Потому-то это и важно. Люди создают произведения искусства, чтобы помнить и оставаться в памяти, – заметил Гай. – Искусство не дает забыть.
– Красиво. – Эхо стояла совсем близко к Гаю, и он впервые заметил, что у нее на носу веснушки. Мгновение было так прекрасно, что Гаю хотелось рассказать об этом Эхо, но, пока он подбирал слова, вокруг неожиданно сгустились тени.
Эхо догадалась, кто к ним пожаловал, еще до того, как тени обрели форму и в конце коридора, загораживая путь в фойе, возник силуэт в черном оперении. Лишь одно-единственное существо в мире умело распоряжаться тенями. Из темноты показалась Руби. Ее плащ волочился по мраморному полу.
– Привет. – Эхо сунула ключ в карман куртки и застегнула его на молнию. – Вот уж не ожидала тебя здесь увидеть.
Руби улыбнулась фальшиво, как всегда.
– Рада встрече. Но мне кажется, тебе куда приятнее будет увидеть моего спутника.
Из мрака позади Руби показалась фигура, и у Эхо екнуло сердце.
– Роуан?
Он выглядел точь-в-точь так же, как тогда, когда выпустил ее из темницы. Бронзовые доспехи сменили джинсы и черная толстовка с капюшоном, но в глазах Роуана читалась все та же тревога, и он так же поджимал губы.
– Эхо? – удивился Роуан. – Что ты здесь делаешь? – Он перевел взгляд с Эхо на Гая. – Да еще с дракхарином?
– Назад! – Гай быстро встал перед Эхо и вытащил из ножен клинки. Эхо хотела было возразить, что Роуан – друг и не причинит им вреда, но теперь она уже не была в этом уверена. Поиски жар-птицы завели девушку слишком далеко от дома, и она уже была не та Эхо, что когда-то покинула Гнездо. Роуан так пристально смотрел на нее, что ей показалось, будто она сейчас разобьется на части. Ей столько хотелось ему сказать, но едва ли найдутся слова, способные унять терзавшее Эхо чувство вины. Она вступила в сговор с дракхарином. Для Роуана это было равносильно предательству.
Ознакомительная версия.
