Харри сосредоточилась на ходьбе, и к тому времени, как они добрались до скальной стены у Врат, у нее получалось уже весьма неплохо. Она по-прежнему смотрела под ноги, но съезжала и слезала вниз самостоятельно, а шедшие перед ней Джек и Ричард изо всех сил старались не протягивать руки и не помогать ей. Когда она добралась до низу, ее окружили люди. Цорнин сердито бодал ее в плечо, спрашивая, почему она отправилась туда, куда он пойти не мог. Ее горцы взмахивали пальцами в салюте, а Кентарре очень демонстративно коснулась лба и взмахнула пальцами наружу, и все лучники последовали ее примеру. А Джековы Чужаки смотрели во все глаза и кланялись, вытянув в ее сторону руки с палашами рукоятью вперед. И тут она осознала, какие они все тихие. Слишком тихие. И повернулась взглянуть на долину.
Харри побелела, и тут уж Джек с Ричардом выставили руки и подхватили ее.
– Боже мой, – прошептала она. – Это было… нечто, да?
Над каменистой пустыней по-прежнему клубилась пыль. Облака ее оставались достаточно густыми, не позволяя ничего рассмотреть. Их пронизывали и оплетали синие нити, словно сеть. Солнце над пропитанным синевой туманом пылало так ярко, что глазам было больно. Пыль забивалась в глаза, носы, глотки и рты, голоса охрипли.
– Кентарре, неужели такого, как Турра, можно остановить, просто завалив камнями? – спросила Харри.
Филанон пожала плечами:
– Моя сол, полагаю, никто прежде этого не пробовал.
Девушка бледно улыбнулась.
– По крайней мере, его войско это остановило, – вставил Терим, – мало кто из них обладал собственным келаром.
– Им он никогда не требовался, – пожала плечами Сенай, – ведь Турра всегда был сильнее.
– Там больше, чем просто камни, – покачал головой Джек. – Некая сила связывает их и не дает рассыпаться.
Он уставился наружу. Синие мушки, дразнясь, танцевали на краю поля зрения.
Кентарре и Сенай с Теримом, знавшие легенды о северном маге, промолчали.
– Возможно, он так и упокоится здесь, – сказала наконец Кентарре. – Но сегодня можно сказать, что этот день наш.
– Сегодня день Харизум-сол, – твердо возразил Терим, а Сенай, просветлев лицом, крикнула:
– Харизум-сол!
Кентарре вытащила свой кинжал, постучала рукоятью по груди, а затем вскинула над головой.
– Харизум-сол! – выкрикнула она, и остальные лучники подхватили:
– Харизум-сол!
Следующими клич подхватили люди Сенай. Джековы солдаты, вытряхнутые из смешанного со страхом изумления, захлопали и затопали ногами, словно не зная, как еще выразить свои чувства. Именно Ричард заорал «Ангхарад!», после чего Чужаки тоже закричали «Ангхарад!», а некоторые засвистели, словно Харри только что исполнила арию в опере. Когда они остановились, все снова заулыбались и расслабились, как будто приключающиеся по личному повелению оползни и землетрясения совершенно обычный воинский прием. Или, по крайней мере, командирский. Затем все глубоко вздохнули и принялись за дела. Зажгли вечерние костры к ужину. Появилась Наркнон, ужасно собой довольная, волоча оленя больше себя размером. Закат над горами в тот вечер был лилово-синий.
На другое утро они покинули Врата Мадамер тем же путем, каким пришли. От маленького войска осталось меньше половины, и двигалось оно медленнее – от усталости, ран и… легкого разочарования, подумалось Харри. Голову не отпускало. Каждый шаг Золотого Луча отдавался в затылке ударом молота, из глаз сыпались искры.
– На следующий день после боя всегда чувствуешь себя немного потерянно? – спросила она Джека.
Он ехал рядом в некотором напряжении. Дрейку в бою попало по затылку, и под оголовье упряжи был подложен кусок синей ткани.
– Да, – ответил полковник. – Даже после победы.
Весь тот день они продвигались не торопясь, но неуклонно. Вечером Харри сказала Кентарре:
– Теперь вы можете покинуть нас, если хотите, и отправиться домой. Я… мы благодарны вам за помощь. Без вас нам, скорее всего, не удалось бы даже сдерживать их достаточно долго, чтобы… чтобы Гонтуран обрушил на них горы. И, – продолжила она с меньшей уверенностью, – хорошо найти нового друга и союзника.
Кентарре улыбнулась. Теперь она улыбалась гораздо легче, чем когда впервые выступила вместе со своими лучниками из леса и присягнула Харизум-сол. И явно не только потому, что угроза северян миновала.
