– Утенок! – завопила я. – Спаси Джея!
И в этот миг свирель Танамила запела. Она звучала с придыханием и напоминала одновременно крики чаек и вопли старух на похоронах. Мелькнула полоса света. Потом оказалось, что мы с Танамилом стоим посреди озера и нас, как и прежде, окружают горы, но все вокруг бело, пусто и спокойно. Лодки, привязанные к деревьям, куда-то исчезли, а сами деревья стояли словно в тумане. Однако же я отчетливо слышала отчаянный плеск. Откуда-то донесся голос Утенка:
– Идиот! Ничего с тобой не случится! Давай закидывай ногу сюда. Ты сам виноват, что довел Танакви!
Джей отплевывался и издавал какие-то невнятные звуки.
– А что мне теперь делать? – спросила я у Танамила.
Вокруг нас все по-прежнему было белым-бело.
– Ты должна идти дальше, если готова к этому, – объяснил тот. – Тебе следует подняться вверх по течению Реки к самому ее истоку.
– А ты?
Танамил покачал головой. Лицо его ничего не выражало.
– Я связан, – сказал он. – А кроме того, когда ты доберешься до истока, я не смогу тебе помочь. Освободить нас должен кто-то из народа твоего отца. Мне нужно отыскать Канкредина. Твоя мать совершенно права.
– А! – разочарованно протянула я, думая, что он хочет вернуться к Робин.
5Танамил снова заиграл на свирели. Сперва она издала пронзительный вскрик, потом сдавленные рыдания и умолкла. Вслед за этим мелькнуло что-то ослепительно-яркое. Я чувствовала себя совсем как той ночью в начале половодья, когда вглядывалась в темноту и даже не знала, насколько высоко поднимется вода. Но это длилось недолго.
А потом я увидела все таким, какое оно есть на самом деле, и оказалось, что я нахожусь в русле Реки, а по сторонам высятся неясные очертания берегов.
Вокруг бушевало совсем другое наводнение. Это были люди. Призрачная толпа спешила мимо меня. Народу становилось все больше и больше. Даже уши заболели от топота, не смолкавшего ни на миг. Люди мельтешили, их трудно было разглядеть.
Тогда я специально принялась выбирать кого-то в толпе и неотрывно следить за ним, поворачиваясь, пока он спешил мимо, – так хоть что-то удавалось рассмотреть. Вот, например, четверо мужчин из нашего народа, женщина-варварка, двое мальчишек-варваров и девушка, ровесница Робин, не похожая ни на варваров, ни на наших соплеменников. Никого из них я не знала. И все они куда-то торопились меж призрачных берегов.
– Это же те самые бегущие люди, про которых твердил Гулл! Души умерших! Теперь понятно! Река – это каждый, кто умер.
Но я произнесла это вслух – и отвлеклась на собственные слова. В следующий миг оказалось, что я несусь вместе с этой толпой, задыхаясь от бега. И единственное, чем я отличалась от них, так это тем, что по-прежнему прижимала к себе накидку и чувствовала за пазухой тяжесть Единого.
Казалось, ничто не сможет остановить меня, так я мчалась. Мне даже в голову не приходило затормозить, до тех самых пор, пока я не заметила далеко впереди какое-то смутное движение. Люди вокруг меня по-прежнему спешили вверх по Реке, но на их лицах появилась неуверенность. Потом я увидела, что бегущие впереди начинают поворачивать, хотя и с явной неохотой. Теперь даже топот стал беспорядочным.
До сих пор я бежала, словно во сне, когда не задумываешься над тем, почему что-то происходит так или иначе. Но теперь вгляделась и попыталась понять, что это там за светлые тени. И я увидела, что навстречу быстро движутся какие-то огромные фигуры. Они были прозрачные, но при этом зеленые и колышущиеся, словно состояли из воды. Уже издали стало ясно, что они очень большие и приближаются невероятно быстро. Я понятия не имела, что произойдет со встревоженной толпой при встрече с этими стеклянными великанами. Возникло ощущение, будто за ними – пустота. Показалось, я расслышала сквозь сбивчивый топот чей-то отчаянный крик. Голос был похож на мамин.
Я перепугалась и попыталась развернуться – захотелось убраться подальше от этих стеклянных существ. Но сделать это оказалось ужасно трудно. Толпа по-прежнему напирала и несла меня. Я закричала, призывая на помощь.
А потом услышала, что сверху, с берега, меня кто-то зовет.
– Танакви! Танакви! Как ты сюда попала?
Я подняла голову, думая, что увижу там папу. Наверное, просто все время ждала встречи с папой в этой толпе. Но вдоль берега бежал светловолосый парень в выцветшей красной накидке. Он был крепче и сильнее Танамила, но казался таким же радостным. Я уцепилась за каменистый выступ и уставилась на него, разинув рот.
