Деа сморщила нос, на котором появились светлые веснушки. Поразительно, какой здоровой она выглядела, – сильная, счастливая, уверенная в себе. Прежняя Деа – но и совсем другая, как цветок, открывшийся солнцу после долгой грозы, яркий и благоухающий.
– На мой вкус, во снах Голлум слишком много конского навоза и звездных войн. Ты знал, что она фанат «Звездных войн»?
– Теперь знаю.
– Передай ей, что я скоро загляну. – Деа снова поцеловала его, метя в подбородок, но Коннор пригнулся, и поцелуй пришелся в губы. Засмеявшись, она отодвинулась, но не разомкнула объятий.
– Гляжу, ты с эскортом, – Коннор кивнул на орлов, усевшихся на телефонные провода и чистивших клювами перья. Орлы были исполинские, но провода не провисли ни на сантиметр – Коннор уже знал, что такие мелочи, как законы физики, в этом мире не действуют.
– Эскорт! – хмыкнула Деа. – Скорее уж телохранители.
Коннор накрутил на палец кудрявую прядь и мягко потянул. Ему очень нравились близость Деа и запах ее волос.
– Неужели твой отец опасается, что я могу что-нибудь сделать?
– Он опасается того, что я могу сделать, – задорно отозвалась Деа. – Вдруг я пущусь во все тяжкие и попытаюсь сбежать?
Он обещал себе больше не спрашивать, но не сдержался.
– Когда? – спросил он. – Когда ты вернешься?
– Коннор… – Деа вздохнула и отступила на шаг, вдруг показавшись гораздо старше. Совсем незнакомка, особенно в этом платье – белом, безрукавном. В реальной жизни он такого на ней не видел. – Ты же знаешь, что я не могу ответить на этот вопрос. Это…
– Сложно, – закончил он. – Да, я знаю. – В голосе невольно прозвучала горечь.
Деа снова поглядела на него. Когда она хмурилась, кончик носа чуть съезжал влево, и Коннор это обожал.
– Думаешь, я не хочу вернуться? Отец держит нас с матерью взаперти в этой странной башне, мать планирует свержение отца, в армии бунты, лига монстров уже марширует по городу. У нас тут такое творится, что только держись!
Было дико слышать, как Деа рассказывает о чудовищах и башнях, оставаясь при этом абсолютно и решительно собой – саркастической, ироничной, трезво мыслящей. И гнев Коннора улегся. Он поймал ее за пояс из ткани, благодаря которому платье не распахивалось, и потянул к себе.
– Тогда позволь мне прийти к тебе, – он поцеловал ее в шею и плечо. – Я хочу быть с тобой, Деа.
Водя губами по шее, он чувствовал сладостную дрожь ее тела.
– Я тоже хочу быть с тобой, – прошептала она. – Но это так не делается, ты же понимаешь.
Коннор тысячу раз просил провести его в город, показать дворец, где теперь жила Деа, ямы, где держат рабов (которые она твердо решила упразднить); зеркала, через которые она постоянно следила за ним («Только в туалет не заглядывай», – сразу поставил условие Коннор), монстров и невероятные гибриды животных, которые выбрались или были извлечены из людских снов. Деа всякий раз отвечала одно и то же: это так не делается. Вместе они могли быть только в снах Коннора. Деа уверяла, что это временно, но Коннор не представлял, каким образом это может измениться.
– Ну, не надо. – Новый поцелуй Деа оставил на его губах тягучий сладкий вкус. – Давай будем радоваться и гулять и не станем думать о плохом.
Они бродили по развалинам старого форта, который Коннор смутно помнил с детства. Они всей семьей приезжали сюда до того, как… Деа держала Коннора за руку, сжимая крепче, когда приходилось идти по неровной земле или перепрыгнуть через камень. В щелях фундамента росли цветы, мох каскадами свешивался с крепостного вала, глубоко ушедшего в землю. Вторгались в сон и случайные элементы: телефонные столбы, фонтанчик с водой, совсем как в коридоре школы, а вдалеке – карусель. Чикаго перестал сниться раз и навсегда после того, как Деа побывала в воспоминаниях.
– Как твой отец? – спросила Деа. Она избегала этой темы, предоставив Коннору говорить об этом по желанию, которого у него никогда не возникало. Это был ее способ намекнуть, что в реальном мире есть дела и люди, которых Коннор не может просто так бросить.
– Лучше. – Первое время после того, как Коннор сказал немыслимое: «Это сделал дядя Бригс», отец Коннора бродил по дому, как призрак, бледный и растерянный. Но спустя месяц он пришел в себя и словно исцелился от смертельной болезни, медленно пожиравшей его изнутри. – Сперва он не хотел заново открывать дело – не мог даже думать об этом, но его убедили мачеха и, конечно, Патински. Вскрылся полный джентльменский набор – круговая порука, сокрытие доказательств и много чего еще. На стреме у дверей стоял напарник дяди Бригса, а другие копы либо участвовали в преступном сговоре, либо закрывали глаза на происходящее. – Коннор покачал головой. От гнева и хорошо знакомого ощущения горя перехватило дыхание. – Кого реально жаль, так это Уилла. По-моему, он все знал с самого начала. Подозревал, но помалкивал. Знаешь, за что Бригс разбил гитару о его голову? Уилл слишком громко играл. И даже не повез его в больницу – мать отвезла, когда Уилла начало тошнить. Там сказали, сотрясение мозга.
Деа стиснула его руку так, что Коннор почувствовал мелкие косточки ее пальцев.
– Я слышала об этом, – сказала она.
Коннор отвел глаза и вгляделся в горизонт, где начала крутиться карусель. На мгновение ему показалось, что он различает на карусели маленького мальчишку – темноволосого, с большим смеющимся ртом. Таким стал бы Джейкоб, если бы его не убили. Но карусель все крутилась, и Коннор понял, что это игра света.
– В детстве я мечтал быть как дядя Бригс. – От гнева его голос стал высоким и напряженным. – Именно он дал мне подержать пистолет отца – чтобы я почувствовал себя настоящим копом.
Деа остановилась и прижала ладонь к груди Коннора, расставив пальцы, будто ловя биение сердца.
– Все наладится, – сказала она. – С тобой все будет хорошо.
Чувства нахлынули с такой силой, что Коннор едва удержал слезы.
– Я тоскую по тебе, Деа, – признался он.
– Тебе нет нужды по мне тосковать, – улыбнулась Деа. Какой красивой она становилась, когда улыбалась! Нет, она все время была красивой. – Я же здесь, рядом!
– Но… – Вокруг было удивительно светло и ярко. Такие яркие краски бывают только во сне, когда солнце светит сразу отовсюду. Коннор заморгал. – Это же не по-настоящему.
– Не ерунди, – подняв голову, Деа взглянула ему в лицо. В ее глазах Коннор увидел свое миниатюрное отражение. – Это абсолютно по-настоящему.
«Тогда обещай мне, – чуть не сказал он, – обещай, что я никогда не проснусь!»
Но он знал, что Деа не даст такого обещания, – это не в ее силах. Может, она права и это действительно не важно. Здесь они вместе и всегда будут вместе.
В его объятиях она реальна. Ее волосы пахнут сиренью.
И он поцеловал ее снова.
Перевод К. Бальмонта. (Здесь и далее – прим. пер.)
Por favor – пожалуйста (исп.).
Прошу прощения! (Нем.)
Здесь: наивысшая точка (от лат. apex – вершина).