– Хорошо найти друга, госпожа, как ты сказала, и плохо потерять его слишком скоро. Мы последуем за тобой, и увидим твоего короля, и добавим лишнюю толику блеска твоему возвращению. Думаю, мы, филанон, слишком долго сидели одни в наших лесах. А без тебя, Харизум-сол, у нас не было бы дома, куда можно вернуться. Мы отпали от Дамара не так уж давно, наши отцы звали королями отцов Корлата. Мы пойдем с тобой.
Четверо ее лучников, соткавшиеся из света костров, едва она заговорила, кивнули. У одного белая повязка на лбу закрывала бровь, придавая ему озадаченный и неуверенный вид, но его резкий кивок не оставлял места сомнениям.
Харри печально разглядывала свои руки.
– Я… вряд ли с вашей стороны мудро являться к Корлату по пятам за мной, называя меня сол. Я пришла сюда… оставила его, войско и королевские боевые планы… явно против его воли. Скорее всего, я скачу навстречу беде, поскольку решила вернуться. Я… э-э… в восторге от вашей идеи снова объявить себя дамарцами, но я… ну… крайне рекомендую вам прийти к Корлату собственной дорогой, без меня.
Кентарре, казалось, не удивилась словам Харри. Должно быть, Терим или Сенай рассказали ей всю историю.
– Думается, твой Корлат не дурак. Было бы очень глупо встретить того, кто похоронил Турру и его многотысячное войско, меньше чем с величайшим почетом. Мы пойдем с тобой. Даже если он отвергнет тебя, мы все равно пойдем с тобой. Здесь тебе всегда рады. – Кентарре обвела рукой окрестные леса под легкий музыкальный перестук голубых бусин на запястье. – Тебе не придется уходить в изгнание бездомной.
Харри промолчала. Она слишком устала, чтобы спорить, и ее слишком тронула их верность. А если честно, она просто боялась возвращения. В основном потому, что понимала, как отчаянно хочет вернуться. Корлату придется воздать ей почести как виновнице падения Турры, это правда, поскольку он не дурак и очень благородный король. Но она не хотела его вынуждать.
– Прекрасно, да будет так, как ты хочешь.
Кентарре поклонилась изящным стремительным движением.
– Спасибо тебе, – сказала Харри.
– Следовать за Харизум-сол честь для меня, – ответила филанон.
Джек улыбнулся девушке, когда она снова опустилась на колени у их костра. Наркнон, на свой лад потрясенная падением горы не меньше, чем люди, вилась вокруг подруги.
– Мы цепляемся к тебе, как пиявки, – сказал он. Харри удивленно взглянула на него. – Такова, полагаю, суть недавней беседы.
Она кивнула.
– Тогда, возможно, самое время предупредить тебя, что мы с Ричардом и все наши тоже собираемся пойти и сдаться на милость твоего горного короля. Дома нас ничего не ждет. И… гм… – он повернул руки тыльной стороной к теплу и уставился на свои загрубелые ладони, – нам этого хочется.
– Но…
– Отговорить нас можно, только приложив неимоверные усилия, поскольку любую причину, какую ты сумеешь выдумать, мы тут же сочтем имеющей отношение к твоему похвальному желанию избавить нас от хлопот, а мы крайне эгоистично решили ехать на восток по пятам за тобой. И все равно ни у кого из нас нет сил для продолжительных споров, включая тебя. А я, может, стар, задубел, и все у меня болит, но я удивительно упрям.
Последовала пауза.
– Ваша взяла, – сдалась Харри.
Ричард, сидевший слева от Джека, потыкал костер палкой.
– Это оказалось легче, чем я ожидал, – заметил он.
Джек загадочно улыбался.
На следующий день они добрались до деревни Сенай, где их встретили пиром.
Отец Сенай объяснил:
– Три дня назад мы почувствовали, что рухнула гора. Земля дрогнула у нас под ногами, и пыль поднялась. С тех пор воздух стал чище, и мы поняли, что у вас все хорошо.
– Пыль была синяя! – пискнула Рилли.
– А от Врат досюда три дня верхом, поэтому мы вас ждали, – объяснила молодая женщина, мать Рилли и вторая жена отца Сенай.
А отец Сенай, Нандам, воскликнул:
– Да здравствует Харизум-сол, Победительница Колдунов, Низвергательница Гор!
– О боже, – простонала Харри по-островному, а Джек фыркнул и закашлялся, Ричард же потребовал посвятить его в шутку.
Но когда внесли тяжелые дымящиеся подносы, Харри решила, что слава имеет свои преимущества. Так хорошо она не ела с тех пор, как сидела на пиру, где ее сделали Всадником… с Корлатом…
На следующее утро, к ее смятению, Нандам появился на высоком коне, черном с белой ногой.
– Я еду с вами, – объявил он. – Увечная нога сделала меня бесполезным в бою, но честь осталась при мне, а Корлат знал меня в прежние времена. Сенай не первая, кто отправился к королю Города из моего рода и с моей горы. Я присоединяюсь к твоей свите, Победительница Колдунов.
