Роден взглянул на меня. Он хотел, чтобы я ушел, это было ясно. Я только поднял брови в ответ. Я бы так и сделал, если бы не раздражающий голос в голове, твердивший, что тут что-то не так. И я остался — надо же мне было узнать, чем все это кончится.
Латамер поднял руку. Не потому, что его этому учили, а потому, что так сделал Тобиас.
— Сэр, мне кажется, я хочу уйти. Мне не под силу состязаться с этими ребятами, и, честно говоря, я не готов к опасностям, даже за большую награду. — Похоже, Латамер поверил в эту туфту про награду. У него вообще был очень доверчивый вид.
— Хорошо, ты можешь уйти. — Коннер учтиво указал рукой на повозку. — Почему бы тебе не вернуться в приют? Я велю Крегану отвезти тебя в ближайший город.
— Прямо сегодня?
— Нам сейчас надо будет многое обсудить, так что да, отправляйся немедля.
Латамер улыбнулся нам, словно извиняясь, и поблагодарил Коннера за понимание. Я кивнул ему и подумал — уверен, Тобиас с Роденом подумали в тот миг о том же — не лучше ли было уехать и мне. Коннер ведь не сказал, что с нами будет, не посвятил нас в свой план. Не пояснил, о каких опасностях идет речь.
Но вдруг я понял, о чем все это время твердил мне внутренний голос. Мотт был с нами, он вел Латамера к повозке. Но где же Креган?
Я встал и закричал:
— Латамер, стой!
Но Латамер обернулся, только подойдя к повозке. Глаза его расширились, он вдруг понял то, что понял я. Стрела пролетела мимо меня и вонзилась ему в грудь. Латамер взвыл, как раненая собака, и упал на землю. Еще мгновение, и он был мертв.
Я с диким криком бросился на Крегана, который все еще скрывался в тени позади нас, и повалил его на землю. Креган потянулся за ножом, что висел у него на поясе, но одной рукой он все еще держал лук, из которого убил Латамера, так что нож я схватил первым. Но тут Мотт схватил меня сзади и отшвырнул лицом в грязь. Креган глубоко вздохнул, поднялся и легко отобрал у меня нож. Думаю, к лучшему. Сам не знаю, что бы я с ним делал, если бы Мотт меня не остановил.
— Убийцы! — прорычал я, сплевывая землю.
Коннер опустился на колени рядом со мной и наклонился так, что я мог видеть его лицо. Голос его звучал невероятно спокойно:
— Латамер был болен, Сейдж. Он не поправился бы, и мне кажется, это был отличный урок для всех вас. Теперь можешь встать и присоединиться к остальным. Или к Латамеру. Выбирай.
Я сжал зубы и свирепо взглянул на Коннера, но в конце концов сказал:
— Кажется, к Латамеру я еще успею. Пожалуй, я останусь.
— Превосходное решение! — Коннер похлопал меня по спине, как старого друга. Он кивнул Мотту, чтобы тот отпустил меня, и добавил: — Я понимаю, это очень неприятно, когда кого-то убивают на ваших глазах. Зато теперь вы поняли, что я не шутил, когда говорит, как все серьезно.
Я сел, и Креган грубо пнул меня ногой в спину. Я, конечно, пнул бы его в ответ, но в тот момент я был слишком растерян и моя реакция была не такой быстрой, как обычно.
— Зарой его поглубже, — велел Коннер Крегану.
Тобиас сидел на бревне, бледный, но совершенно спокойный, зато Роден дышал так, будто за ним только что кто-то гнался. Я, пожалуй, выглядел примерно так же. К тому же как только я сел, Мотт уперся мне в спину коленом.
Мне показалось, что этот отвратительный Коннер улыбался в темноте своими тонкими аристократическими губами.
— Сейдж, ты, кажется, спрашивал, почему нельзя побеседовать после еды. Еды у нас не так много, зато теперь вам больше достанется. — Он перевел взгляд на Тобиаса и Родена. — Ну так как? У вас есть еще вопросы?
Мотт положил перед нами свежие фрукты и солонину, но никто, кроме него и Коннера, не притронулся к еде.
— Это ваш последний шанс до утра, — сказал Коннер. — Вы ведь утверждали, что голодны.
Роден покачал головой. Он явно не смог бы проглотить ни крошки. Тобиас вообще был словно каменный, он даже, кажется, не моргал. Как, впрочем, и я.
Коннер и Мотт с аппетитом ели мясо, мы же просто сидели и старались на них не смотреть. Запах был вкуснейший, а живот сводило судорогой от голода. И когда Коннер снова предложил нам поесть, никто уже не стал отказываться.
— Путь у нас долгий, давайте наворачивайте, пока дают.
Роден первым потянулся за едой и передал мясо мне и Тобиасу. Мясо было невероятно соленым, и я заедал его яблоком. Как ни странно, хоть есть и хотелось, еда казалась безвкусной, и я жевал и глотал с трудом. Тобиас и Роден явно испытывали то же самое. Тошнота подкатывала к горлу каждый раз, стоило мне взглянуть на место, где упал Латамер.
