Ознакомительная версия.
Мисс Бидл открыла рот, чтобы ответить, но Ваймс поднял палец:
– Я еще не закончил. Гораздо интереснее тот факт, что вчера вы появились в пещере, но при этом никто не видел, как вы поднимались на холм. Говорят, в деревне за человеком наблюдает множество глаз, и так уж сложилось, что несколько пар вчера наблюдали за мной. Пожалуйста, не тратьте мое время даром. Насколько мне известно, вы не замешаны ни в каком преступлении, ведь быть доброй к гоблинам – это не преступление. – Ваймс подумал и добавил: – Хотя некоторые местные жители, наверное, думают иначе. Но я так не думаю, и я не дурак, мисс Бидл. Я видел голову гоблина в пабе. Она, похоже, провисела там много лет. И сейчас я, с вашего позволения, хочу вернуться в пещеру так, чтобы никто меня не заметил, потому что мне нужно задать несколько вопросов.
Мисс Бидл спросила:
– Вы намерены допрашивать гоблинов?
– Нет, это слово предполагает, что я буду их запугивать. А я просто хочу получить необходимые сведения, прежде чем начать расследование убийства. Если вы не пожелаете мне помочь, боюсь, это будет ваш выбор.
На следующий день сержант Колон не явился на службу. Госпожа Колон прислала записку с мальчишкой, как только сама вернулась с работы[17].
Когда она вернулась домой, Фред Колон не был настроен на романтический лад, поэтому госпожа Колон подмела пол, выстирала белье, протерла все поверхности и некоторое время провела за выковыриванием комков грязи из дверного коврика. Затем она заспешила в Псевдополис-ярд, по пути навестив свою подругу Милдред, которая надумала продать очень милый фарфоровый кувшин и лохань. Когда она наконец добралась до штаб-квартиры Стражи, то объяснила, что Фреду очень плохо, он обливается потом и болтает что-то про кроликов.
Сержанта Задранец послали выяснить, в чем дело. Вернулась она в крайне серьезном настроении и тут же зашагала по лестнице в кабинет Ваймса, куда временно перебрался капитан Моркоу. Нынешнего обитателя кабинета можно было определить не только потому, что сам Моркоу сидел в кресле, хотя это, несомненно, наводило на мысль, но и потому, что вся бумажная работа была сделана и разложена. Это неизменно удивляло инспектора Э.И. Пессимала, маленького человечка с сердцем льва, силой котенка и внешностью, которая заставляла даже самых закоренелых бухгалтеров говорить: «Вы только посмотрите на него. Правда, типичный бухгалтер?»
Но разговоры не тревожили львиное сердце Э.И. Пессимала. Он стал секретным оружием Стражи. Ни один счетовод в городе не порадовался бы визиту Э.И. Пессимала, если только, разумеется, ему нечего было скрывать, хотя, как показывала практика, бояться надо было всем: отпрыск рода Пессималов мог проследить ошибку через весь гроссбух вплоть до подвала, где лежали подлинные бухгалтерские книги. В уплату за свой гений инспектор Э.И. Пессимал хотел лишь тщательно высчитанного жалованья и возможности время от времени патрулировать улицу вместе с настоящими стражниками, помахивая дубинкой и сердито глядя на троллей.
Моркоу откинулся на спинку стула.
– Ну, как поживает Фред, Шелли?
– Ничего особенного, ей-богу… э…
– Это серьезное «э», Шелли.
Проблема заключалась в том, что у капитана Моркоу было дружелюбное, честное, открытое лицо, которое вызывало желание все ему рассказать. И вдобавок сержант Задранец питала слабость к капитану, пусть даже кое-кто готов был за него глотку перегрызть – но Моркоу был гномом, хотя бы теоретически, и мечтать не возбраняется.
– Э… – неохотно начала она.
Моркоу подался вперед.
– Ну, Шелли?
И она сдалась.
– Сэр, это коготтный горшочек. Вы родом из Медянки… вы часто встречали там гоблинов?
– Нет, но я знаю, что коготт – их религия, если можно так сказать.
Шелли Задранец покачала головой, пытаясь выкинуть из головы некоторые соображения касательно той роли, которую достаточно высокий табурет может сыграть в отношениях, и напомнить себе, что сержант Златомолот, из Сестричек Долли, старательно перехватывает ее взгляд всякий раз, когда они случайно встречаются в патруле. Возможно, он оказался бы хорошей партией, если бы Шелли набралась смелости спросить, правда ли он мужчина[18]…
Она сказала:
– Коготт – это не религия, а суеверие. Гоблины не верят в Така[19], сэр, они дикари и пожиратели падали, но… – Шелли вновь помедлила. – Мне сказали когда-то одну вещь… просто не верится, но иногда они пожирают собственных детей, сэр, ну или, по крайней мере, мать пожирает своего ребенка, новорожденного младенца, если голод. Представляете себе?
У Моркоу на мгновение отвисла челюсть, а потом чей-то негромкий голос произнес:
– Да, кажется, представляю, сержант. Извините, что вмешался.
