Ознакомительная версия.
Когда вождь наконец заговорил, остальным пришлось изо всех сил тянуть шеи и напрягать уши, чтобы хоть что-то услышать, – так тихо Дунбар это произнес:
– Друзья мои, вполне возможно, вы сейчас смотрите на следующего фенго.
Волки дружно изумленно вздохнули, и в гаддерхиле воцарилась мертвая тишина.
В яростном мельтешении снега светлело пятно – белее вихрящейся вокруг метели: обея последовала за Эдме.
– Постой, Эдме! – провыла она. – Постой! Это я, Эйрмид!
Ее слова словно разорвали плотную пелену снега: имя обеи редко произносили вслух, а чтобы она сама назвала себя по имени – такого даже и помыслить было нельзя! Если глодатели считались низшими по положению членами стаи и их безнаказанно унижали и обижали остальные волки, то у обеи никакого ранга не было вовсе. Бесплодных волчиц ничто не связывало с их кланом – и их старались не замечать, словно невидимок. Эйрмид слышала, что в других кланах к таким, как она, относятся гораздо вежливее, чем у МакХитов, но многие беременные волчицы все равно сторонятся обей, опасаясь, что те могут сглазить будущих волчат.
Однако сейчас Эйрмид необходимо было поговорить с Эдме и рассказать ей гнусную тайну клана МакХитов, о которой умалчивали много лет. Обея чувствовала, как ей становится легче от этого намерения – словно в душе ее появилась трещина, и теперь оттуда вытекает вся накопившаяся грязь.
Услышав призыв обеи, Эдме остановилась, расставив пальцы пошире, чтобы не проваливаться в снег – сугробы вокруг всё росли. Эйрмид наконец догнала маленькую волчицу:
– Иди за мной. Если что, выроем снежную нору, хотя мне кажется, что буран затихает.
Вырыть с Эйрмид снежную нору? Разве малькад когда-нибудь заговаривал с обеей, не говоря уж о том, чтобы разделить убежище с той, кто оставила его умирать на тумфро? Нет, это точно находилось за гранью понимания.
– В чем дело? – сухо спросила Эдме. – Что ты от меня хочешь?
– Ты должна узнать правду.
– Я и так знаю правду. Я знаю, что со мной сделали. Я знаю, что ты не относила меня на тумфро.
– Да, это так. Но есть и еще кое-что. За все время, что я числюсь обеей МакХитов, я не отнесла на тумфро ни одного щенка.
– Ни одного? Никогда?
Вот теперь Эдме по-настоящему удивилась.
– Никогда!
Они вырыли в снегу яму и улеглись в нее, но почти сразу же буран прекратился и выглянуло солнце. К тому времени, как Эйрмид закончила свой рассказ, в сугробах уже то тут то там чернели изрядные проплешины.
– Получается, что в самом недостойном среди всех кланов никогда не рождалось настоящего малькада. Как будто вся их некрасивость переходит в души, не касаясь тел. А ведь уродство души гораздо хуже внешних недостатков.
Обея вздохнула и крепко зажмурилась, словно собираясь с духом, чтобы продолжить.
– Когда выяснилось, что я бесплодна, я даже немного обрадовалась. Мне не хотелось передавать потомству дурную кровь клана.
– Но ведь клан МакНамара был основан выходцами из клана МакХитов, – заметила Эдме. – А МакНамара – благородные волки.
– Это произошло почти тысячу лет назад. Первой МакНамарой была самка клана МакХитов по имени Хордверд. Потом к ней присоединилось еще несколько волчиц. И по сей день самки МакХитов порой перебегают к МакНамарам, а в нашем клане имя «Хордверд» считается проклятым.
– Какое мне теперь дело? Я уже не МакХит, – стояла на своем Эдме. – Хотя этого имени я никогда не слышала.
– Оно запретное. А запретный плод, как ты, должно быть, знаешь, всегда сладок. Имя передавали по секрету из уст в уста. В клане МакХитов всегда существовала группа волков – так называемое общество Хордверд, – которые хранили память о первой МакНамаре. Временами общество исчезало, но потом появлялось вновь. Некоторые самки из него, кому духу хватало, даже перебегали к МакНамарам.
Вырытая в снегу яма давно превратилась в лужу.
– В самом деле странная погода, – сказала Эйрмид. – У тебя хорошо получилось сыграть на суевериях клана. Может, страх на время отвлечет их от ненависти.
– Ты хочешь сказать, от того, чтобы преследовать меня.
– Да. Им очень хотелось, чтобы в Стражу взяли их представителя.
– Я не скажу, откуда узнала про вырванный глаз.
– Рано или поздно это перестанет быть тайной.
– А если станет известно, что ты встречалась со мной?
– Это не важно.
– Почему?