– Ну наконец-то! – обратился он ко мне. – Мама сказала, что ты где-то здесь. Не ходи туда. Там маги. Выбирайся сюда, на берег.
И он протянул мне руку.
– Гулл!
– Ну а кто же еще? – улыбнулся он и вытащил меня на берег.
– Но ты… ты взрослый. Что же получается, душа человека – она сразу взрослая?
Гулл рассердился:
– Я не душа. Я – это я. Пошли. Нам еще довольно далеко идти.
И он заспешил по высокому берегу, навстречу людскому потоку, а я изо всех сил старалась от него не отставать. Берег был каменистый и неровный, совершенно не похожий на проторенные вдоль Реки тропки.
– Почему ты взрослый? – тяжело дыша, выпалила я.
– Может, потому, что я родился на пять лет раньше тебя.
Гулл шел очень быстро. Я, как ни спешила, начала отставать. Он это заметил и сбавил шаг.
– Извини. Я смотрю, ты не с пустыми руками. Что ты несешь?
– Мою накидку. Но Единый куда тяжелее. Знаешь, он же теперь сделался золотым!
– Давай я понесу накидку, – предложил Гулл и забрал ее у меня.
Сразу здорово полегчало.
– Какая красота! Наверное, это лучшая из твоих вещей. А для чего ты ее сделала? – Он улыбнулся мне. – Знаешь, Танакви, я ужасно рад тебя видеть.
Гулл всегда говорит только то, что думает. И мне было очень приятно услышать это от него. И пока мы шли вдоль берега, над головами мчащихся душ, я под непрестанный топот объяснила брату про накидку. Стеклянные маги Канкредина остались где-то позади. Все вокруг казалось неясным и расплывчатым. Единственным ярким пятном был Гулл. Наверное, уже только по этой причине я должна была понять, что он не просто душа. Несмотря на то что Гулл постоянно находился при нас, он ничегошеньки не знал про наши приключения. Даже то время, когда брат оставался еще в своем теле, он припоминает очень смутно. А я обнаружила, что по ходу рассказа то и дело вставляю что-нибудь вроде: «Ты же помнишь – Робин тогда была больна…» – или: «Ну, ты и сам наверняка знаешь, что собой представляет наш король!»
Завершив свою повесть, я спросила у Гулла:
– Как по-твоему, что же мне нужно сделать, чтобы освободить Единого?
Оказалось, Гулл не знает.
– Я надеялся, что ты это знаешь, – вымолвил он.
– Но ты обязан знать! – в смятении взвыла я. – Сюда нельзя никого позвать, потому что его должен освободить кто-то из нашей семьи!
– Мы его связали, мы и освободим, – отозвался Гулл. – Не волнуйся так. Давай лучше подумаем.
Хорошо, когда рядом такой спокойный человек, как Гулл. Чего-чего, а спокойствия мне всегда не хватало.
– У тебя при себе Единый, – рассуждал брат, – и накидка-заклинание, на которой изображено, как Канкредин поймал Единого, а затем меня. По словам Танамила, очень хорошо, что ты не увидела одеяние Канкредина целиком… Танакви, я понял! На твоей накидке его заклинание нарушено! Тебе нужно попробовать надеть накидку на Единого в присутствии Орета!
Когда Гулл произнес это имя, оно эхом раскатилось над руслом Реки. Мчащиеся люди остановились и задрали головы, обратив к нам белые лица.
– Я покажу тебе исток, – негромко произнес Гулл.
Эхо стихло, и люди понеслись дальше.
– Никак не привыкну, что какие-то вещи одновременно и одно и то же, и не одно и то же, – призналась я. – Единый – не Река. Выходит, он – эта золотая статуя?
– Единый был прежде Реки. И создал ее. – Вид у Гулла стал очень серьезный. Брат явно задумался, как бы получше мне все объяснить. Гулл не так быстро соображает, как Хэрн или Утенок. – Сотворив Реку, он оказался связан – в качестве Единого. В некотором смысле он – это Река. По крайней мере, ее исток.
– Но река – это души людей, – возразила я. – И еще вода.
– Верно, – согласился Гулл. – Но… ну если что-то и вправду является Рекой, так это мать.
– Мама?!
– Не знаю, как это объяснить, но я много общался с ней. Наверное, Единому это не особенно нравится, но он мне не мешал. Видишь ли, мать не связана, но она попала в немилость из-за того, что вышла замуж за нашего отца. Мама мне много всего рассказала. Ты даже представить себе не можешь, какие на свете есть необычайные места и удивительные Бессмертные. Когда мы будем свободны, я хочу отправиться взглянуть на них. Честно тебе признаюсь, это мне нравится куда больше, чем то, что предстоит Хэрну!
Помню, в тот момент, когда Гулл это произнес, я смотрела вниз, на русло Реки. В этом месте оно сузилось и превратилось в скалистую расщелину, и по нему мчалось куда меньше людей.