Э.И. Пессимал с вызовом взглянул на их лица и попытался максимально выпрямить спину.
– Видите ли, это вопрос логики. Нет еды? Но мать может выжить, съев ребенка, тогда как, если всякая другая еда закончилась, ребенок неизбежно умрет. На самом деле, ребенок обречен, как только эта дилемма возникает. Мать же, с другой стороны, сможет продержаться до тех пор, пока не найдет и не добудет еще еды, и, возможно, с течением времени она выносит другого ребенка.
– Ну, знаешь, ты прямо как приход и расход записал, – заметила Шелли.
Э.И. Пессимал не утратил своего спокойствия.
– Благодарю, сержант Задранец, я приму это как комплимент, потому что я рассуждаю совершенно логично. Это называется ужасной логикой необходимости. Я хорошо знаком с методами выживания в чрезвычайных ситуациях.
Кресло скрипнуло, когда капитан Моркоу подался вперед.
– Не обижайтесь, инспектор Пессимал, но могу ли я поинтересоваться, какого рода чрезвычайные ситуации возникают в процессе бухучета?
Э.И. Пессимал вздохнул.
– В конце финансового года ситуация может стать весьма рискованной, капитан. Так или иначе, я понимаю ваши сомнения и спешу заверить, что я прочел буквально все мемуары, справочники, дневники и послания в бутылке, – то есть, разумеется, послания, вынутые из бутылки, – которые известны и опубликованы, и позвольте заметить, вы удивитесь, какие ужасные решения порой приходится принимать людям, чтобы хотя бы некоторые, если не все, могли выжить. В классическом случае мы имеем потерпевших крушение моряков, которые носятся в утлой лодочке по открытому морю, когда шансов на помощь весьма немного. Как правило, начинают с ног, хотя рано или поздно они сокращаются, извините за такое выражение, и тогда возникает вопрос: кто должен умереть, чтобы остальные могли выжить? Ужасная алгебра, капитан… – Лишь тогда Э.И. Пессиман покраснел. – Извините. Я знаю, что я человек маленький и слабый, но у меня огромная библиотека. Я грежу об опасных приключениях.
– Прогуляйтесь как-нибудь в Тени, инспектор, – посоветовал Моркоу. – И грезить не придется. Продолжай, Шелли.
Шельма Задранец пожала плечами.
– Но ведь съедать собственных детей – это очень дурно!
– Знаете, сержант, – сказал Э.И. Пессимал, – я читал о таких случаях, и, если задуматься о результате – умрут ли и младенец и мать или же смерть ребенка, возможно, позволит сохранить жизнь матери, – мы неизбежно приходим к выводу, что она приняла верное решение. В своей книге «Пиршество червей» полковник Ф. Дж. Мэссинджем упоминает эту гоблинскую традицию; с точки зрения гоблинов, съеденный ребенок, который, разумеется, появился на свет из матери, возвращается туда, откуда пришел, чтобы родиться вновь в будущем, при более благоприятных обстоятельствах. Следовательно, никто не пострадает. Вы, возможно, думаете, что эта точка зрения не выдерживает никакой критики, но при столкновении с ужасной алгеброй необходимости мир становится совсем иным…
Все задумались. Наступила тишина.
Моркоу сказал:
– Сама знаешь, как бывает в уличной драке, Шелли. Иногда, если дело плохо и ты понимаешь, что один из вас должен умереть… тогда-то и начинается алгебра.
– Фред как будто не сознает, где находится, – заявила Шелли. – У него нет температуры, и в спальне прохладно, но он мечется, как в жару, и не выпускает из рук чертов горшочек. Фред страшно кричит, если кто-нибудь пытается хотя бы подойти к нему! Он даже на меня заорал! И вот еще что – голос у него изменился, он говорит так, как будто камни языком ворочает. Я поговорила с Думмингом Тупсом из Университета, но, похоже, там никто особо не разбирается в гоблинах…
Капитан Моркоу поднял бровь.
– Ты уверена? Я точно знаю, что у них есть профессор пыли, разрозненных частичек и крупиц, но при этом в Университете нет специалиста по целому классу говорящих гуманоидов?
– Именно так, сэр. Все, что удалось обнаружить, – это сведения о том, что гоблины досаждают людям, ну и так далее.
– Никто ничего не знает про гоблинов? Я имею в виду – ничего дельного?
Э.И. Пессимал отдал честь:
– Гарри Король знает, капитан. Там, в низовьях, есть гоблины. Хотя они редко заходят в город. Наверное, вы помните, как патриций Ветинари любезно попросил откомандировать меня туда, чтобы проверить доходы мистера Короля, поскольку остальные налоговые офицеры боялись заходить на его территорию. Лично я, сэр, не боялся, – с гордостью объявил Э.И. Пессимал, – потому что меня защищает мой значок и могущество закона. Гарри Король может сбросить сборщика налогов с крыши, но он достаточно умен, чтобы не трогать людей командора Ваймса, о да!
Ознакомительная версия.
