Кервин снова свернул бумагу и сказал:
– Господа и дамы, граждане Картии, перед вами сын короля Экберта и королевы Эрин. Это пропавший принц Картии. Да здравствует принц Джерон!
Он повернулся ко мне и упал на колени. Он взял мою руку, вложил записку мне в ладонь и поцеловал ее тыльную сторону.
Все в комнате, в свою очередь, преклонили колени и вокликнули:
– Да здравствует принц Джерон!
Кервин взглянул на меня, и слеза скатилась по его щеке.
– Вы испачканы так, будто валялись в грязи, перед тем как прийти сюда. Я не ожидал ничего другого от мальчика, которого знал прежде.
Я улыбнулся:
– Я вернулся домой. Теперь вы знаете, кто я?
– Я узнал бы вас в толпе мальчиков, называющих себя принцами, по вашему беспокойному взгляду. Обещаю впредь никогда не забывать вас.
Вдруг несмотря на то что все у меня было спланировано, я оказался в затруднении. Должен ли я приказать им встать или отдать какой-нибудь другой приказ? Все смотрели на меня, ожидая моего следующего поступка.
В зале был только один человек, не преклонивший колени. Бевин Коннер стоял в дальнем конце зала будто в оцепенении. Я пошел в толпу, волшебным образом расступавшуюся передо мной.
Наконец Коннер нашел слова и медленно проговорил:
– Не может этого быть. Ты… я подозревал один или два раза, но… я был слеп?
– Вы видели то, что хотели видеть, Коннер, и ничего больше.
– Он видел всего лишь обманщика, как и я, – сказал Вельдерграт позади меня. – Очевидно, что это самозванец.
Я повернулся и улыбнулся ему.
– Вы отстраняетесь от своих обязанностей главного регента, лорд Вельдерграт. – И я обратился к Коннеру: – Видите, я держу обещания. Теперь вы – мой главный регент.
Коннер не улыбнулся в ответ. Он, казалось, еще больше оцепенел.
– Вы не можете этого сделать! – презрительно проговорил Вельдерграт. – Кто вы такой? Я слышал, Коннер прочесал все приюты Картии. Он нашел вас среди нищих попрошаек.
– Это так. Я в разное время жил в разных приютах под именем Сейдж. Проследите мой путь насколько возможно. Вы обнаружите, что Сейдж появился всего четыре года назад, вскоре после исчезновения Джерона.
Вельдерграт рассмеялся:
– Так вы признаете, что являетесь одним из них?! И ожидаете, что я поклонюсь вам?
Я усмехнулся.
– Вы правы. Это смешно. – И я рассмеялся вместе с ним, рассмеялся громко, положив руку ему на плечо, чтобы поддержать шутку. Он стряхнул мою руку так, будто скинул с плеча таракана.
Другой рукой я вынул из его жилетного кармана монету и прокрутил ее между костяшками пальцев. Он перестал смеяться, и по комнате пронесся шепот.
– Вы знаете меня, не так ли, лорд Вельдерграт? – Он потер свое серебряное кольцо, и беспокойство промелькнуло на его лице. Я кивнул на кольцо. – Я украл его у вас однажды, прямо с пальца. Вы это помните, я уверен. Несколько часов прошло, прежде чем вы заметили. Вы сказали моей матери, что я неисправим.
– Несомненно, мало что изменилось, – пробормотал Вельдерграт.
Более громко я сказал:
– Есть здесь стражники? Проводите лорда Вельдерграта из этого замка. – Я вернул ему монету. – Задавайте любые вопросы, какими можете проверить мою подлинность. Мы скоро снова встретимся, и я обещаю, что отвечу на все.
Двое стражников появились рядом с Вельдергратом. Один из них схватил его руку и попытался увести его, но он отстранил их и сказал:
– Нет, ваше высочество. Теперь, когда я вижу вас так близко… вопросов быть не может. – И, как побитая собака, он удалился под конвоем стражи.
– У меня есть вопросы, – раздался голос позади меня. Голос этот я уже слышал прежде, и принадлежал он человеку, которого мне меньше всего хотелось видеть, но это было неизбежно.
В центре комнаты, в проходе, образовавшемся, когда передо мной расступилась толпа, стояла нареченная принцесса Амаринда. Ее волосы были уложены в невероятную прическу, высокую, с завитыми локонами и лентами. На ней было кремовое платье с квадратным вырезом, украшенное сложным золотым узором, перекликающимся с лентами в волосах. Она должна была слышать колокольный звон, оповестивший о смерти королевской семьи. Я мог только представить себе, какую боль ей пришлось испытать в тот вечер в ожидании избрания нового короля Картии и решения собственной судьбы. Какими бы ни были ее ожидания, в одном не приходилось сомневаться: она не ждала меня увидеть.