В приюте мы привыкли к насилию и жестокости. Однажды я видел, как старший мальчик зверски избил младшего только за то, что тот перекатился на его матрас. Нам впятером пришлось их разнимать. Но ведь Коннер сказал Латамеру, что тот может уйти. Он сам все так подстроил — и лишь для того, чтобы преподать нам урок выживания. Мысль, что Латамера взяли с собой только затем, чтобы убить у нас на глазах, не выходила у меня из головы.
Если бы я хотя бы на пару секунд раньше понял, что происходит, смог бы я что-нибудть предпринять?.. А вдруг кто-то из нас троих тоже предназначен лишь для того, чтобы преподать урок остальным?
— Ну что ж, мы можем продолжить беседу. — Коннер кивнул Тобиасу. — Встань. Мне нужно получше познакомиться с каждым из вас.
Тобиас покорно встал. Конени у него не гнулись, и выглядел он так, будто его сейчас стошнит.
— Тобиас, ты дерешься на мечах с противником. Вы деретесь насмерть, и ты видишь, что противник сильнее тебя. Ты продолжишь сражаться, зная, что наверняка погибнешь, или будешь просить о пощаде?
— Попрошу о пощаде, — сказал Тобиас. — Если пойму, что не смогу победить, какой смысл умирать? Лучше остаться в живых и подготовиться к следующей схватке.
Коннер кивнул Родену.
— А ты что думаешь?
Роден встал.
— Я бы сражался насмерть. Я умею драться, сэр, и я не хочу прослыть трусом.
При этих словах Тобиас вздрогнул, но ничего не сказал. Легкая улыбка скользнула по лицу Родена, он знал, что задел его своим ответом.
— Ты умеешь обращаться с мечом? — спросил Коннер.
Роден пожал плечами:
— Рядом с нашим приютом жил старый солдат из Картиана. Он сражался со мной, чтобы поддерживать форму.
— Ты хоть раз победил?
— Нет, но…
— Значит, ты не научился. — Коннер повернулся ко мне: — А ты, Сейдж?
— Просил бы пощады.
Роден фыркнул.
Я продолжал:
— А когда противник, уверенный в победе, сложил бы оружие, я бы закончил битву.
Коннер рассмеялся.
— Это нарушение всех правил состязания, — сказал Тобиас.
— Что мне эти правила? — отозвался я. — Если меня вот-вот убьют, значит, это уже не игра. Я не собираюсь сверяться с правилами, чтобы удостовериться, что я выжил по кодексу честной игры.
— Так ты никогда не победишь, — сказал Роден. — Никакой мастер, владеющий мечом, не отложит щит, не убедившись, что ты безоружен.
— Коннер не сказал, что мой противник — мастер, — заметил я. — Он сказал только, что тот сильнее. Так что я смогу победить.
Коннер подошел ко мне.
— Встань, когда я к тебе обращаюсь.
Я подчинился. Коннер был на несколько дюймов выше меня и стоял ближе, чем мне хотелось бы. Но я не отступил. Мне казалось, он именно этого и ждал.
— Выпрями спину, — сказал Коннер. — Ты так сутулишься, что тебя можно принять за горбуна. А из-за этих твоих косм — за преступника.
Я выпрямился, но не стал убирать волосы со лба. Мне было хорошо видно Коннера, а больше меня ничто не беспокоило.
Коннер спросил:
— На кого ты похож? На мать или на отца?
— Сложно сказать, сэр. Много времени прошло с тех пор, как я видел себя в зеркале.
— У тебя острый язык и задиристый нрав. Странно, что миссис Табелди не удалось выбить это из тебя.
— Вам не следует винить ее, сэр. Она била как могла.
— Ты крепкий орешек, Сейдж. Будешь ли ты когда-нибудь на моей стороне, если я выберу из всех тебя?
— Я всегда буду только на своей стороне. Вам придется убедить меня, что мне выгодно помогать вам.
— А если бы мне это удалось? — спросил Коннер. — Как далеко ты мог бы зайти, чтобы победить?
— Интереснее, как далеко могли бы зайти вы, сэр, чтобы победить. — Я смотрел ему прямо в глаза, хотя он стоял спиной к огню и лицо его было в тени. — Вы убили Латамера. Теперь мы знаем, что вы готовы на убийство.
— Да, готов. — Коннер сделал шаг назад и теперь снова обращался ко всем нам. — И я готов лгать, мошенничать и красть. Я готов, если потребуется, продать душу дьяволу, потому что верю, что моя цель это оправдывает. Мне нужен один из вас, чтобы осуществить величайшую аферу, когда-либо совершенную в Картии. Это задача всей моей жизни. Вы никогда не сможете отступить и рассказать кому-либо о моем плане, потому что этим вы погубите не только себя, но и всю страну. Вы здесь, чтобы спасти Картию.