– Я тоже ухожу. – Эйрмид нерешительно помолчала, но всё-таки продолжила: – Кажется, я последняя из общества Хордверд. Хватит с меня МакХитов, пойду к МакНамарам. Я давно уже хотела уйти, но всё никак решиться не могла – они ведь соберут бирргис в погоню за мной.
– А на твоей памяти кто-нибудь сбегал?
– Да. Только одна волчица.
– И кто же?
Зеленые глаза Эйрмид вспыхнули так ярко, что стали почти прозрачными. Она перехватила взгляд Эдме, и челюсть ее задрожала.
– Кто? – переспросила маленькая волчица.
– Твоя мать.
Перед глазами Эдме все закружилось, и она крепко зажмурилась.
– Ей удалось сбежать?
Эйрмид понуро опустила голову.
– Она была храброй волчицей, Эдме. Очень храброй. Видела шрам, который украшает нашего вождя?
Эдме кивнула.
– Ее работа, – сказала обея. – Она целилась ему в глаз – в отместку за твой.
– Так этот шрам оставила твоя мать? – удивился Фаолан.
Эдме промолчала.
Они встретились у болотца, где несколькими днями ранее рассматривали покрытую инеем паутину. Фаолан не верил своим ушам. Ложное тумфро… Волки, вырывающие глаз у щенка из собственной стаи… Смелая мать и смелая дочь, отрекшаяся от клана…
– Да, забыла рассказать еще кое о чем, – добавила Эдме.
«Как будто этого недостаточно», – подумал Фаолан.
– Я раньше особо не задумывалась, насколько МакХиты суеверны. Но когда пошел снег, меня осенило, что они пьяны по самые глаза, и я решила воспользоваться случаем. Хотела сбить их с толку.
– И что же ты сделала?
– Обратила их внимание на необычную погоду. Сказала, что такой снежной весны не бывало со времен Долгого Холода.
Фаолан склонил голову, бездумно царапая землю кривой лапой. В его зеленых глазах светилось беспокойство.
– Думаешь, что не надо было?
– Нет-нет, всё правильно.
Эдме показалось, что ее спутник сейчас где-то далеко отсюда. Как будто перед его глазами проходят отрывки давно позабытого сна.
– Что же теперь скажет фенго? – спросила Эдме.
– О чем?
Фаолан моргнул и снова стал прежним. Волчице показалось, будто его блуждающий дух вернулся в покинутую на время шкуру.
– Ну, то есть он не прогонит меня из-за того, что я не настоящий глодатель?
– Но ты же выиграла гаддерглод и продемонстрировала свои способности. Ты такой же настоящий глодатель, Эдме, как и все остальные.
– Вдруг он подумает, что если примет меня, то другие волки тоже начнут специально калечить своих щенков.
– Вот еще! – гневно воскликнул Фаолан. – Никто из остальных кланов не сравнится с МакХитами в грубости и мерзости. Даже не думай об этом. Всё, нам пора идти.
Эдме хотелось поподробнее расспросить Фаолана о его тумфро, однако серебристый волк гораздо больше значения придавал месту, где его нашла медведица. Маленькая волчица была уверена, что у него получился прекрасный друмлин в честь Гром-Сердца, потому что ни один волк на ее памяти не выгрызал кости настолько красиво. Она подумала о своей матери и о том, что ее кости, должно быть, лежат где-нибудь, всеми позабытые, или и вовсе исчезли. А было бы так приятно сделать такой же друмлин и для Акиры!
«Акира». Имя матери музыкой отзывалось в сердце Эдме. Она мысленно повторяла его снова и снова. «Какие мелодичные звуки!» – думала Эдме все время, пока они шли к Кольцу Священных вулканов.
* * *
По дороге на восток Фаолан и Эдме старались держаться подальше от территории, на которой МакХиты обычно охотились летом. Они неспешно трусили по сугробам, и серебристый волк уже хотел было заговорить о том, как это странно – метель летом, когда оба выбежали на большую поляну. Посреди покрывавшего ее снега алело кровавое пятно. Волки замерли, шерсть на загривках встала дыбом, глаза превратились в зеленые щелочки. В следующую секунду ветерок донес до них запах с поляны.
Волчья кровь! От этой мысли сердце Эдме пропустило удар. «Великий Люпус! Пусть это будет не она, – взмолилась волчица, вспомнив слова Эйрмид. – Если МакХиты узнали про побег, пусть шлют бирргис и за мной. Пусть только попробуют меня поймать!»
– Что тут случилось? – недоуменно спросил Фаолан, заметив на краю поляны клочки шерсти.
Они прошли чуть дальше, и глазам предстало омерзительная картина – разорванные останки двух волков.
– Инглисс, – тихо произнесла Эдме.
– Что?
– Инглисс и Киран. Я узнала их по шкурам.
Волчица с облегчением вздохнула: это не Эйрмид. Но зрелище было ужасающее. Никому не пожелаешь такой смерти, даже тем, от кого сам немало пострадал в свое время.
Ознакомительная версия.