Я подошел к ней и отвесил церемонный поклон:
– Принцесса, рад видеть вас снова.
Судя по напряженному выражению ее лица, она не разделяла моих чувств.
Сотни глаз были устремлены на нас, я подошел ближе и прошептал:
– Мы можем поговорить?
– С кем я должна говорить? С дерзким слугой, нищим оборванцем или принцем? – произнесла она ледяным тоном.
– Со мной.
– Здесь, на людях? – Я немного смутился, а она сказала: – Не надо устраивать сцены. Потанцуйте со мной.
Я хотел возразить, но понял, что она права. Танец мог стать лучшим прикрытием для разговора. Я кивнул музыкантам, и они заиграли. Не без труда скрывая отвращение, она взяла мою руку, и мы начали танец.
– Порез у вас на щеке еще не зажил, но уже не такой, как прежде, – проговорила она наконец.
– В мои планы не входило, чтобы вы заметили меня в ту ночь.
– В таком случае вы не должны были заговаривать со мной так, как вы это сделали.
– Иногда мне не хватает такта, чтобы понять, когда говорить, а когда промолчать.
– Это неправда, – быстро сказала она. Она глубоко вздохнула и снова вернулась к прежнему ритму. – У вас была возможность остаться честным со мной в единственном значимом для меня вопросе. Это не было отсутствием такта. Это было сделано намеренно.
– Я не лгал вам в ту ночь, ни в чем.
– Даже когда я просила вас об этом, вы не смогли сказать правду. Лишь дьявол сможет отличить это от лжи. Вы причинили мне боль и оскорбили меня.
Мне нечего было ответить, и я сказал лишь:
– Я никогда не буду нечестным с вами, принцесса.
– Я надеюсь на это. Не надо щадить ни свои, ни мои чувства. Как мне теперь обращаться к вам?
По правилам танца я должен был наклониться вправо. Если она и заметила, как исказилось от боли мое лицо, то не подала виду. Снова выпрямившись, я смог говорить:
– Называйте меня Джерон.
– Вы танцуете, как принц, Джерон. Лучше, чем ваш брат.
– Не сравнивайте меня с ним.
Она смутилась.
– Это была попытка сделать вам комплимент.
– Мы с Дариусом были совершенно разными людьми. Если, думая обо мне, вы думаете о нем, я всегда буду вас разочаровывать.
Ее ресницы затрепетали, с них покатились слезы, и мы замолчали. Мы оба знали, что нам еще много надо сказать друг другу, но закончили танец, не проронив ни слова.
Когда замолкла музыка, Амаринда отстранилась от меня.
– Что теперь со мной будет?
– Что пожелаете, – сказал я.
– Я лишь хочу быть счастливой, – мягко проговорила она. – Но боюсь, что прошу слишком многого.
Я ответил ей беспомощной извиняющейся улыбкой. Я не был виноват в смерти брата, но из-за этой смерти я появился здесь.
– Мы поговорим об этом позже. Наедине.
Она согласилась, хотя на лице ее вновь появилось отвращение.
– Теперь вы позволите мне удалиться? Я расстроена и хочу побыть одна.
Я кивнул, она скрылась в толпе, и я снова оказался один в окружении незнакомцев.
Кервин, по-прежнему стоявший в центре зала, сказал:
– Ваше высочество, необходимо совершить церемонию возвращения вам официального титула. К сожалению, ваша старая корона утеряна.
– Она здесь!
Тобиас пробирался сквозь толпу, держа в руках что-то, завернутое в кухонное полотенце. Он был весь мокрый и источал отвратительный запах. Я удивился, как ему удалось в таком виде пройти по замку. Увидев меня, он остановился и поклонился:
– Значит, все это время ты был принцем. Как же я не заметил этого? – Он побледнел. – Я виноват перед вами.
– Ты виноват перед беспризорником по имени Сейдж. И не виноват перед Джероном.
Тобиас кивнул и развернул полотенце:
– Ваша корона, мой принц.
Вдруг рядом возник Коннер. Он схватил корону и сказал:
– Я первый регент. Моя обязанность возложить корону на его голову.
Мы прошли в центр зала, и Коннер прошептал:
– Если вы простите меня, я буду служить вам вечно. На ваших условиях… Джерон.
Я не ответил. Хоть я не все сделал так, как он предписывал, план Коннера был исполнен. Мой – еще нет.
54Церемония моей коронации была подготовлена очень быстро. Кервин принес Книгу веры, по которой Коннер прочел Благословение короля. Когда он закончил, Кервин подал ему кольцо, которое Коннер надел мне на палец.
– Оно принадлежало королю Экберту, – сказал Коннер. – Вашему отцу.
– Королевское кольцо.
